Алексей Леонтьев - Последняя радиограмма

Удар эсминца разворотил боевую рубку. Нам удалось заделать пробоину. Мы наглухо закрыли люк, ведущий из рубки в центральный пост. Лодка лежит на грунте. У нас нет больше торпед. Одно из орудий разбито. Мы не можем всплыть безоружные и не рискуем идти под водой. Но почему же нас не бомбят?!.

Едва мы ликвидировали пробоину и легли на грунт, как в центральном посту собрались командиры боевых частей и старшины. Трудно было представить, что с нами нет больше Фахри Газиева. Но лодка не могла оставаться без командира.

Старший помощник был тяжело контужен. Нервный тик подергивал его щеку. Он не мог говорить и объяснялся знаками. В таком состоянии старпом не мог принять командование. К тому же каждый из нас хорошо понимал: старпом был честный, добросовестный человек, но не тот, кто мог возглавить экипаж корабля в этот смертный час, да еще в таком состоянии.

Командиры боевых частей, исключая инженер-механика, слишком молоды. Однако дело было не только в их возрасте. Думаю, каждый из собравшихся в центральном посту знал, что среди экипажа подлодки есть человек, который по праву должен сейчас занять место убитого командира.

Я первый назвал его имя: Константин Шухов.

Никто из командиров не возражал. Авторитет Шухова всегда был высок, а своим поведением во время боя он заслужил двойное уважение всего экипажа.

Я попросил боцмана пригласить в центральный отсек Шухова. Он был у кормовых рулей.

Шухов вошел с перевязанной головой, вытирая концами перепачканные маслом руки. Все выпрямились при его появлении. Поднялся с разножки даже контуженый старпом.

Шухов пристально взглянул на нас.

— Константин Петрович! — сказал я. — Как заместитель погибшего командира лодки и политический руководитель экипажа, я предлагаю вам вступить в командование кораблем.

Шухов неторопливо вытер руки. Отбросил концы. Лицо его было спокойно.

— С этим предложением согласны все? — спросил он.

— Все! — ответил за остальных штурман Вихров.

— Хорошо.

Шухов подошел к штурманскому столику, взял лист чистой бумаги. Быстро, не присаживаясь, набросал несколько строк.

Мы ждали. Вероятно, Шухов отдавал первый приказ по кораблю. Несколько неожиданное проявление пунктуальности в такой момент.

Шухов разогнулся, протянул мне листок. Вот что было написано на нем:

«В п а р т о р г а н и з а ц и ю П. Л. «С-716»

Шухова К. П.

ЗАЯВЛЕНИЕ

В этот ответственный для судьбы нашего корабля и команды час прошу коммунистов подлодки восстановить меня в рядах нашей родной партии. Не считаю возможным принять командование кораблем беспартийным. Прошу верить, что я всегда был и оставался коммунистом.

Константин Шухов».

Я протянул руку Шухову. Он отстранился.

— Погоди. Я хочу, чтобы все было по Уставу.

И уже тоном командира сказал собравшимся в центральном посту:

— Прошу всех разойтись по своим местам. Боевая готовность номер один.

…Нас все еще не бомбят. Что замышляет враг? Чего он ждет? Я провел партсобрание. Наверное, это было самое необычное открытое партсобрание в мире. Все люди были на своих боевых постах. Соблюдалась полная тишина. Чтобы не привлечь внимания акустиков врага, мы даже не включали машинки для регенерации воздуха. Между собой говорили едва слышным шепотом.

Я обошел отсеки. Все — с первого по седьмой. В каждом на вахте был кто-нибудь из наших коммунистов. И в каждом отсеке я шепотом зачитывал заявление Константина Шухова.

Это заявление внимательно слушали не только члены партии, но и все находившиеся в отсеке.

В тишине голосовали коммунисты.

— За!

— За!

— За!

Я вернулся в центральный пост. Шухов повернулся ко мне. Руки его едва заметно вздрагивали.

— Поздравляю, Константин Петрович! — Я обнял старого друга.

15 февраля 1943 г.

С л у ш а л и: Заявление тов. Шухова К. П. о восстановлении в рядах ВКП(б).

П о с т а н о в и л и: Учитывая мужество, проявленное тов. Шуховым в бою с врагом, его выдержку, смелость, преданность Родине, восстановить тов. Шухова К. П. в рядах Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков).

Постановление принято е д и н о г л а с н о.

23.15. Вступил в командование кораблем.

К. Шухов.

15 февраля (продолжение). …Нас все еще не бомбят. Но это ожидание хуже любой бомбежки. В лодке тяжело дышать. Кончаются патроны регенерации. Мы больше не можем очищать воздух. Мучает одышка. Свинцом наливается голова. Кровь стучит в висках. Каждое движение требует невероятных усилий. Хочется только лечь. Лечь и заснуть…

…Положение отчаянное. Сквозь пробоины в лодку проникает вода. Тревожные сообщения идут из первого и второго отсеков. Хуже всего, что вода начала поступать в центральный пост. Уже залила палубу…

…Шухов приказал высыпать известь из последних патронов регенерации на настил. Известь мгновенно становится горячей. Такая бурная реакция идет с углекислотой…

…Акустики докладывают о шуме винтов. Дозорный корабль кружит над нами. Готовимся к новой бомбежке…

…Шум винтов смолк. Корабль стоит прямо над нами. Но нас по-прежнему не бомбят…

…Акустики сообщают о новых странных звуках, появившихся в воде. Никак не могут определить их природу. Лодка замерла. Никто не разговаривает, даже шепотом. Только докладывают акустики.

…Отчетливые металлические удары по корпусу. Размеренные, одинаковые по силе. Что это значит?..

…Все стало ясным. К нам спустились водолазы. Судя по звукам шагов на верхней палубе, их двое, Они стучат по корпусу в районе центрального поста молотком или гаечным ключом. Что они собираются делать?

…Радист Мигунов говорит, что водолазы выстукивают морзянку. По-английски. Виктор переводит.

«Ваше положение безнадежно… Командование базы предлагает всплыть… Почетный плен… Медицинская помощь… В противном случае начнем бомбежку… Срок — 20 минут…»

«Морзянка» ненадолго затихла. После небольшого перерыва водолазы вновь застучали ближе к корме. Текст прежний. Только в конце после срока ультиматума добавлено: «Матросы, спасайте свою жизнь… Не слушайтесь приказов командиров…»

…Водолазов больше не слышно, — видимо, пошли наверх.

Времени в обрез. Мы с Шуховым не считаем возможным скрыть от товарищей ультиматум врага.

Я предложил Шухову обратиться к команде, а затем принять решение. Командир согласился. В полный голос: «Таиться больше нечего, наше место известно немцам», — он обратился к экипажу по переговорной системе.