Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)

Сборы в дорогу. — «Негодяй!» — «Королевский камелеопард». — Мэри Джен решилась уехать. — Оригинальная болезнь. — Новые наследники.

Между тем пришла пора вставать; я спустился со своего чердака; проходя мимо комнаты девушек, я увидел, что дверь приотворена и Мэри Джен сидит над открытым старым чемоданом — она укладывала свои вещи, собираясь ехать в Англию. Но в эту минуту она сидела со сложенным платьем на коленях и, закрыв лицо руками, горько плакала. Мне стало ужасно жаль ее — да и всякий на моем месте почувствовал бы сострадание. Я вошел к ней.

— Мисс Мэри Джен, вот вы не можете видеть людей в горе, — и я тоже не могу, право! Скажите, что с вами, почему вы плачете?

Она плакала о неграх. Так я и думал. Она говорила, что теперь чудное путешествие в Англию для нее отравлено — она не может быть там счастлива, зная, что бедная негритянка навеки разлучена с детьми! Тут она еще пуще залилась слезами.

— О боже мой, боже мой! — твердила она в отчаянии, — Подумать страшно — они никогда, никогда больше не увидятся!

— Увидятся непременно, — воскликнул я, — и не далее как через две недели — уж я знаю!

Вот и вырвалась у меня тайна нечаянно, не успел я опомниться! Девушка вдруг обвила мне шею руками, умоляя повторить это еще и еще раз!

Я спохватился, что сказал слишком много и чересчур неожиданно — вот и очутился припертым к стене. Я попросил ее дать мне срок подумать немного, собраться с мыслями. Она сидела взволнованная, прелестная, сгорая от нетерпения, но все-таки имела вид счастливый, довольный, точно человек, у которого выдернули больной зуб.

А я все размышлял: мне кажется, человек, говорящий правду, когда он попадет в затруднительное положение, подвергается большому риску (я этого не испытал, но мне так кажется), а между тем вот здесь вышел такой случай, что сказать правду — как будто и лучше и безопаснее, нежели солгать… Надо это запомнить и когда-нибудь основательно обдумать на досуге — так это странно и неестественно. Ничего подобного со мною до сих пор не бывало. Ну, ладно, попробую: возьму да и скажу на этот раз всю правду, хотя это все равно выходит, что сесть на пороховую бочку и взорвать ее с целью посмотреть, что из этого выйдет!

— Мисс Мэри Джен, — начал я, — есть у вас такое место недалеко, за городом, куда вы могли бы поехать погостить денька на три, на четыре?

— Как же, есть… к мистеру Лотропу. Зачем ты это спрашиваешь?

— Все равно зачем… Если я скажу вам, как я узнал, что негры увидят друг друга недели через две здесь, в этом самом доме, и притом докажу вам, что это сущая правда, — согласитесь ли вы уехать к мистеру Лотропу и остаться там четыре дня?

— Четыре дня! — воскликнула она. — Да я готова остаться там хоть целый год!

— Прекрасно, мне больше ничего не нужно, достаточно вам дать слово — оно для меня важнее, чем присяга на Библии со стороны кого-нибудь другого.

Она улыбнулась и покраснела.

— Позвольте, — сказал я, — затворить дверь и задвинуть засов.

Сделав это, я вернулся на место.

— Ради бога, не вскрикивайте, сидите смирно, будьте мужественны. Я скажу вам всю правду; вам надо приготовиться, мисс Мэри Джен, дело очень неприятное… тяжело вам будет, да делать нечего. Эти дяди ваши — вовсе не дяди, а мошенники, отчаянные плуты!.. Ну, теперь, мисс Мэри Джен, самое худшее сказано — остальное вы легко вынесете.

Разумеется, это страшно поразило ее, — но я уже миновал самое опасное место и летел вперед не останавливаясь. Ее глаза разгорались все ярче и ярче; я рассказал ей все до капельки, с той самой минуты, когда мы подвезли молодого простофилю на пароход, и вплоть до того момента, когда она кинулась на шею королю у крыльца, а он поцеловал ее раз шестнадцать-семнадцать. Тогда она вскочила в гневе, лицо ее зарделось как заря.

— Старый негодяй!.. — крикнула она, — Пойдем скорее, нельзя терять ни минуты, ни секунды: велим вывалять их в дегте и перьях и бросить в реку!

— Разумеется, так и нужно! — согласился я. — Но только не раньше, чем вы отправитесь к мистеру Лотропу.

— Ах, я и забыла! Не сердись на мои слова, прости меня! — проговорила она, положив на мою руку свою бархатистую ручку, да так ласково, что я отвечал, что скорей умру, чем рассержусь на нее.

— Я и позабыла свое обещание, — я была так поражена. Теперь продолжай, я больше не буду… Говори, что мне делать, я все исполню!

— Хорошо, — сказал я, — Плохая компания эти мошенники, но я нахожусь в таком положении, что волей-неволей, а должен с ними путешествовать еще некоторое время — почему именно, не скажу вам. Если вы подымете тревогу, здешние горожане, пожалуй, освободят меня из этих лап; мне-то будет хорошо, но есть еще другой человек, которого вы не знаете, и он попадет в большую беду. Ну а мы должны спасти его, не так ли? Разумеется, должны. В таком случае, не станем подымать шума.

Эти слова навели меня на хорошую мысль. У меня мелькнуло в голове средство избавить себя и Джима от этих плутов: сделать так, чтобы их засадили в тюрьму, а самим поскорее удрать. Но я не мог отплыть на плоту среди бела дня, поэтому мой план мог быть приведен в исполнение только поздно вечером.

— Мисс Мэри Джен, — сказал я, — вот что мы сделаем — тогда вам не придется так долго оставаться у мистера Лотропа. Как далеко он живет?

— Без малого в четырех милях отсюда.

— Прекрасно. Поезжайте туда сегодня же, останьтесь там до девяти часов или до половины десятого, а потом велите отвезти себя назад — скажите, будто вспомнили о чем-то нужном. Если приедете сюда раньше одиннадцати, поставьте свечку вот на это окно и ждите до одиннадцати, если же я и тогда не явлюсь, значит, я далеко, вне опасности. Тогда вы выйдете, расскажете всем, что знаете, и устроите так, чтобы мошенников засадили в тюрьму.

— Хорошо, так я и сделаю.

— А если случится, что я не успею скрыться и меня заберут вместе с ними, тогда вы должны вмешаться, заявить, что я все рассказал вам заранее, и вообще стараться выгородить меня.

— Вступиться за тебя? Разумеется, я это сделаю. Они не посмеют тронуть ни единого волоска на твоей голове!

Ноздри ее раздулись, и глаза сверкнули…

— Если я успею бежать, — продолжал я, — меня здесь не будет, чтобы доказать, что эти плуты вовсе не ваши дяди; да если б я и был здесь, я один все равно не в силах это доказать. Одно я могу: поклясться, что это негодяи, обманщики! Ведь и это чего-нибудь да стоит! Но другие могут их обличить лучше, чем я, им больше поверят. Я вам скажу, как их разыскать. Дайте мне карандаш и клочок бумаги. Ну вот и написал: «„Царственное диво“, „Камелеопард“ в Бриксвилле». Спрячьте это, да смотрите, не потеряйте. Когда суду понадобится разведать кое-что про этих мошенников, пусть пошлют в Бриксвилл и скажут, что поймали людей, игравших в театре «Царственное диво», да пусть, кстати, попросят прислать свидетелей. Вот увидите: стоит вам поманить, и сюда нахлынет весь городок Бриксвилл, мисс Мэри!