Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт)

Приблизительно через полчаса тележка Тома подъехала к парадному перелазу, находившемуся шагах в пятидесяти от дома. Тетушка Салли увидала ее из окна и вскричала:

— Ах, к нам кто-то приехал! Интересно знать, кто бы это мог быть? Вероятно, кто-нибудь не из здешних. Джимми, — добавила она, обращаясь к одному из своих детей, — сбегай-ка на кухню и скажи Лизе, чтобы она поставила еще один прибор.

Все бросились к парадным дверям, так как в тамошних местах гость представляет собою редкое со бытие, случающееся не каждый год. Неудивительно поэтому, что он производит больший эффект, чем даже появление желтой горячки.

Том перебрался тем временем через перелаз и на правился к дому, тележка его возвращалась рысцой в город, а мы все собрались гурьбой у парадных дверей. Он был в приличном костюме и видел перед собой кружок внимательных слушателей, а потому чувство вал себя совершенно довольным и счастливым. При таких обстоятельствах он никогда не затруднялся с величайшим шиком разыграть принятую на себя роль. Том был не из таковских, чтобы идти по двору скромно и робко, словно овечка. Напротив того, он шел совершенно спокойно, проникнутый чувством собст венного достоинства, с важностью, которая сделала бы честь любому барину. Очутившись перед нами, он изящно приподнял шляпу с такой же осторожностью, как если бы это была крышка ящичка, где спят ба бочки, которых ни за что не следует тревожить, и спросил:

— Если не ошибаюсь, вы мистер Арчибальд Никольс?

— Нет, дитя мое, — возразил пожилой джентльмен, — к величайшему прискорбию, приходится вам сообщить, что возница вас обманул. Ферма Арчибаль да Никольса в трех милях отсюда, дальше, вниз по течению. Войдите, однако, милости просим!

Том гневно оглянулся назад через плечо и сказал:

— К сожалению, его теперь не догонишь. Он скрылся уже из виду.

— Да, сын мой, его уже и след простыл, так что вам придется зайти сюда и пообедать с нами, а после обеда мы запряжем лошадь и отвезем вас к Никольсу.

— Мне было бы совестно беспокоить вас до такой степени. Я ни за что на это не соглашусь. Я пройду к Никольсу пешком; мне это не составит ведь ни малейшего труда.

— Мы ни за что не допустим, чтобы вы шли пешком. Это было бы несовместимо с принципами нашего южного гостеприимства. Войдите, милости просим…

— Пожалуйста, не отказывайтесь, — заявила тетуш ка Салли, — нас это нисколько не стеснит и не обеспокоит. Вам непременно надо отдохнуть, так как пред стоит еще проехать целых три мили по очень пыльной и неприятной дороге. Пешком мы вас ни за что не пустим. Кроме того, видя, что вы сюда едете, я при казала уже поставить для вас прибор. Вы не должны огорчать нас поэтому отказом. Войдите же и будьте как дома!

Том отблагодарил очень вежливо и сердечно хозяина и хозяйку и, уступая их настояниям, вошел в дом. Очутившись в зале, он рекомендовал себя Уильямом Томпсоном, только что прибывшим из Пиксвилля в штате Огайо, и отвесил при этом новый вежливый поклон.

Он принялся нести страшную околесицу про Пиксвилль и тамошних обывателей, выдумывая все, разумеется, из собственной головы. Нервы у меня начали слегка расстраиваться, и я принялся задавать себе вопрос, каким именно образом он поможет мне вы путаться из затруднительного моего положения, когда вдруг, продолжая говорить про Пиксвилль, он нагнулся через стол и чмокнул тетушку Салли прямо в губы, а затем, как ни в чем не бывало, опустился опять в кресло и, нисколько не изменяя тона голоса, продол жал свое повествование. Тетушка вскочила, однако, словно ужаленная змеей, отерла губы тыльной руки и вскричала:

— Ах, вы, бессовестный, дерзкий щенок!

Том бросил на нее обиженный взгляд и возразил:

— Вы удивляете меня, сударыня…

— Ах, вы, негодяй этакий!.. Позвольте спросить, за кого вы меня принимаете? С ума вы, что ли, сошли, что полезли ни с того ни с сего со мной целоваться?

Том прикинулся тогда смиренной овечкой и робко проговорил:

— Пожалуйста, не сердитесь, сударыня. Я не хотел сделать вам никакой неприятности. Я был уверен, что это доставит вам удовольствие!

— Этакий идиот, подумаешь! — воскликнула те тушка Салли, схватившись за прялку и собираясь, по-видимому, съездить его этой прялкой по голове. — С чего вы взяли, что это доставит мне удовольствие?

— Так, видите, мне показалось! Кроме того, слухами, знаете ли, земля полнится. Мне говорили… что вам это будет приятно…

— Вам это говорили? Это, должно быть, такие же сумасшедшие, как вы сами! Кто же мог вам сказать такую чушь?

— Решительно все. Таково общее мнение про вас, сударыня!

Хозяйка дома напрягла все усилия, чтобы удержаться. Глаза ее метали молнии, а пальцы судорожно двигались с явным намерением вцепиться ногтями в физиономию гостя.

— Кто же такие эти все? Извольте сейчас же назвать их по имени, или на свете будет одним идиотом меньше!

Том встал и осмотрелся кругом с самым огорченным и расстроенным видом, а затем принялся мять свою шляпу и сказал:

— Очень сожалею о случившемся. Признаться, я этого вовсе не ожидал. Я только следовал данному мне совету. Все, решительно все мне говорили: «По целуй ее, ты доставишь ей этим большое удовольствие!» Да, именно все до единого советовали мне вас поцеловать. Ну, я их и послушал, а теперь очень жалею об этом, сударыня, и не буду больше вас целовать без спросу, честное слово, не буду!

— Не будете? Покорнейше вас благодарю. Я тоже надеюсь, что не будете.

— Право слово, сударыня, не буду! Можете на меня положиться, что я не стану вас больше целовать до тех пор, пока вы сами не попросите меня об этом.

— Пока я вас попрошу? Признаться, я отродясь не видывала еще такого нахала! Да если бы вы дожили до Мафусаиловых лет, мне все-таки ни за что на свете не пришло бы в голову обращаться к вам или к какому-нибудь другому подобному же молокососу с такой просьбой!

— Странно! Все это очень меня удивляет. При знаться, я не могу даже взять этого в толк, — возразил Том. — Все говорили, что вам мой поцелуй доставит удовольствие, и я сам, признаться, так думал. Однако же…

Он замолчал и не спеша окинул всех присутствующих вопросительным взглядом, как будто рассчитывая найти у кого-нибудь из них сочувственную поддержку. Встретившись с благодушным взором пожилого джентльмена, он спросил:

— А вы как думаете, сударь, приятно ей будет со мной поцеловаться?

— Я… Нет… Право же, нет… Не думаю, чтобы ей было это приятно! — отвечал старик.

Снова окинув нас всех вопросительным взглядом, новоприбывший из Пиксвилля обратился прямо ко мне с вопросом:

— Неужели ты думаешь, Том, что тетушка Салли не пожелает раскрыть свои объятия и сказать: «По целуй меня, Сид Сойер!»

— Ах, ты, Господи, — воскликнула Салли, прерывая его и бросаясь к нему на грудь. — И не совестно тебе было, бесстыднику, дурачить таким образом родную тетку?