Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

В исполкомовском зальчике шло заседание комиссии по борьбе с пьянством. Собрались руководители организаций, в которых больше всего было неприглядных случаев.

Комлев пристроился на крайнем кресле и со вниманием следил за происходящим. Из-за стола ядовито говорила моложавая напористая женщина, возможно, компенсировавшая неустроенность своей личной жизни активной работой.

— Где тут у нас директор предприятия общества слепых? — спросила она и поймала глазами фигуру поднявшегося сутулого мужчины. — Василий Макарович! Что же это у вас получается? Пьют! Безбожным образом! Понятное дело, вы сами увидеть не можете. Но унюхать-то можно?

— Конечно, Аэлита Павловна! Могу, — ноздри у директора расширились.

— Унюхать мало… А заловить как? — кто-то брякнул в зале.

— Правильно коллеги подсказывают, — продолжала Алфурьева. — Схватить пьянчужку как? Когда у вас все замы, помы незрячие. Не пора ли и зрячего человека пригласить? Который бы навел порядок.

— Зачем, Аэлита Павловна! — марионеточно замахал руками слепой. — Я же только взял к себе главного инженера Дулимова со стопроцентным зрением. Все надежды на него…

— Алкаша! — раздалось из глубины зала.

— Нет, нет! Наикультурнейший, наиделикатнейший человек! Вы бы только послушали его… — говорил Василий Макарович.

— Да мы знаем, какой он наикультурнейший, алкоголик пропащий! — раздалось снова.

— Товарищи! — повысила голос Алфурьева.

— А то, что наговаривают, это все враки, — попытался парировать чьи-то продолжавшиеся выкрики директор.

— Какие наговоры! В Вытрезвителе только был! — кто-то не унимался в зале.

— Не мешайте работать! — повысила голос Алфурьева. — Если у кого есть сомнения, то можно попросить присутствующего здесь нового заместителя начальника вытрезвителя внести ясность. Где вы, Афанасий Герасимович?

— Я здесь, — Комлев поднялся.

— Вы не можете доложить собранию, попадал ли Дулимов в вытрезвитель?

— Вячеслав Иванович, — добавил слепой.

— Надо уточнить. Я так сразу не смогу, — ответил Комлев.

— Ну, так уточните. Телефон в приемной, — бросила председатель комиссии.

— Хорошо, Аэлита Павловна, — произнес Комлев и вышел.

Ведущая строго посмотрела в угол, откуда были выкрики, и нравоучительно произнесла:

— Вы знаете, самое наипоследнее дело — это пустые наговоры. Кому-то из вас может быть стыдно. Ведь Дулимов Вячеслав Иванович, как многие знают, направлен на труднейший участок обкомом партии. А вы так…

Комлев из приемной позвонил в вытрезвитель.

— Татьяна Исидоровна! Дулимов Вячеслав Иванович попадал к нам?.. Кому эти сведения нужны? Мне. Да, конечно. Главный инженер предприятия слепых. Я жду.

Посмотрел в окно на белые пятна в зелени тополей, подумал: «И они набирают седины… кончились райские денечки…».

Услышал тараторящий голос инспектора.

— Был? Да вы что! Главный инженер? И вы не ошиблись? Не сообщали? Не знаете. Ну, ладно.

Положил трубку. В голове мелькнуло: «Обкомовские дружки выгородили. Ну, так, а сейчас-то всплывет». Довольный вернулся в зал, и когда Аэлита Павловна, заметив его, прервала речь, произнес:

— Находился на вытрезвлении.

Раздался смех.

Алфурьева сверкнула глазами и невозмутимо оглядела зал:

— Не понимаю восторга, товарищи!

Только шум стих, как укоризненно добавила:

— Эх, Василий Макарович! Такого человека успели споить!

— Обкомовца! — кто-то пискнул в зале, давясь от смеха.

— Ничего-то у вас не получится, Василий Макарович, — удрученно проговорила Алфурьева.

Слепой взвился:

— Аэлита Павловна! Дайте последний срок! Я подавлю гидру пьянства! Я наберу зрячих… по вашей рекомендации. С алкоголизмом мы покончим.

— Вот и договорились. И главного инженера больше спаивать не будете?.. Как, товарищи, члены комиссии? — оглядела сидящих с ней за столом тучных мужчин в пиджаках. — Поверим Василию Макаровичу? Согласны. Итак, последний раз идем вам навстречу. Но запомните, Василий Макарович, не выправите положения, еще раз проявите слепоту, поставим вопрос о вашем снятии. Садитесь.

В зале кто-то хмыкнул:

— В который раз.

— Так. Кто у нас следующий? — посмотрела в листок. — Предприятие общества глухих. Где директор? Ах, вон он где, — увидела вскочившего карликового мужчину. — Вы, Олег Филатович, чем объясните пьянку на вашем предприятии?

Глухой смотрел на сидевшую рядом переводчицу, которая ловко дергала пальцами рук и губами, потом сделал резкий жест. Переводчица, привстав, сказала:

— На предприятии глухих не пьют.

— Как! — взвилась Алфурьева. — А это что?! — замахала пачкой бумаг. — Что жители микрорайона пишут!

Ткнула в первый лист:

— «В любое время у глухариков…» Слово-то какое: у «глухариков»! «…можно купить спирт…». Это жена спившегося пишет. Вот второе письмо. «… дочь пьет. Спирт ей носит дружок-немой…». А это послание? А это?..

Движения рук переводчицы напоминали барабанщика на параде. Им нервно вторили пальцы директора. Переводчица, вновь привстав, произнесла:

— Олег Филатович не приемлет напраслину. Если спирт и используется где, то только по назначению, на конвейере. И никаких хищений не замечено.

— Вот, нате вам! — закричала Алфурьева, подняв над собой пачку бумаг, как стяг. — Там слепой не видит, здесь глухой не слышит! Да к вам завтра в кассу стену проломают, вы тоже знать не будете?!. Скажите, у вас слышащие есть?

— Да, есть. Главный инженер, — ответила за шефа переводчица.

Кто-то брякнул:

— Что, тоже обкомовский алкаш?

Зал грохнул.

Комлев вспомнил разговор начальника милиции с опером и, не желая снова оказаться в неблаговидной роли, незаметно покинул зал.

Комлев вернулся в вытрезвитель. Удивился непривычной пустоте дежурки. Подходя к своему кабинету, услышал за дверью глухие щелчки. Потянул ручку: дежурный наряд в полном составе сидел перед поблескивающей змейкой домино. Балыков и Бусоргин хотели было выскочить из-за стола, но их придержал невозмутимый голос Кисунева:

— Подсаживайтесь, Афанасий Герасимович! На «под стол» играем…

— Я в эти костяшки не стучу, — произнес Комлев.

— Рыба! — Кисунев торжествующе вдарил ладонью по столу.

Крячко тяжело вздохнул. Милиционеры собрали алюминиевые прямоугольнички и готовы были выйти, как Комлев спросил:

— Какие у вас результаты?

— Че, в «козла», что ль?

— По доставленным на вытрезвление.

— Пока неважно, — продолжал Кисунев. — Сегодня день какой-то неудачный выдался.

— А что гнать лошадей? — заговорил Балыков. — Рано или поздно все качающиеся на улицах все равно нашими будут.

— А если их к тому времени подразденут или кто под машину попадет?

— Туда и дорога! — потер руки Кисунев.