Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

Штапин на это смотрел сквозь пальцы. Тем более, что отдельные инсинуации помогали иногда и ему, когда не хватало достоверных доказательств чьей-то надуманной (и так бывало!) вины.

Успех Людмилы Ивановны в ее партийной карьере для многих оставался загадкой. Шепот и пересуды постоянно были за ее спиной. Постаралась, разумеется, и Серафима.

Это от нее узнал Штапин о подлунных прогулках Людмилы Ивановны с симпатичным комсомольским инструктором…

Господи, как только смогла пережить секретарь-машинистка тот день, когда в кабинет вместе с другими оживленными руководителями самых различных рангов прошла раскрасневшаяся от радости Забродина. Вошла на правах хозяйки. Будто чем-то остреньким кольнуло тогда под сердце Серафиму Самсоновну.

К букету, принесенному Комлевым в райком, прибавилось еще несколько. Оранжерея — да и только! Появился слушок и о многочисленных дорогих подарках. С чего бы это? Наиболее приближенным своим слушательницам секретарша доверительно говорила:

— Нехорошо! Очень даже плохо. Такое святое место… А тут…

Далее следовал рассказ, который (зная, что все это самая обыкновенная сплетня) мы намеренно опускаем.

Софа, будучи директором гастронома, ежедневно выполняла деликатнейшие партийные поручения. Поскольку с Серафимой они были давние подружки, Можарова знала все. А учитывая ее темперамент и фантазию, даже намного больше…

Вот и сейчас вспомнила свой последний разговор с Симкой:

— Чего удивляетесь, кретины? Комлева проталкивает Забродина. Они давно уже полюбовники. Сначала замполитом пришел на твое место, Колюша. А когда? Как только стала в обкоме заведовать. Начала в райкоме командовать — новый стульчик освободила для дружка своего сердечного. Повыше… Люди, они всё знают…

— Неужели эта стерва? — простодушно удивился Фуфаев.

— Она, соколики. Непременно она. Зря не скажут…

— Что же выходит, пока она в райкоме верховодит, Герасим вверх переть будет, как танк, — с пьяной, но вполне логичной основательностью обозначил ситуацию Можаров.

— А я-то думал: заживем теперь спокойненько. Летом, как всегда, на рыбалку…

— Да, подсунули нам всем щуку. Он тут под дурачка все играл. Теперь вижу: штучка! А вдвоем с этой щучонкой они вообще сила. Никак нельзя допустить, чтобы они вместе были. Так что, Фуфайка, надо нам будет к этому народ подключить, — совсем угрюмо заключил хозяин квартиры.

— Умно говоришь, чудотворец! Народ и партия едины, — заплетающимся языком произнес Фуфаев и обратился к Софе. — Поглянь в окошко. Там за мной машину из вытрезвителя не прислали?

Выпроводив Фуфаева за дверь, похвалил жену:

— Вовремя ты новости свои на хвосте принесла. Это же надо, Герасим! Кто бы мог подумать. И трясогузка эта райкомовская. А знаешь что, — глаза его неожиданно высветились внутренним зловещим блеском. — Позвони-ка Вертанову. Вы с ним на короткой ноге. Намекни про Комлю и про птаху эту.

— А что намекать? Это всем известно. Ну, давай и я ему скажу.

Можаров набрал домашний номер полковника. Протянул трубку Софе.

— Юрочка! Это я, Сонечка. Как там супруга ваша, довольна? Передайте, что я у портнихи была. Все сделано, как она просила. Кстати, такую пикантную новость услышала…

У Вертанова после разговора с Софочкой заныли зубы. Они не отпускали его даже до того самого момента, когда он встретился в управлении с генералом.

Тот, словно Будда, сидел в своем необъятном кабинете, вытянув перед собой тяжелые руки.

— Товарищ генерал! Я обязан вас проинформировать, — осторожно начал Вертанов.

— Информируй! — ладони генерала двинулись чуть вперед.

— Поторопились мы, товарищ генерал, с Комлевым, которого ставим на Заводской отдел, — проговорил заместитель и набрал полную грудь воздуха.

— Не тяни, — ладони с прищелком ударили по столу.

— Ситуация такая. У Комлева интимная связь с Заброднной. Не сегодня-завтра она может получить огласку. Все это пока на стадии разговоров. Я сам не знаю, верить им или нет. Потому и пришел к вам.

— Понимаю, — глаза Будды смотрели на полковника не мигая. — Ответственности боишься? Да, ну и кадры у меня. А я решаю просто. Возникло сомнение в человеке, с глаз долой! Завтра доложишь о другой кандидатуре!

Забродина встретила Вертанова приветливой улыбкой.

— Что-то зачастили вы в наш район, а вот меня обходите… Все мимо и мимо райкома. Раз даже совеем рядом были. А вот не зашли, — укоризненно сказали она.

— Вот это я понимаю, осведомленность у вас. Хоть сейчас в наши милицейские органы, бери. И глаз острый.

— Ну, это вы хватили лишку. Думаю, я и так на своем месте. По крайней мере стараюсь. Чтобы в районе порядок был.

— Что-что, а уж это вам удается, Людмила Ивановна. Только вот возник один моментик щепетильный. И генерал о нем знает. Ну, не буду кругами ходить. Скажу напрямик: слушок одни тут прошел. Нежелательный для вас. Мы в управлении понимаем, конечно, что идет он от ваших недоброжелателей. Но ведь на чужой роток нe накинешь платок.

— Я пока ничего не могу понять, Юрий Осипович.

— А все очень просто, — продолжал Вертанов. — Вы уж извините, поговаривают, будто бы у вас с Комлевым отношение определенные имеются. Может, оно и так. Дело молодое. Но послушайте меня, воробья стреляного. Давайте-ка мы всю эту болтовню разом прикроем. Вы в своих делах личных разберетесь, ну а мы Афанасия Герасимовича пока в тени подержим. Для общей пользы.

Лицо Людмилы Ивановны чуть зарозовело. Она механическим движением перебросила несколько листков календаря и, не глядя на полковника, сказала:

— Выходит, и вы верите…

— Что вы, что вы! Людмила Ивановна! — Вертанов всем своим видом пытался показать возмущение. — Вы молодой партийный работник! У вас большая перспектива. И мы обязаны оградить вас…

— Я благодарю вас за доверие, — голос Забродиной стал сухим и твердым. — И оправдаю его. Мой долг сделать все, чтобы люди в нашем районе были чисты перед партией и страной. А генералу, пожалуйста, передайте, что я против утверждения Комлева в должности начальника райотдела.

— Вы — умница, Людмила Ивановна!

У Вертанова стало легко на душе:

— Раз дело повернулось таким образом, то давайте поговорим о новой кандидатуре.

— Предлагайте. Но такого, чтобы без сплетен всяких.

Комлева все глубже засасывало в воронку навалившихся дел. Он едва успевал подписывать бумаги, давать указания, отвечать на многочисленные вопросы. В этой затянувшейся колготе ему просто каким-то чудом удалось вызвать к себе инспектора розыска Кау. Тот бесстрастно протянул Афанасию надорванный конверт с письмом.

— Это Иван Карлович с юга пишет соседке. Просит, чтобы та переслала вещички. Погоду не учел. И чтобы вам передала, что он выходит из игры. И в город пока возвращаться не собирается.