Анатолий Королев - Искатель. 2014. Выпуск №8

— Отпустите, — захныкал Сеня.

Хотя и молодой еще был Вадим, но у него вдруг защемило сердце. Он обнял пацанов и сорвавшимся Голосом вымолвил:

— Забудьте про своего непорядочного директора. Больше вы его никогда не увидите. В большинстве детских домов нормальные условия для жизни и учебы. Уверен, в другом вам понравится.

И, чтобы окончательно успокоить ребят, Вадим, как это ему ни было тяжело, соврал. Соврал во благо.

— Сеня и Ваня, я ведь тоже в детдоме вырос. И у меня о нем только хорошие воспоминания.

— Ты детдомовский? — Глаза у Сени расширились.

Вадим кивнул и отпустил ребят.

— Это другое дело, — серьезно сказал Ваня и взялся за рукав пиджака Вадима. — Значит, ты нас понимаешь.

— Понимаю, Ваня.

— А ты будешь нас навещать? — с надеждой спросил Сеня и ухватил Вадима за рукав пиджака с другой стороны.

— Буду, непременно буду, — заверил Вадим. — Даю слово. — На этот раз он не соврал. — Вы будете моими подшефными.

После этих слов Вадим почувствовал, что слабенькие ручонки Сени и Вани еще крепче вцепились в рукава его форменного пиджака: пацанам нужен был рядом взрослый надежный человек, который бы хорошо понимал их.

Час был поздний, и, чтобы не беспокоить хозяйку, Вадим тихо открыл дверь квартиры своим ключом.

Войдя почти бесшумно, он поставил в сторонке большой пакет с продуктами, сел на скамеечку и стал разуваться.

В этот момент его слух уловил тихий голос Ульяны, исходящий сквозь щель неплотно прикрытой двери в комнату. Голос этот был хотя и тихий, но довольно четкий.

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!

Пауза и вновь:

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!

Опять пауза, затем снова последовала эта же молитва.

Вадим, сам того не ожидая от себя, не смог пересилить любопытство и осторожно заглянул в щель.

Ульяна, одетая в черное платье, с черным платком-сеткой на голове стояла на коленях перед иконой Иисуса Христа, возвышавшейся в углу комнаты, и методично повторяла молитву, кланяясь при этом до самого пола.

Но вот она замолчала и, не вставая с колен, задумалась.

Дальше продолжать подглядывать было уж совсем неприлично, и Вадим, взяв пакет с продуктами, прошел на кухню.

Включив электрочайник, он нарезал горку докторской колбасы и сервелата, открыл баночку красной икры, распечатал пачку сливочного масла, напластал свежего белого батона, насыпал в вазочку шоколадных конфет и принялся размещать остальные продукты в полупустой холодильник.

Закрыв холодильник, он обернулся и… вздрогнул от неожиданности. В дверном проеме стояла Ульяна со скрещенными на груди руками. Лицо ее было бледным и печальным. Хозяйка умела подходить совершенно бесшумно.

— Добрый вечер, Ульяна Наумовна! — приветствовал он негромко.

Она в ответ лишь слегка кивнула.

— Что с вами? — забеспокоился Вадим. — Вам нездоровится?

— На душе что-то нехорошо, — вздохнула она, — ничего, пройдет. — Она кивнула на стол и поинтересовалась: — Что роскошничаешь? Какой праздник?

— Нет, обычный день, — ответил Вадим. — Давайте пить чай. Угощайтесь.

— Напрасно шикуешь, — осуждающе заметила она, — вы, молодые, разбрасываете деньги не задумываясь. Надо быть бережливее.

— Ничего, нам сейчас нормально платят. Да вы садитесь. А то создается впечатление, как будто вы у меня в гостях, а не я.

— Ладно, сяду, — вздохнула Ульяна и, пройдя к столу, устало опустилась на стул. — Но есть ничего не хочется.

— Мне кажется, вы приболели, — предположил Вадим, наливая хозяйке чаю. — Может, врача вызвать?

— Нет, я не больная, — вновь вздохнула Ульяна. — На душе кошки скребут. Я всегда поступала справедливо, а тут засомневалась.

— Когда же вы поступили несправедливо? И в чем теперь засомневались, Ульяна Наумовна? — спросил Вадим. Он намазал кусочек батона маслом, затем икрой и положил бутерброд на блюдце перед хозяйкой. — Ешьте. Вкусно и питательно. А все неприятные воспоминания гоните из своей души.

— Спасибо, сынок! — вяло ответила Ульяна. — И рада бы избавиться от печальных раздумий, но не в силах.

— А вы со мной поделитесь, Ульяна Наумовна, — посоветовал Вадим. — Помогу — чем смогу.

— С тобой?! — удивленно спросила Ульяна и как-то странно посмотрела на него. — Нет, сынок, ты мне не помощник.

— А что вы сегодня во все черное одеты?

Ульяна помолчала, задумчиво посмотрела на свои узловатые руки и неспешно ответила:

— Траур у меня сегодня, сынок. Годовщина, как мужа схоронила.

— Соболезную, Ульяна Наумовна. Извините, не знал.

Помолчали. Через некоторое время неловкую паузу прервал Вадим.

— Вы слышали, что сегодня ночью в детском садике, что напротив вашего дома, наркомана убили? Он у них за старшего был.

— Слышала, — неохотно ответила Ульяна и устремила усталый взгляд в окно, за которым сгущались сумерки. — Алевтина сказывала. Она в нашем дворе первая все узнает. Я тебя видела сегодня вот в это окно.

— Меня? Когда?

— Когда ты возле убитого с полицией был.

— Да, был. Это моя следовательская работа.

— Ну и работенку же грязную ты себе выбрал, сынок, — неодобрительно вымолвила Ульяна. — Бросил бы ты ее.

— Зачем бросать? Кому-то надо и грязную работу делать. Она мне нравится.

Сделав себе бутерброд с колбасой и откусив от него изрядный кусок, Вадим пробубнил с набитым ртом:

— А какие ходят разговоры среди местных жителей? Кто бы мог убить этого наркомана Костю?

— Да никто ничего не знает, — безразлично ответила Ульяна. — Кто ж видел? Нормальные люди ночью спят. А ты на кого думаешь?

— Если б знал — не спрашивал.

Ульяна помолчала, разглядывая в чашке налитый чай, спросила:

— Ты, сынок, читал, что на плакате написано?

— На каком плакате?

— На том, что на нашем доме наклеен.

— Не читал. Не обратил внимания. А что на нем?

— На нем написано «Новосибирск — без наркотиков». А ты, я вижу, убитого наркомана жалеешь. А мне его ничуть не жалко. Они здесь всем надоели. По подъездам шумят до поздней ночи, везде после них шприцы валяются. Идешь по лестнице, а они развалятся прямо на ступеньках и дороги не уступают. Приходится перешагивать через их ноги. Все вокруг них оплевано. А какие оргии устраивают в детском садике! Это нелюди, а дикари какие-то. Куда только полиция смотрит.

— Вы меня извините, Ульяна Наумовна, — возразил Вадим, — но тем не менее — это все же люди, только больные. Лечить их надо.

— Больные?! — язвительно усмехнулась Ульяна. — Глупости говоришь, сынок. Наркоманы сами себя в такое скотское состояние приводят, никто их силой не заставляет.

Она тяжело поднялась и, испытующе посмотрев в лицо следователю, спросила:

— Нашел, кто слесаря убил?