И Ряпасов - Неведомый город

— Как раз о них я и хочу говорить. Это была всемирная проба аэропланов, изобретенных здесь, в Бломгоузе. — Да, да, в Бломгоузе, — подтвердил ученый, заметив жест удивления со стороны слушателей, собиравшихся возражать. — Строитель аэропланов — Шорт является моим учеником. Он конструктировал морские аэропланы. С тех пор, как к ним применены новые аппараты для придания устойчивости, человек сделался настоящим царем воздуха.

— Простите мое невежество, — сказал Руберг. — Это какой же аппарат для придания устойчивости, о котором вы упоминаете?

— Главный недостаток аэропланов состоял в том, что эти механические птицы были неустойчивы в воздухе, т. е. могли опрокидываться набок, несмотря на стабилизирующие поверхности. Последнее изобретение и состоит в том, чтобы придать аппарату такую же устойчивость, как и всякому другому кораблю. Для этого внизу, под крыльями, устраивается резервуар в виде цилиндра, со сжатым воздухом от 300 до 500 атмосфер. Если аппарат вследствие чего-либо начинает сильно крениться в ту или иную сторону, под опускающуюся поверхность крыла дается сильная струя воздуха из резервуара, которая и поднимает опустившуюся сторону, выравнивая аэроплан.

— Это весьма остроумно, — заметил доктор. — Право, нашим соотечественникам никогда бы не додуматься до такой простой вещи.

— Напрасно обижаете своих соотечественников, мистер Руберг. Как раз не кто иной, как русский авиатор Ефимов придумал приспособление, дающее летуну возможность подняться на аэроплане без помощи других людей.

— А зачем тут нужны были люди?

— Вероятно, вы видали, что при взлете аэроплана за хвост его держатся несколько человек.

— Да, видал, на полетах в Петербурге.

— Это громадное неудобство, особенно для военных авиаторов, вынужденных подниматься со всякого места и при всяких условиях, устранено приборчиком, придуманным Ефимовым. Весь прибор для мелких аэропланов весит около двух фунтов, а при нем не нужно людской помощи.

— Следовательно, аэроплан может взлететь с любого места?

— Вот именно. Возвратимся лучше к Шорту, — сказал инженер. — Так вы считаете теперь человека царем воздуха? Это вполне возможно, когда найдена устойчивость в воздухе. В том же известии об английских маневрах было указано, что авиаторы бросали вниз с аэропланов тяжести от 8 до 15 пудов. Это самый опасный шаг для авиатора, так как облегченный аппарат всегда делает скачок вверх и может опрокинуться. Насколько мне помнится, — проговорил инженер, — Шорт обещал в ближайшем будущем сбрасывать уже не 15 пудов, а даже 6о — огромную тяжесть.

Старый ученый улыбнулся.

— Это обещание, господа, уже приведено в исполнение и на глазах у публики, которая все- таки ничего не знает.

— Как так? Где же было испытание?

— Во время тех же маневров флота. Аэропланы на самом деле сбрасывали не 8-пудовые тяжести, как было сказано газетным корреспондентами, а грузы в 6о пудов. Эта тайна не была разглашена, чтобы «не дразнить гусей», как выразился ваш талантливый баснописец.

— То есть, иностранные государства, — вставил доктор. — Умно придумано. А вы полагаете, что международные шпионы не проникнут в эту тайну?

— Тайны, выходящие из Бломгоуза, только тогда делаются известными, когда того пожелают их владельцы, — гордо произнес м-р Блом. И в словах этого истого сына своего учителя звучало столько любви и преданности родине, что произнесенная им фраза нисколько не походила ни на напыщенную, ни на трескучую.

На следующий день наши друзья проснулись рано. Не успели они позавтракать, как слуга-индус доложил, что в гостиной их ожидает м-р Блом. Все трое поспешили одеться. М-р Блом сидел с мисс Кэт и m-elle Софи. Молодые девушки были одеты в короткие платья из серой материи, плотно охватывавшие их изящные фигурки; на ногах их красовались полуботфорты, а на головах — маленькие шапочки с перьями. В этих костюмах они походили на наездниц.

— Нас ждет автомобиль, — сказал Блом. — Идемте.

Все двинулись к выходу, а через пять минут, пролетев мимо озера, автомобиль был за пределами города.

По извилистой горной дороге экипаж взбирался вверх. Через несколько минут заслонявшие горизонт горы отошли в стороны и образовали широкую, почти круглую долину, сажен боо в поперечнике. Автомобиль остановился у отвесной скалистой горы.

Путешественники вышли. На большой площади, представлявшей твердый уступ скалистой горы, вершина которой поднималась чуть не до облаков, находились два больших сооружения, отчасти напоминавшие распластанных огромных птиц с удлиненным телом.

Сзади этих чудовищ в гладкой скале виднелись гигантские створки из блестящего на солнце металла. По величине эти ворота могли быть только сооружением циклопов.

Эти сверкающие щиты на темном фоне скалы настолько бросались в глаза, что доктор прежде всего обратил внимание на них.

— Ангары, — ответил ученый, — лучше всего их было сделать в горе, а эти огромные двери сооружены из никелевой стали.

— А-а?! — изумленно протянул доктор в ответ.

При ближайшем рассмотрении чудовища оказались исполинских размеров монопланами, имеющими отдаленное сходство с райтовскими.

— Взойдемте внутрь, — предложил м-р Блом.

Но маленькой лестнице все общество взобралось в хвостовую часть машины, на корму. Из большой, просто, но изящно убранной каюты, служившей, по-видимому, столовой, в переднюю часть корабля вел коридор, освещающийся сверху через стеклянные иллюминаторы. Небольшие дверцы в стенках коридора показывали, что за ними имеются еще помещения.

В передней части аэроплана, тотчас за двойным пропеллером, находилась капитанская рубка, заполненная самыми разнообразными приборами: цилиндрами, змеевиками, рычагами, буссолью, манометрами и т. п. сложными механизмами. Три передние стенки рубки состояли из толстых стеклянных перегородок.

Посетители двинулись из рубки вправо, по одному из широчайших крыльев, огражденных перилами. Пройдя две каюты, вышли на площадку и опять наткнулись на двойной пропеллер-гигант. Лопасти его превышали тройной человеческий рост.

— На той стороне — то же самое, — просто стал объяснять гениальный ученый. — Через две каюты вы встретите такой же пропеллер, дающий возможность непрерывно оставаться в воздухе какое угодно время. А теперь пожалуйте сюда.

И м-р Блом открыл дверцу. Перед глазами была небольшая, огражденная перильцами платформа для гуляния, идущая под окнами кают от головы к хвосту. Спереди она была закрыта боковыми каютами, а сзади — стенками столовой. Через последнюю посетители вышли на платформу, окаймлявшую левый борт удивительной летательной машины.