Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

— По крайней мере, у тебя есть муж, Мамина, и я думал, что теперь…

Она подняла руку.

— Мой муж? О, лучше бы его не было! Я ненавижу его, Макумазан! А остальные мужчины… нет! Я никогда никого не любила, кроме одного, чье имя, может быть, ты случайно помнишь, Макумазан.

— Я полагаю, ты говоришь о Садуко, — начал я.

— Скажи мне, Макумазан, — с невинным видом спросила она, — белые люди очень глупые? Ты, кажется, поглупел за время, которое провел с белыми? Или у тебя плохая память?

Я почувствовал, что покраснел, и торопливо перебил ее:

— Ты не любишь своего мужа. Зачем же вышла за него? Тебя никто не неволил.

— Когда некуда сесть, кроме как на два колючих куста, Макумазан, то из них выбираешь тот, на котором, как тебе кажется, меньше шипов. Но иногда оказывается, что их там сотни, хотя сразу и не увидишь. Ты понимаешь, устаешь стоять все время.

— Потому-то ты и отправилась гулять, Мамина? Что ты здесь делаешь одна?

— Я? О, я слышала, что ты проезжаешь этой дорогой, и пришла поболтать с тобой. Нет, от тебя я не могу скрыть правду. Я пришла поговорить с тобой, но также повидать Зикали и спросить его, что должна делать жена, которая ненавидит своего мужа.

— Вот как! И что же он тебе ответил?

— Он ответил, что лучше бы ей сбежать с другим мужчиной, если есть такой, которого она любит… Конечно, с тем, чтобы совсем уехать из страны зулусов, — ответила она, посмотрев сперва на меня, а затем на мой фургон и на двух лошадей, привязанных к нему.

— Это все, что он сказал, Мамина?

— Нет. Разве я не сказала тебе, что я не могу скрыть от тебя даже крупицы правды? Он прибавил, что если первый совет не удастся исполнить, то мне остается только сидеть и пить кислое молоко, делая вид, что оно сладкое, пока судьба не пришлет мне новой коровы. Кажется, он думает, что судьба будет ко мне очень щедра в отношении новых коров.

— И еще что? — спросил я.

— Ну, я уже сказала тебе, что ты узнаешь всю, всю правду. Зикали, видимо, думает, что всех моих коров, старых и новых, ожидает очень скверный конец. Он мне не сказал, какой конец.

Она слегка отвернулась. А когда снова взглянула на меня, я увидел, что она плачет.

— Вот почему, — продолжала она приглушенным голосом, — я не хочу больше склонять тебя бежать со мной, хотя и хотела это сделать, увидев тебя. Макумазан, ты единственный человек, которого я когда-либо любила. Ты отлично знаешь, что я могла бы заставить тебя бежать со мной, если бы захотела, несмотря на то, что я черная, а ты белый, — о да, еще сегодня ночью ты увез бы меня. Но я этого не сделаю, чтобы не навлекать на тебя всякие беды. Иди своей дорогой, Макумазан, а я пойду туда, куда ветер понесет меня. А теперь дай мне всего лишь чашку воды, и я уйду. О, не бойся за меня! И не принимай такой расстроенный вид, я сейчас расплачусь. Там, за тем холмом, меня ожидают провожатые. Вот, спасибо за воду, Макумазан, и спокойной ночи. Несомненно, мы скоро встретимся с тобой и… Да, я забыла: Зикали сказал, что хотел бы поговорить с тобой. Спокойной ночи, Макумазан, спокойной ночи. Надеюсь, ты заключил выгодную сделку с моим отцом Умбези и с Мазапо, моим мужем. Я удивляюсь, почему судьба выбрала таких людей моим отцом и моим мужем. Подумай об этом, Макумазан, и ответь мне, когда мы опять встретимся. Подари мне это хорошенькое зеркальце на память, Макумазан. Я буду смотреться в него и увижу не только себя, но и тебя, а это будет приятно. Ты не можешь себе представить, как приятно. Благодарю тебя. Спокойной ночи.

Я не отводил глаз от ее одинокой маленькой фигурки, закутанной в плащ, пока она не скрылась за гребнем холма. Колючий комочек застрял в моем горле. Несмотря на всю ее жестокость (а я думаю, что Мамина была жестока), в ней было что-то особенно привлекательное.

Когда мое волнение несколько улеглось, я стал размышлять, сколько правды в ее рассказе. Она так настойчиво твердила, что сказала мне всю правду… Уверен, что главное-то она скрыла. Я вспомнил также ее слова, что Зикали хотел меня видеть. Кончилось тем, что я, не мешкая, при лунном свете отправился Один в страшное ущелье. Даже Скауль не захотел сопровождать меня, уверяя, что в этом ущелье полно призраков умерших людей, вызванных колдуном.

Прогулка моя получилась длинная и неприятная. В каком-то угнетенном настроении, чувствуя себя жалким и ничтожным, шагал я среди гигантских скал, попадая то в яркий лунный свет, то в глубокую тень. Я пробирался сквозь густой кустарник, обходил высокие нагромождения камней… Наконец дошел до нависшей скалы, похожей на титанического демона.

У ворот крааля меня встретил один из грозных великанов, служивших карлику телохранителями. Он вдруг появился из-за высокой глыбы и, молча осмотрев меня с головы до ног, сделал знак следовать за ним, словно меня ждали. Минуту спустя я уже стоял рядом с Зикали. Он сидел вблизи хижины, весь облитый лунным светом, и занимался своим любимым делом — резьбой по дереву. Некоторое время он не обращал на меня внимания. И вдруг поднял голову, откинул назад свои длинные седые космы и разразился громким смехом.

— Так это ты, Макумазан! — воскликнул он. — Я знал, что ты должен проехать этой дорогой и что Мамина пошлет тебя сюда. Но зачем ты пришел повидаться с «Тем, кому не следовало родиться»?

— Мамина сказала, что ты хотел поговорить со мной, вот и все.

— Мамина солгала, как всегда, — ответил он. — На одно слово правды у нее четыре лживых. Но все равно садись, Макумазан. Вот здесь, у скамеечки, приготовлено для тебя пиво, и дай мне щепотку табаку.

Он с удовольствием понюхал поданный табак.

— Что делала здесь Мамина? — спросил я без обиняков.

— А что делала Мамина у твоего фургона? — спросил он. — Нет, нет, не трудись рассказывать. Я знаю, знаю. Ты, как змея, всегда ускользаешь из ее рук, Макумазан. Хотя… Если бы она захотела сжать руку… Но я не выдаю секретов моих клиентов. Я только скажу тебе: ступай в крааль сына Сензангакона, увидишь такие вещи, что будешь смеяться. Мамина будет там и этот ублюдок Мазапо, ее муж. Она действительно всей душой ненавидит его. Я предпочел бы, например, чтобы Мамина меня любила, чем ненавидела, хотя то и другое опасно. Бедный ублюдок! Скоро шакалы будут грызть его кости.

— Почему ты так думаешь? — спросил я.

— Мамина сказала мне, что он колдун, а шакалы поедают много колдунов в стране зулусов. Кроме того, он враг королевского дома. Разве это не так?

— Ты посоветовал ей что-то дурное, Зикали, — вырвалось у меня.

— Может быть, может быть, Макумазан. Только я считаю, что дал хороший совет. У меня свой путь. А что плохого в том, что я нахожу людей, очищающих дорогу, по которой я иду, от шипов, чтобы не занозить свои ноги? Да и Мамине надоела жизнь среди амансомов с ненавистным мужем. К тому же, она получит награду. Поезжай же и наблюдай. А найдешь время, приходи рассказать мне, что видел, если я сам случайно там не окажусь.