Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

Однако междоусобицу на время удалось отсрочить. Умбелази под предлогом болезни держался в стороне и не показывался, предоставляя Садуко и некоторым другим своим приверженцам соблюдать его интересы. Король не разрешил враждующим племенам пребывать в городе одновременно. Таким образом, эта туча прошла мимо ко всеобщему удовлетворению, в особенности короля Панды. Но иначе обстояло дело с тучей, нависшей над героями этого рассказа.

По мере того, как племена прибывали в королевскую резиденцию, они проходили смотр, и их отсылали обратно: невозможно кормить такое большое количество людей. Таким образом, амансомы, прибывшие одними из первых, скоро покинули город. Но Мазапо, Мамина и несколько его детей остались. Зачем? Этого я не могу объяснить. Да и кто смог бы? Разве что Мамина.

И вдруг начало происходить нечто странное. Люди неожиданно заболевали, и некоторые из них внезапно умерли. Вскоре было замечено, что все они или жили вблизи лагеря Мазапо, или когда-то были с ним в плохих отношениях. Затем сам Садуко захворал или притворился больным. Во всяком случае, он исчез на три дня. Когда он снова появился, то был очень грустен, хотя я не заметил, чтобы он похудел или ослабел.

Оправившись от своей болезни, Садуко заколол несколько быков и устроил благодарственный пир. К концу этого пира пришел и я. Я не охотник до туземных пиршеств и явился только затем, чтобы поздравить Садуко. Садуко послал за Нэнди, желая, верно, похвастаться перед своими друзьями, что у него жена из королевской семьи.

Нэнди явилась, неся на руках ребенка, с которым она никогда не расставалась. Она обходила гостей и каждому говорила несколько приветливых слов. Наконец, она подошла к Мазапо, основательно уже выпившему. Говорила с ним дольше, чем с другими. В ту минуту мне пришло в голову, что она хотела показать ему, что не сердится на него за недавнее происшествие и разделяет примирительную тактику своего мужа.

Мазапо постарался по-своему ответить на ее любезность. Встав с трудом и покачиваясь своим жирным, грузным туловищем, он похвалил пиршество, приготовленное в ее доме. Затем взгляд его упал на ребенка и он стал восхищаться его красотой и здоровьем. Негодующий шепот гостей остановил его дифирамбы — туземцы считают, что восхваление ребенка приносит ему несчастье. У них есть даже особое название для таких лиц — «умтакати» или чародей. Он может «сглазить» ребенка и навлечь на него беду, я слышал, как несколько раз это слово шепотом произнесли гости. Но пьяный Мазапо ничего не замечал, даже того, что серьезно нарушил обычай. Он выхватил ребенка из рук матери и начал целовать его своими толстыми губами.

Нэнди потянула ребенка к себе и воскликнула:

— Разве ты хочешь навлечь смерть на моего сына, о предводитель амансомов?

И она покинула пирующих, которые все вдруг притихли.

Садуко от бешенства и страха прикусил губы, я же вспомнил, что Мазапо считали колдуном. Поэтому, опасаясь каких-нибудь неприятных последствий, я воспользовался наступившей тишиной, чтобы пожелать всей компании спокойной ночи, и удалился в свой лагерь.

Не знаю, что случилось после моего ухода, но еще до рассвета меня разбудил мой слуга Скауль. Оказалось, что пришел гонец от Садуко с просьбой немедленно прийти к нему и принести «лекарства белых», так как ребенок сильно захворал. Конечно, я пошел, захватив с собою ипекакуану и другие лекарства, которые я считал пригодными для лечения детских болезней.

Около хижины меня ожидал сам Садуко, сильно расстроенный.

— В чем дело? — спросил я.

— О Макумазан! — ответил он. — Этот пес Мазапо сглазил моего мальчика! Он умрет, если ты не спасешь его.

— Глупости! — сказал я. — Ребенок болен, очевидно, по какой-нибудь естественной причине.

— Войди и посмотри сам, — ответил он.

Я вошел в большую хижину, где застал Нэнди и нескольких женщин, а также туземца-врача. Нэнди сидела на полу, похожая на каменное изваяние печали. Она не произнесла ни звука и только пальцем указала на ребенка, лежавшего на циновке перед ней.

С одного взгляда я понял, что ребенок умирает от какой-то неизвестной мне болезни. Его темное тельце покрылось красными пятнами, а личико искривили судороги. Я приказал женщинам подогреть воду, предполагая, что это род судорог, при которых горячая ванна полезна. Но раньше, чем поспела ванна, младенец испустил жалобный стон и умер.

При виде мертвого ребенка Нэнди заговорила.

— Колдун хорошо исполнил свое дело, — сказала она и в отчаянии бросилась на пол, лицом вниз.

Я не знал, что ответить, и вышел в сопровождении Садуко.

— Что убило моего сына, Макумазан? — спросил он глухим голосом, и слезы потекли по его лицу.

— Не знаю, — ответил я. — Будь он старше, я подумал бы, что он съел что-нибудь ядовитое, но в его возрасте это невозможно.

— Нет, Макумазан, возможно! Колдун отравил его своим дыханием — ты сам видел, как он поцеловал его. Но я отомщу за его смерть!

— Садуко! — воскликнул я. — Ты несправедлив! Есть много болезней, которых я не знаю, ведь я не врач. Возможно, что одна из них убила твоего сына.

— Я не хочу быть несправедливым, Макумазан. Ребенок умер от колдовства, подобно другим в этом городе, возможно, злодей не тот, кого я подозреваю. Но найти его — уже дело «испытания», — с этими словами он ушел.

На следующий день Мазапо предстал перед судом советников, на котором председательствовал сам король, что было весьма необычно и показывало, как сильно он интересовался этим делом.

Меня вызвали в суд в качестве свидетеля. Конечно, ограничился я лишь ответом на заданные мне вопросы. В сущности, их было только два: что произошло у моих фургонов, когда Мазапо уронил ребенка, а Садуко ударил Мазапо, и что я увидел на пиру у Садуко, когда Мазапо поцеловал ребенка? В нескольких словах я старался доказать, что Мазапо толкнул жену Садуко случайно, а на пиру он был пьян. Дав свои показания, я встал, чтобы уйти, но Панда остановил меня и попросил описать вид ребенка, когда меня позвали дать ему лекарство.

Я описал с возможной точностью. Мой отчет произвел большое впечатление на судей. Затем Панда спросил меня, видел ли я подобный случай, на что я ответил: нет, не видел.

После этого суд удалился на совещание, а потом нас снова позвали, и король ознакомил нас со своим решением. Доказаны факты, — сказал он, — которые могли вызвать враждебное отношение Мазапо к Садуко, ударившего его палкой. Состоялось примирение, но причина для мести осталась. Ребенок умер от неизвестной болезни, но похожей на ту, от которой умерли недавно некоторые лица, имевшие отношение к Мазапо. Это сильные улики против последнего. Однако суд не хочет выносить приговор без полного доказательства его вины. Поэтому они решили обратиться к какому-нибудь известному нианге, который живет далеко и не знает обстоятельств этого дела. На ком остановить выбор, еще не решено. Вторичное рассмотрение дела отложено до прибытия нианги, а до тех пор Мазапо должен содержаться в строгом заключении. В конце король обратился ко мне с просьбой от имени суда остаться в городе до окончательного решения этого дела.