Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

— Здоров ли Садуко? — осведомился я, чтобы переменить разговор. Не хотелось мне участвовать в замышляющихся заговорах.

— Мне передавали, что его дерево переросло все остальные в королевском краале. Думаю, Мамина мечтает спать под его сенью. Но вижу, ты устал, я тоже. Ступай к своим фургонам, Макумазан. Мне нечего тебе больше сказать. Но вернись непременно и расскажи мне, что произойдет в краале Панды. Может быть, мы и встретимся с тобой там. Кто знает?

В этом разговоре я не увидел ничего замечательного. Зикали не открыл мне никаких тайн, не изрек никакого пророчества. И все же разговор произвел на меня необычайное впечатление. Сказал Зикали немного, но я чувствовал, что за этими немногими словами скрываются какие-то страшные события. Я был уверен, что старый карлик и Мамина выработали какой-то ужасный план. И результаты его скоро станут очевидными. Я догадывался, что он поспешил меня спровадить, боясь, что я как-нибудь узнаю о его плане и помешаю ему.

Я возвращался к моим фургонам по страшному ущелью. Горячий, тяжелый воздух казался мне пропитанным запахом крови, а влажная листва тропических деревьев, колеблемая порывами ветра, казалось, стонала, как люди в предсмертной агонии. В крайнем напряжении я достиг наконец моих фургонов, трясясь, как тростник, весь покрытый холодным потом, что очень необычно в такую жаркую ночь.

Мне пришлось выпить две рюмки крепкого джина, чтобы прийти в себя, и лечь спать. Но утром я проснулся с головной болью.

Дальнейший мой путь в Нодвенгу был благополучным. Я выслал вперед одного из моих охотников доложить Панде о моем приближении. Перед воротами Нодвенгу меня встретил старый приятель Мапута.

— Привет тебе, Макумазан, — сказал он. — Король послал меня с приветствием, а также, чтобы указать тебе хорошее место для стоянки. Он дает тебе разрешение на свободную торговлю в этом городе, так как знает, что ты всегда честно торгуешь.

Я поблагодарил должным образом, прибавив, что привез королю небольшой подарок, который я лично передам, если ему угодно будет меня принять. Затем, подарив Мапуте тоже какую-то безделицу, я предложил ему проехаться со мной в фургоне до места стоянки.

Место оказалось очень хорошим — небольшая долина, покрытая сочной травой; по ней извивалась речка с прозрачной, чистой водой. Из долины видно было большое открытое пространство перед главными воротами города, таким образом, я мог видеть всех, кто входил и выходил.

— Тебе здесь будет удобно, Макумазан, — сказал Мапута, — и мы надеемся, что ты продлишь свое пребывание у нас. Хотя вскоре ожидается большое скопление народа в Нодвенгу, но король отдал приказание, чтобы никто не смел ступать в эту долину, кроме твоих слуг.

— Я благодарю короля. Но по какому поводу ожидается скопление народа, Many та?

— О! — ответил он, пожав плечами, — это что-то новое. Все племена зулусов соберутся сюда на смотр. Говорят по-разному: одни — что это придумал Сетевайо, другие — что Умбелази. Но я уверен, что это дело рук ни того, ни другого, а твоего старого друга Садуко, хотя какая у него при этом цель? Я только опасаюсь, — прибавил он с тревогой, — что это кончится кровопролитием.

— Значит, Садуко стал очень могущественным?

— Он стал большим, как дерево, Макумазан. Король больше прислушивается к его шепоту, чем к крикам других. И он стал очень высокомерным. Тебе придется навестить его, Макумазан: он к тебе не придет.

— Вот как! — сказал я. — Но и высокие деревья иногда валятся.

— Да, Макумазан, — он кивнул седой головой. — Я на своем веку видел много деревьев, которые выросли большими, а буря их свалила… Но что бы ни случилось, тебе предстоит хорошая торговля, и никто не тронет тебя потому, что тебя все любят. А теперь прощай. Я передам твой привет королю, который посылает тебе быка на мясо, чтобы ты не голодал в его городе.

Вечером я отправился навестить короля и передать ему свой подарок — дюжину столовых ножей с костяными ручками. Он был очень доволен, хотя не имел ни малейшего понятия, как их использовать. Я нашел старого Панду очень утомленным и встревоженным. Поговорить с ним наедине мне не удалось. Видя, что он окружен советниками, я скоро откланялся. На обратном пути я встретился с Садуко.

Я увидел его издали. Он шел в сопровождении большой свиты, и я уверен, что и он увидел меня. Обдумав сразу план действий, я пошел прямо на него, принудив его уступить мне дорогу, чего ему очень не хотелось делать перед столькими посторонними. Я прошел мимо него, будто он был мне чужой. Как я и ожидал, подобное обращение произвело желаемое действие. После того, как мы миновали друг друга, он повернулся и спросил:

— Ты меня не узнаешь, Макумазан?

— Кто зовет меня? — спросил я. — Твое лицо знакомо мне. Как тебя зовут?

— Ты забыл Садуко? — спросил он печальным голосом.

— Нет, конечно, нет, — ответил я. — Теперь я тебя узнаю, хотя ты очень изменился с тех пор, как мы вместе охотились и сражались. Я думаю потому, что ты потолстел. Надеюсь, ты здоров, Садуко? Прощай! Я должен вернуться к своим фургонам. Захочешь меня видеть, приходи туда.

Смущенный Садуко не нашелся, что ответить, даже когда Мапута и другие, шедшие со мной, громко рассмеялись. Ничто не доставляет зулусам столько удовольствия, как то, что при них осадили выскочку.

Два часа спустя, когда садилось солнце, я к своему удивлению увидел подходившего к моему фургону Садуко в сопровождении женщины. Я сразу признал его жену, королевну Нэнди. Она несла грудного ребенка, красивого мальчика. Я встал, поклонился Нэнди и предложил ей свой походный стул, но она подозрительно взглянула на него и предпочла сесть прямо на пол, на манер туземцев. Тогда я сам уселся на стул и только после этого протянул руку Садуко, на этот раз скромному и вежливому.

Мы разговорились. Садуко ознакомил меня со списком повышений и милостей, которыми угодно было королю осыпать его за последний год. Список действительно внушительный! Садуко перечислил все награды и остановился, ожидая, очевидно, моих поздравлений. Но я ограничился только словами:

— Клянусь Небесами, мне очень жаль тебя, Садуко. Сколько врагов ты, видимо, нажил за это время. И с какой высоты тебе придется падать!

Нэнди тихонько засмеялась, и мне показалось, что ее смех еще более не понравился ее мужу, чем мой сарказм.

— Но, — продолжал я, — ты, я вижу, за это время обзавелся ребенком. Вот это лучше всех твоих титулов. Могу я взглянуть на него, инкозазана?

Нэнди была в восторге, и мы стали любоваться ребенком, которого она, по-видимому, любила больше всего на свете. В это время неожиданно подошли к нам Мамина и ее толстый неуклюжий муж Мазапо.

— О Макумазан, — проговорила Мамина, не замечая никого другого, — как я рада видеть тебя после целого долгого года!