Татьяна Зингер - Нечего бояться

...Тем вечером, перед сном, я нашла на локте маленькое черное пятнышко.Глава 6.

Я битый час стояла в душе и ожесточенно смывала пятно. Растерла кожу до красноты и царапин. Пар валил из кабинки, горячие капли падали на плечи, но к щиколоткам скатывались точно льдинки. Увы, "грязь" не исчезла. Осознав поражение, я завернулась в полотенце и вышла, бессильно упала на кушетку, уставилась в потолок.

Не было страшно. Совсем. Что-то отвечающее за испуг отмерло, погасло. Трепыхалась единственная мысль: "Никто не должен об этом узнать".

Горожане, солдаты, Единство, Ник -- никто. Я ошибалась, времени не осталось, и остаток потрачу с толком. Надолго скрыть болезнь не получится, но когда правительство вынесет приказ об отстранении зараженного доктора, у меня накопится целый планшет наработок или даже готовых рецептов. А может, я сумею излечить себя -- лучшего доказательства действенности лекарства нельзя придумать. Надо записать нынешние показатели.

Теперь я понимала давние слова Дины: прививки бесполезны в умирающем городе.

Ночь провела за сбором анализов и подсчетом результатов. Оказалось, втыкать иглы в чужих людей проще, чем в себя. Я долго собиралась с духом... От вида капельки крови на пальце замутило.

"День первый. При осмотре пациента на внутренней стороне локтя обнаружено темное пятно диаметром в сантиметр. Иных изменений не выявлено. Показатели организма в норме. Состояние стабильное". И так далее, на лист текста.

Утром примчался встревоженный донельзя Ник. В наспех одетом рабочем комбинезоне, с торчащим краем рубашки над резинкой штанов. На щеке красовалась зубная паста. С рассветом разнеслась пугающая новость: в Коссе вспышка мора. За вчерашний вечер и эту ночь около сотни человек обнаружило на себе пятна.

-- Ты как?! -- он крутил меня, а я натягивала рукав ночной рубашки на кончики пальцев и изображала возмущение.

-- Ник, я медик. Неужели не разгляжу моровое пятно? Я осматриваю себя каждый день, не беспокойся.

-- Да, извини, -- облегченно выдохнул, покосился на часы. -- Опаздываю... Простишь, что прибежал и тут же убегаю?

-- Нет, конечно, -- и выпихнула его за порог.

Наш спектакль получил вторую сюжетную линию: к мнимому спокойствию добавилось лживое здоровье. Великолепная дружба! Интересно, сколько в ней осталось процентов искренности?

Начались упорные поиски лекарства. Я была погружена в записи предшественников, зарывалась с носом в учебные пособия и характеристики больных на разных стадиях. Сверяла, искала улучшения и ухудшения. Попадались самые причудливые поступки врачей. Кто-то собирался создать лекарство из отходов пищеварения, а один псих -- иначе не назвать -- из органов живого человека. В мертвом, писал он, пропадают лечащие соки. Вот о ком упоминали жители первым днем в Коссе. Их ярость стала обоснована -- я бы тоже захотела придушить подобного "целителя".

Когда мне требовались какие-то особые средства, я отправляла письмо-заявку некому "Уполномоченному по здравоохранению в Коссе". Он связывался с правительством и присылал ответ: согласие или отказ. Если везло, в следующий привоз приходила особая посылка, опечатанная так, будто в ней хранилась бомба.

Но впустую. Ни одни отчеты не приносили пользы. Я переводила материалы, пробовала получившиеся вакцины на себе. Обычно хуже не становилось, но и лучше -- тоже. Правда, парочку раз меня выворачивало ночь напролет; после двух уколов -- онемели пальцы; иногда накатывала чудовищная слабость и пропадала способность ясно мыслить. Но всё проходило, стоило окончить прием.

Нет, нельзя становиться подопытной крысой у самой себя -- польза нулевая. Нужен ещё кто-то. Желательно доброволец. Не хотела бы заставлять людей идти на риск; ко мне и так мало уважения. Но на просьбы и призывы горожане не откликались. Опускали взгляд, мотали головами, мычали невразумительное: "Извините..."

Пятно разрасталось, к нему добавилось второе -- около пупка. Хотя бы не на лице!

В лабораторию изредка приходили люди. Я старалась не отказывать, помогала по мере возможностей. Постоянно заказывала новые антибиотики и самые разные лекарства, которых всё равно не хватало. И это при том, что большая часть горожан меня или недолюбливала, или открыто презирала, называла "марионеткой Единства". Они отказывались входить в мой дом, общаться со мной, даже здороваться. Если становилось совсем плохо -- присылали на планшет сообщение с просьбой передать такое-то средство. А что оставалось? Передавала.

Я чувствовала: ускользает нечто важное. Но непонятно, что именно. Какая-то фраза или действие.

Почти полгода прошло со дня, когда я заявилась в Косс.

Утро было спокойным настолько, насколько вообще возможно в зараженном городе, полном паники, боли и страха. Снег, далеко не первый, ослепительно-белым кремом укрыл землю. Я стояла у окна и перекатывала в руках кружку с обжигающим кипятком -- заварки присылали мало, поэтому чередовала чай с водой, -- отпивала крошечными глотками.

Пустая дорога как-то внезапно ожила. Семеро мужчин с красными нашивками на предплечьях ворвались в сонный покой улицы. Они по одиночке зашли в несколько домов, в мой -- тоже. Я слышала, как разбежались по этажам, принялись стучать в квартиры. Зычные мужские голоса зазывали:

-- Эй, коссовец, хватит прятаться! Распрями спину, поднимись с колен. Сегодня мы восстановим нарушенную справедливость!

-- Не верь Освобождению, они неспособны дать нам покоя. Верь тем, кто готов пойти за тебя на смерть!

-- Выйди к нам, и вместе мы заберем украденное правительством! Нашу свободу!

Моя дверь тоже отозвалась короткой дробью. Я не подала признаков жизни, потому что запомнила приказ Ника: "Никуда не соваться". Стучали настойчиво, впрочем, вскоре ушли. Не сказать, что я не задумалась о ситуации, но и не заинтересовалась ею. Время неспокойное, порою попытка к действию облегчает существование, создает ощущение причастности. По четвергам частенько обещают кровавую расправу над Единством или военными. Но, остудив пыл, расходятся по домам.

День побежал дальше. Я просидела до обеда за записями и, окончательно запутавшись в выводах предшественников, решила сходить в пункт выдачи помощи. Сегодня обещали привезти партию вакцины против гриппа. Казалось бы, какое дело до гриппа, когда бушует мор. Ан нет, без нормального питания и отдыха организм сдавался, из него высасывало последние силы, и обычная болезнь превращалась в смертельную.

За продуктами мы ходили с Ником, но со смены он вернется к вечеру, и я не захотела дожидаться его. Лучше заберу сама, по частям, чтобы скорее обеспечить участок лекарством.

Заглянула в полупустой шкаф. К зиме правительство расщедрилось на вещи для доктора -- взять свои я не догадалась. Но с размером оно перестаралось. Куртка оказалась велика; рукава закатывала вдвое. Шапка спадала от дуновения ветра, потому приходилось ходить в платке, повязанном на голову. Я влезла в это недоразумение, именуемое "одеждой", и показала отражению в зеркале язык.