Евгений Шабалин - Тайна острова Нуулуа

— Ты ждал, что для тебя самоанскую хижину поставят? Это же Западное Самоа, цивилизованное независимое государство, четверть миллиона жителей, демократическое управление, грамотность 99 %, четыре университета, — Родик, прихрамывая, едва поспевал за быстро шагающей Женей, но не мог упустить случая показать ей свои энциклопедические знания. — Правда, Женя?

Женя, однако, не слушала «брата»-всезнайку. Она спешила занять места в туристическом автобусе, куда зазывал местный гид, по-испански рекламируя вечернюю красоту столицы Самоа. Женя решила, что лучше гида никто не сможет помочь найти ночлег бездомным путешественникам. Идти в гостиницу она опасалась — ведь ребята были без документов, и кто знает, к чему это приведет. А испанский она знала не хуже английского.

Однако уже через четверть часа путешествия Женя поняла свою ошибку. После многочасового перелёта над Тихим океаном езда по темным горным дорогам с крутыми виражами была особенно утомительной и изнуряющей. Женю клонило ко сну. Затемнённый салон автобуса вдруг озарился ярким светом, и в радужном сиянии возник Сын Солнца. Он почему-то оказался в виде Эдварда Лонга. Морской офицер отдал приказ шоферу — капитану Веселову, и автомобиль, превратившись в самолёт, сел на зеркальную гладь спокойного океана. Пассажиры пересели в полинезийские пироги, Павлик с Родиком в одной лодке, а она сама с Эдвардом — в другой и поплыли под волшебным сиянием полной луны к пальмам на берегу кораллового острова… Пирога уткнулась носом в сиреневый песок, Женя от толчка наклонилась вперед и… ударилась лбом о спинку впереди стоящего кресла.

— На этом наша вечерняя прогулка заканчивается, — объявил гид. — Мы как раз у входа в отличный отель на берегу моря. Всем приятных снов под шум прибоя в гостеприимном Самоа! Буэнос ночес!

Женя дала знак ребятам, чтобы они не спешили выходить из автобуса, и подошла к гиду. Молодой самоанец с охотой пошел на разговор с миловидной рыжеволосой девушкой — такую едва ли ещё встретишь на Самоа — и, выслушав её запутанный рассказ о «братьях», неожиданном отъезде и прочих ужасах последних дней, спросил:

— Вы не были раньше в Полинезии? Отлично! Тогда у меня есть для вас и для ребят, потерпевших кораблекрушение, неплохой вариант ночлега: в самоанском доме моего друга, который в отъезде. Это будет продолжением нашего тура. Не возражаете?

— Да, я хорошо заплачу Вам.

— Не в этом дело, хотя от вознаграждения не откажусь.

Самым счастливым в тот первый вечер на Самоа был Павлик. Ведь они ночевали в самом настоящем самоанском доме, где вместо стен висели плетеные циновки из тапы, крышу покрывали листья кокосовой пальмы, переплетенные веревками, а простой не струганый деревянный пол возвышался на полметра над землей! На прощание испаноязычный самоанец предупредил:

— Купайтесь только днем — иногда приплывают акулы.

Никто и не думал купаться. Дом стоял на каменистом откосе берега, и глухой рокот океана баюкал лучше колыбельной песни. Все сложности и усталость дальней дороги были забыты.

— Ну, вот мы и приехали на Самоа. И что же дальше?

Это был вечер следующего дня после прибытия ребят на Уполу. Мальчишки и Женя сидели на берегу на теплых камнях, нагретых солнцем за день, и любовались игрой лучей заходящего солнца на белых пенистых гребнях прибоя. Павлик думал о бабушке, представлял себе встречу с ней у Сына Солнца. Женя вспоминала коварного американского капитана и почему-то тоже думала о встрече с ним здесь, на Самоа. А Родик? Он учился жонглировать раковинами. Одна из трех раковин упала в песок. Родик бросил оставшиеся и спросил, обращаясь к океану:

— Ну, вот мы приехали на Самоа. И что же дальше? Мы целый день купаемся, загораем, мучаемся животами от непривычной пищи, и ничего не узнали о Сы… о нашем объекте.

— Какой ты скорый! Прежде надо найти Полеа.

— Тише, мальчики… — Женя приложила палец к губам. — Слышите?

Из деревни доносились резкие голоса — кто-то там ругался.

— Всё равно мы ничего не пони…

— Говорю — тише! Молчок! — и Женя подбежала к высокому кусту, от которого до источника голоса было не более 20–30 метров. Она была невидима для спорящих.

А в деревне, около ручья, впадающего в море, происходило следующее: на противоположных берегах стояли друг против друга жирный дядя, укутанный в паутину бус, ожерелий, браслетов, с толстой палкой с набалдашником в виде головы акулы в руке, и молодой самоанец. Они спорили на высоких тонах, угрожая друг другу. Жирный — своей палкой, а самоанец — поднимая над головой топор с длинной ручкой. По их жестам можно было догадаться, что объектом спора был мальчик, привязанный к дереву.

Спор закончился не в пользу молодого самоанца — он первый покинул арену битвы, на прощание что-то крикнув мальчику. Тот понуро кивнул головой.

— Мне жаль этого мальчика, — вдруг сообщил Родик.

— Почему это тебе его жаль? Может быть, он совершил что-то недостойное, и его наказали. — Павлик лежал на мягкой траве, жевал сладкую ягоду инжира и рассматривал причудливые облака.

— А если его жарить будут? Ты что, забыл, как меня Полеа чуть не съел? «Нарушил табу! Смерть предателю!». Это образованный-то человек, почти ученый!

— А какое это ты табу нарушил? — поинтересовалась Женя.

— Да не нарушал я ничего! Этот дикарь решил, что я отдал им тетрадь с секретом Сына Солнца.

— А, это тот, который приехал за бабушкой Валисой? — Женя сидела на корточках, обняв руками колени и тоже глядела на облака. Низколежащие над поверхностью океана, они были сверху красные, освещенные заходящим солнцем, а снизу почему-то темно-фиолетовые. — Не нравятся мне эти облака. Возможно, гроза будет.

— Зимой в тропиках гроз не бывает, — безаппеляционно заявил Родик. — Но мальчика всё-таки жалко. Неужели он всю ночь будет привязан к дереву?

— Ночи теплые. Не замерзнет, — изрек Павлик, засовывая в рот очередной фрукт.

— Хватит жевать! Прямо Пантагрюэль. Женя, скажи ему, что вредно много сладкого есть!

— Конечно, вредно. А буря, кажется, грянет. Бывают, Родик, и дожди и бури в июне у тропика Козерога. Редко, но бывают. Так что, собирайтесь, идем.

— А как же мальчик?

— Вот и пойдем к нему…. Когда стемнеет.

Родик торжествовал. Он отобрал у Павлика последние две ягоды и сунул себе в рот.

— Что, выкусил?

— А за что его всё-таки привязали? — обратился Родик к Жене.

— Ребята, я совсем плохо знаю самоанский, и не ручаюсь, что я правильно поняла. Но, кажется, его наказывает жрец деревни за Сына Солнца…

— Как?!

— Слова «сын солнца» были произнесены по-самоански три раза.

— Вот это да!

— Тогда я освобожу его! — уверенно заявил Павлик.