Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

Нойману и Эйзельту ничего не оставалось, как согласиться с предложением Рудольфа. Удивительно быстро наступал рассвет. С утреннего неба снова донесся гул пока еще невидимых самолетов. Рудольф усмехнулся и, не сходя с шоссе, стал пропускать вперед штабную батарею. Машины разъезжались по кустам.

— Неплохо денек начинается, нечего сказать, — пошутил Рорбек, а у самого по спине ползли мурашки.

Начштаба пробормотал что-то невнятное, а Зеехазе думал только о том, как бы ему не завалить машину в одну из воронок, которые попадались здесь на каждом шагу.

В небо свечой взмыл пикирующий бомбардировщик. Справа и слева от него вспыхивали разрывы, тянулись трассы крупнокалиберных пулеметов.

Нойман моментально дал сигнал воздушной тревоги, приказав Рудольфу рассредоточить машины по укрытиям.

Через минуту из-за вершины холма появился силуэт следующего бомбардировщика. Заговорили разом все пулеметы.

«Черт возьми! — выругался про себя Рорбек. — Еще один! А сколько их всего? Стоит только появиться на шоссе хоть небольшой колонне машин, двигающихся в сторону фронта, как они тут как тут. Может, мы и есть предпоследние резервы с предпоследними боеприпасами, которых не ожидает ничего хорошего».

Бомбардировщик вошел в пике.

— Останови машину!

Зеехазе нажал на педаль тормоза. Машина остановилась, все выскочили из нее.

Рорбек потащил Эйзельта в окоп, не сводя глаз с пикирующего бомбардировщика. «Вот она, смерть! Совсем рядом! И она нацелилась на меня! Только на меня! Как медленно тянутся секунды. Когда же стрелок нажмет на гашетки своего пулемета? Или он откроет огонь из обеих пушек? А под крыльями самолета висит по нескольку бомб…»

Пунктиры трассирующих пуль прошили мокрую от дождя землю, выбили дробь по железу и стали.

Убежище в данный момент не давало никакого спасения. Важно лежать на одном месте и не шевелиться! Рорбек заставил себя лежать, надеясь, что вражеский летчик не заметил его, не успел разглядеть. «Но где же Зеехазе? Его машина стоит прямо на шоссе… Надо вдавиться поглубже в землю!» Взрывная волна пригибает траву к земле. Бомбардировщик уже взмывает к небу, оставляя позади себя тонкий шлейф дыма. «Что же случилось? Что?!»

Эйзельт трясет головой и смотрит куда-то вправо. Крохотная складка земли обещает спасение, рождает надежду.

И снова над головой самолет противника. На этот раз «мустанг», этот не пикирует. Проклятый самолет! Он летит над самой землей, оставаясь практически недосягаемым ни для зениток, ни для пулеметов. Летит в сторону полураспавшейся колонны, поливая машины огнем из пулеметов и пушек. Через несколько секунд он исчезает. На месте, где только что стояла радиомашина Рудольфа, нет ничего. Там только воронка с рваными краями и большим темным пятном вокруг. Кто-то истошным голосом зовет санитара. Вот бегут два человека. Возможно, один из них шофер Рорбека? А может, это сам Рудольф? Крики становятся жуткими.

А где же третий самолет? Исчез. Ожидание в нормальных условиях сильно отличается от ожидания под угрозой смерти, когда на тебя пикирует бомбардировщик, поливая струей раскаленного свинца. Сколько Рорбек ни смотрит, он нигде не видит Рудольфа. Хорошо еще, что успела проскочить штабная батарея.

Но где же все-таки третий? Нервы напряжены до предела. Оба самолета уже не вернутся: они скрылись в северном направлении, израсходовав весь боезапас.

И вдруг со стороны холма снова раздается гул. Самолет появился раньше, чем его можно было ожидать. На крыльях отчетливо видны белые звезды. Вот он входит в пике, стремительно приближается к земле. Рвутся бомбы, поднимая в воздух фонтаны земли вместе с железным хламом. По машине бьет дробь… Выдох. Теперь можно приподнять голову.

Рорбек поднялся и пошел на поиски Рудольфа. Через несколько минут он вернулся к Эйзельту.

— Водитель Рудольфа умер на руках у санитаров. От обер-лейтенанта осталась одна фуражка с горсткой мозгов, и только.

— Вот и конец его мечтам о голой девушке, — грустно заметил начальник штаба.

Мотор машины завелся сразу же, как только Зеехазе нажал на стартер. Все скаты каким-то чудом оказались целы, хотя левая сторона кузова изрешечена.

Эйзельт осмотрел 4-ю батарею: двое убитых и несколько раненых.

Обер-лейтенант Нойман поехал в расположение своей 5-й батареи.

— Я сам проверю шестую! — крикнул Эйзельт, обеспокоенный тем, что батарея осталась без командира. Он подумал о том, как глупо было в такой решающий момент переводить Генгенбаха в другое место.

Снова пошел дождь.

— Зеехазе, жми на всю катушку до самого городка! Все время прямо! — приказал начальник штаба шоферу.

Чем дальше на север они ехали, тем неспокойнее становилась обстановка.

— Немного осталось, — подбадривал Эйзельт Зеехазе.

Деревушка оказалась небольшой и вся в развалинах. На улицах редкие прохожие. Шоссе вновь побежало по восточному берегу реки Орн. Внезапно на дороге, метрах в двухстах впереди, взметнулся вверх громадный фонтан земли и дыма.

Зеехазе резко затормозил. Машина послушно остановилась, затем нервно вздрогнула от взрывной волны.

«Бомба?! Но почему одна? Странно!» — удивился Рорбек.

В этот момент в воздухе раздался страшный режущий звук, а вслед за ним оглушительный грохот разрыва метрах в ста от машины. Тугая воздушная волна больно отозвалась в ушах.

— Корабельная артиллерия стреляет, — догадался Рорбек.

— Она может бить до сорока километров, — объяснил Эйзельт, стараясь говорить бодрым голосом.

— Натворят дел! Из таких пушек они могут попасть национал-социалистам по самому больному месту! — безобидным тоном заметил Зеехазе.

Эйзельт решил про себя, что при первой возможности он положит конец такому проявлению солдатского юмора, который легко может быть принят за пораженчество.

Дернберг подошел к лучшему отелю Нарбонна, в котором располагался штаб дивизии генерала Круземарка. Часовые, стоявшие у входа, молодцевато отдали ему честь. Штурмбанфюрер небрежно ответил им.

Поездка Дернберга прошла без происшествий. От самого Парижа останавливались один раз, чтобы заправиться. В штабе дивизии Дернберг немного помылся, привел себя в порядок и плотно позавтракал. Тогда стояла превосходная погода, ничто не напоминало о войне. Сам факт, что высокопоставленный покровитель Дернберга, сидевший в Гамбурге в штабе военного округа, направил его в СД, означал, что ему не придется мотаться по фронтам. Это особенно радовало штурмбанфюрера.

Сейчас Дернберг направлялся в гестапо. Шел и удивлялся тому, что он, собственно, и не собирался вовсе приезжать сюда, не собирался лично заниматься этим Баумертом; не думал он и о том, что его может заинтересовать, как выглядит девушка, к которой по ошибке попали совсекретные документы. Здесь же он сможет незаметно понаблюдать за поведением своего друга Грапентина. Но все вышло иначе и довольно неожиданно. Командование СД в Париже получило от своего агента в Нарбонне интересную информацию по делу об исчезновении совсекретных документов. Оберштурмбанфюрер Вестендорф, знакомясь с этим делом, натолкнулся на кое-какие факты, которые представляли интерес для фюрера и рейха, особенно сейчас, когда врагам удалось открыть второй фронт в Европе. О чем именно шла речь, в сообщении не говорилось. Дернбергу было предложено немедленно выехать в Нарбонн, где его подробно проинформируют в местном отделении СД.