Татьяна Богатырева - Мастер теней

Будь проклята эта Гильдия косоруких и шисов закон, позволяющий им не принимать заказов на членов королевской семьи! Хорошо хоть Мастер Ткач при всем желании не сможет выдать заказчика: во-первых, Хисс не позволит, а во-вторых — видел-то он рабочую личину капитана Ахшеддина.

Но что теперь делать со всем этим? Остро не хватает информации: ничего, кроме внешности, странной устойчивости к менталу и неправильной реакции на зелье, об убийце не известно. Проклятье и еще раз проклятье!

Отшвырнув тело с выпотрошенными мозгами, Рональд почти бегом направился к умывальнику. Желание вымыть руки было непреодолимым, хотя физически он к висельнику не прикасался.

— На алтарь его, — велел слуге.

Только Эйты ухватил висельника за волосы, чтобы тащить в подвал, как эфир взорвался. Башня Рассвета дрогнула. Система глушения связи вспыхнула и с громким шипением погасла. Рональд еле осознавал происходящее, ничего не видя от боли — его самого рвали на клочки, корежили и ломали сошедшие с ума потоки. Все его силы уходили только на то, чтобы сохранить в этом кошмаре сознание и собственную суть.

Все закончилось так же внезапно, как началось. Стены башни Рассвета перестали оплывать, реальность — закручиваться узлами, а сам Рональд смог вздохнуть и подумать: кажется, жив.

— Патрон, патрон! — пробивался сквозь мельтешение радужных пятен и гул встревоженный голос Ссеубеха. — Вставайте, патрон! Да помоги же, ты, бревно!

— Эйты, — выдавил хрип Рональд и сморщился: снова шис знает что с телом. В Ургаш эту всю некромантию, не хочу становиться личем!

С помощью слуги Рональд сел на полу, придерживая кружащуюся голову руками. Выпил поданную Ссеубехом воду, равнодушно отметив, что тот отлично управляется и без рук, одним телекинезом, а на выплеск энергии просто начхал. Так же равнодушно осмотрел свою потрепанную ауру, затем защитные системы башни. Большая часть щитов сгорела, там, где проходили нити глушилки, зияли оплавленные дыры.

— Если бы у девчонки было бы вполовину столько мозгов, сколько силы, — хмыкнул Рональд.

— То мы с вами, патрон, давно бы нашли непыльную должность где-нибудь в Тмерла-хен, — продолжил Ссеубех и засмеялся.

— В Баронствах климат лучше, — парировал Рональд и тоже засмеялся.

Через несколько мгновений Рональд оборвал истерический смех и еще раз огляделся. Артефакты-накопители, изображающие лампы, статуэтки и прочие предметы обстановки, частью сгорели, частью светились полным зарядом. Алтарь в подвале дрожал, вокруг него разноцветным облаком пульсировала концентрированная энергия: Линза выбросила столько, что хватило бы снести полгорода. Такого количества не смог поглотить даже Хиссов камень, но и отпускать добычу он не умел.

— Тюф! — позвал Рональд.

В ответ из стены высунулась довольная морда гоблинонежити. Обтянутые сухой кожей челюсти подрагивали, и зеленые огни в пустых глазницах мигали и меняли тон — Тюф не обращал внимания на то, что мертв, и полностью сохранил пакостный гоблинский характер.

— Сначала это. — Рональд указал на дыру, оставшуюся после глушилки.

Гоблин заскрипел и заверещал, выпрыгнул из стены и принялся скакать по комнате, дергаясь, словно сломанная механическая игрушка. От алтаря к нему тянулась темная пряжа, обнимала скелет вместо плоти, на концах пальцев свивалась в черные, алые и фиолетовые нити. Словно игла в руках безумного портного, Тюф мелькал повсюду, штопая камень и эфирные структуры.

— Научите, патрон? — прошелестел Ссеубех.

— Поймаешь гоблина, научу.

Отогнав приступ гордости — дважды дохлый мертвяк впервые признал, что есть хоть что-то, чему стоит поучиться у «патрона» — Рональд потянулся вниманием к башне Шуалейды. Вспышку головной боли, тошноту и выкручивающую ломоту в суставах он проигнорировал: жив и ладно, прочее успеется.

Надежда под шумок проникнуть в башню Заката и разведать, что там произошло, не оправдалась: сине-лиловый монолит не собирался никого пускать внутрь. Даже пару Ахшеддинов — светлый и эльфийка, похоже, прибежавшие к девчонке сразу, как только началась чехарда с эфиром, ошарашенно стояли под дверью и переговаривались. О чем, Рональд не смог разобрать: то ли их щитов буря не затронула, то ли успели восстановить. Скорее первое — судя по тому, что Роель Суардис все же остался цел, алтарь Хисса послужил громоотводом.

— Ладно. Не сегодня, так завтра, — вздохнул Рональд, растирая виски. — Ты рассчитал вектор для скользящей защиты?

— Еще вчера, патрон, — Ссеубех завис перед ним, открывшись на странице с формулами.

— Вот и отлично. Поужинаем у Свандера. Кто знает, вдруг девчонку озарит, и она решится придавить крысу и списать на несчастный случай с Линзой.

— Ваша предусмотрительность меня восхищает, патрон.

— И не вздумай показать Свандеру, что ты не просто деревяшка.

Фолиант издал звук, похожий на фырканье, со стуком приземлился на пюпитр и замер. Деревяшка, так деревяшка. А Рональд хмыкнул: вот так Властелины Мира и сходят с ума. Сначала у них заводятся гоблины, потом начинаются дружеские разговоры с трактатами по некромантии. А потом, глядишь, и сам Темный Брат заглянет выпить бокал коньяку и обсудить погоду в Ургаше.

18 день Журавля. Роель Суардис.

Стриж бежал вниз по лестнице, пытаясь понять: почему не придушил эту змею? Мог же, наверняка мог — она открылась, когда он поцеловал ее… или нет? Поди пойми этих полоумных магов! Сама сделала ему артефакт, который защищает от ее магии, сама же избила и целовала…

Разодранная спина болела, в животе урчало от голода, а на губах горел вкус её губ — и нестерпимо хотелось вернуться и показать, что же чувствует игрушка, которой насильно дарят наслаждение. Хлыстом. Проклятье! Как она сделала, что боль превратилась в удовольствие, а Стриж искусал все губы, лишь бы не орать и не просить еще? Игры темных, задери их шис!

Занятый мыслями, Стриж не заметил, как схватил что-то со стола и укусил. Только почувствовав в желудке приятную тяжесть, сообразил: Её Полоумное Высочество позаботилась об обеде для Тигренка. И злилась она, потому что перепугалась за него. И если бы хоть изобразил раскаяние, не стала бы пороть. Но дразнить ее было так здорово! Эти молнии, текущие с рук, разноцветные смерчи — и светящиеся глаза…

Бедра свело, словно он только что не кончил под ее хлыстом. Снова захотелось поймать ее, задрать юбки и взять, чтобы орала, кусалась и требовала еще, пусть потом разозлится и выпорет, плевать, разве это боль? От брата доставалось сильнее. Зато она так сладко стонала, кусала губу… Можно спорить — если он сейчас поднимется наверх и попросит прощения, то получит ее…