Галина Емельянова - Число смерти (CИ)

Элю выдвинула от школы на городскую математическую олимпиаду, да она бы и в Москве бы всех победила, но она отказалась.

— Вера запрещает, — смотря упрямо в пол, сказала прозрачное создание.

— Вон! — орала директриса. Вернись Гейндрих, иди, подумай, поговори с родителями.

Элька так и не пошла на олимпиаду, уехала в 90-х в Германию, а теперь вот логист в огромной и жутко престижной компании здесь в России.

Выслушав мой рассказ, она взяла мой паспорт и, постелив мне в гостевой комнате, сама ушла к себе в кабинет.

— Доброе утро соня, — Эля была в строгом офисном костюме.

— Эль, ну не томи, что там не так?

— Все нормально, под лупой смотрела все страницы, виза, печать вот метки германской полиции все нормально.

Элька уехала в офис, и я впервые за много дней позволила себе расслабиться, уснула, сном праведника.

Разбудил меня включившийся домофон.

— Это консьержка Анна, Господа из 324 квартиры, к вам посетители.

— Кто?

— Приличные люди, из посольства Абу-Грейда.

— Нет!! Это ошибка. Не пускайте!

Я позвонила подруге и та приехала, правда знаменитые московские автомобильные пробки, задержали нашу встречу, часа на три.

Я рассказала подруге о визите моих «африканских друзей».

— Ты не обижайся, полетишь в одну южную страну, причем насколько я знаю, границу ты сможешь перейти без проблем и без регистрации.

Конечно, это решение она приняла еще вчера, кому нужны чужие проблемы.

— Эля не пугай меня, я со страха ничего не понимаю.

— Глупышка, я про Узбекистан, и город твоей студенческой молодости — Ташкент. У тебя ведь связи в самом КГБ узбекском.

— А это ты о Абдали! Точно, он полковник там в органах.

— Вот и славно, полетишь до Чимкента, там, на такси до приграничного поселка, а там он тебя и встретит. Сама не звони, давай номер я с работы позвоню. Все поехали в аэропорт.

Я, конечно, не стала спорить: во — первых от обиды, во-вторых, я верила Эльке, больше чем кому либо.

Если она так решила, значит, так надо.

Вспомнились упреки сына, что живу чужими подсказками, что не умею хитрить, требовать и настоять на своем. Ну, меня уже не переделать, буду доживать «белой вороной» в наш прагматичный век.

«Температура в аэропорту города Чимкента 38 градусов. Желаем приятного отдыха».

Пересев в маршрутку, едущую до границы с Узбекистаном, я уже тихо постанывала. Как я жила в Ташкенте три года? Это бездонное небо с четырех утра уже тридцать в тени, и ни дуновения ветра?

В маленьком замкнутом пространстве маршрутки, без кондиционера, вентилятор только над головой водителя, я тихо «умирала». И все тоже пребывали в забытье, сродни летаргическому сну.

Но на одной из остановок в салон зашла девушка, и все сразу проснулись. Я так просто почувствовала себя словно в Хайфе или Медине. Девушка была вся в черном. Даже руки в черных перчатках. Сквозь сетку паранджи белели белки глаз и все. Наверное, не у одной меня были опасения, пассажиры оживились, многие вытащили мобильные телефоны, но это было бесполезно, связь не работала. А мое обостренное от волнения обоняние уловило слабый аромат духов «Armani Mania Woman». и напряжение спало, я весело улыбнулась обладательнице прекрасного вкуса, и спокойно закрыв глаза, снова задремала.

Где вышла наша «леди в черном» не знаю, я проснулась уже на конечной остановке.

В чайхане в вечерних сумерках, уплетая замечательный плов я позвонила Абдали.

— Прости, Катя, непредвиденные обстоятельства. Я задержусь часов на десять. У тебя деньги есть?

— Да тысяча баков, — и это была правда, Эля в Москве мне положила в карман «мелочь».

— Дай трубку чайханчику.

Я, вскочив со своего места, вышла на улицу, где в ожидании гостей стоял хозяин. Он сам лично приветствовал гостей, так и со мной было час назад. Абдали что-то говорил ему по-узбекски. После этого мне принесли от заведения подарок — прекрасный чапан, ручной работы. И предложили комнату в придорожной, одноэтажной гостинице. Было еще светло, но пропускной пункт таможни уже закрылся, последние не успевшие бедолаги устраивались на ночлег у обочины дороги.

— Женщина, женщина, деньги есть? — за мной бежал мальчишка лет двенадцати.

— У меня только российские рубли.

— Давай, — заявил маленький наглец.

— С какого переляку? — отчего то вспомнились именно эти слова.

— Границу переходить хочешь. Визы нет. Есть деньги, Талгат тебя не обманет.

Мне вдруг так захотелось в уют городской квартиры, под кондиционер. Увидеть Таньку и ее детей.

— Ну, проведешь, а дальше?

— На той сторона, брат, такси до Ташкента. Или куда скажешь.

И я не устояла. Что-то видно случилось от близости Ташкента, города моей студенческой юности. Я стала прежней Катькой, доверчивой и глупой.

Пошли мы с проводником в два часа ночи. Поселок закончился, сады перешли в пустыри и после крутого спуска в овраг мы оказались в тени камышей, выше человеческого роста и слух мой порадовал шум воды.

— Река? — шепотом спросила я проводника.

— Да, сейчас как арык.

Проводник вел меня вдоль камышей, пока не дошел до дерева. Очень ловко он забрался и в густых ветвях послышался свист, и веревка, зацепилась за дерево с противоположной стороны.

— Пошли.

Мальчик деловито водрузил мою сумку себе на голову, шагнул в воду. Река и правда обмела. Была узка, как арык, но течение не ослабло, и я ухватилась изо всех сил за веревку, пыталась сдвинуться хоть на метр. Дно было глинистое, сколькое. Я ползла, как черепаха, моему проводнику уже не раз приходилось приходить мне на помощь. Он уже перебрался на берег, положил там мои вещи и теперь пытался вытащить меня, как того бегемота из детского стишка.

Совершенно не вовремя на меня нахлынули воспоминания.

Мы часто гуляли по ночам в Парке Победы в Ташкенте, теперь вместо него построен огромный аквапарк. А раньше это было уютное место, обилие черешни, терн и каштаны.

Мы гуляли после полуночи, и поэтому нас ловила милиция. Нет, мы ничего такого не делали, мы смеялись, даже трезвые, поедали красный и белый терн. Но нас преследовали, как плохишей. Причем было нас десять девчонок и всего два парня, корейца. Я совсем не спортсменка бежала из последних сил, но на мокрой от росы траве я поскользнулась и вывихнула ногу.

«Все, никуда не пойду! — в отчаянье и страхе шептала я сама себе. — Ну не фашисты же они». Девчонки вернулись. Таня — большая и Люда. И потом мне еще долго припоминали этих «фашистов» особенно во время зачетов и сессий.

В маленьком мальчике — проводнике оказалось столько силы, что он меня вытащил. Мой юный нарушитель границы побежал к брату-таксистку, а я, спрятавшись за дерево, решила выжить одежду, Мокрая одежда даже в такую жару меня раздражала и бесила.