Сергей Колбасьев - Факультет кругосветного путешествия

— Я понимаю, почему эта зыбь называется мертвой,- продолжал Рубец свои лирические размышления.

— Я тоже, — ответил Волков: — идем переодеваться.

На таких пароходах, как «Констеллешион», к обеду надо переодеваться — это очевидно. Но Ванька — бесчувственная свинья, — это тоже очевидно… Противно, что надо переодеваться, и вообще не следовало с Ванькой в Тапори.

За обедом Миша сосредоточенно ел суп «окстейль», судя по названию, сваренный из бычьих хвостов, но совершенно несъедобный. Вареная камбала была похожа на вату, рагу на кладбище, а портер-на касторку. От сыра, поданного после безвкусных фруктов, исходил острый и тоскливый запах. В отчаянии Миша потянулся за садовой водой. При этом он, впервые за весь обед, оторвал свои глаза от тарелки и обмер.

Вплотную против него сидела Джессика Драгонетт.

— Халло, мистер Мертц, — сказала она и улыбнулась.

— Халло, халло, — механически ответил Миша и густо покраснел.

— Я кричу, ты кричишь, все мы кричим, потому что хотим мороженого! Мороженого! Сливочного мороженого! — захлебываясь, пел рыжий скрипач.

— Вву, хо! хо! хо! — вторил толстый негр, распластываясь по клавишам, и в тон ему бешено лаяли саксофоны.

Мисс Драгонетт танцевала с Волковым, а потом с Мишей. При этом Волков выяснил, что она сильно заинтересована Мишиной таинственной личностью, а Миша — что не привык танцевать за кавалера. Это было мучительно неловко.

Потом они сидели в углу малого кормового салона. Там было прохладно. Было много пальм, и не было людей.

— Он — переодетая девушка, — вдруг подумала вслух мисс Драгонетт. Волков рассмеялся, а Миша, узнав, в чем дело, опять покраснел и чуть не лопнул от ярости.

Хотелось многое спросить, но спрашивать было неловко. Драгонетт вздохнула.

— Дикая дрянь, — сказала она и, спохватившись, добавила: — «Королева революционеров». — Потом рассказала, что из-за этой самой «Королевы» едет в Гонолулу с двумя актерами и оператором. Гонолулу — это хорошо, но съемка… Режиссировать будет один из актеров — «злодей» Кейт Роджерс.

— Самая настоящая скотина, — вдруг вырвалось у нее, и Миша, выслушав перевод, потемнел.

— Не могу больше сниматься с идиотами и для идиотов. Купальные костюмы, пудреные парики, сантиментальность, романсы для радио, поцелуи для кассы, — брр! — Она даже топнула ногой, и Миша немедленно с ней согласился.

— Я только раз получила удовольствие. К нам в павильон пришли два чудака. Они растоптали пузатого Уорнера, и… — она запнулась:- Простите, мистер… я не расслышала вашей фамилии. Вы, кажется, тоже из Никарагуа.

— Моя фамилия Келли,- сказал Волков:- это я устроил ураган в вашем павильоне.

Мисс Драгонетт не выдержала: — Но почему же? Кто же вы такие? Зачем громите кинофабрики? Почему Уилли…- и, сконфузившись, замолчала.

— Говори всю правду, — сказал Рубец, осведомившись о содержании разговора. Волков внимательно на него посмотрел и повернулся к мисс Драгонетт.

— Русские большевики,- сказал он. Она наклонилась вперед и весело кивнула головой. Тогда Волков рассказал ей все. Он дал ей подробный отчет о всем пути от ленинградских болот через Стокгольм, Марсель и Алжир. Через Гавану, Никарагуа и Лос-Анджелес до палубы парохода «Констеллешион». Он говорил полчаса, и мисс Драгонетт, не отрываясь, его слушала.

— Великолепно, — сказала она — Вот это жизнь… Он должен быть очарователен в женском платье, — и рассмеялась.

Из-за низкой пальмы медленно поднялась голова на узких черных плечах;- Вставший был похож на очень старого коршуна. Он замигал круглыми, безбровыми глазами, пошевелил руками, будто собираясь взлететь, глухо сказал: «Безобразие», — и на деревянных ногах вышел из салона, подслушивал, — зашипела мисс Драгонетт.- Я заставлю эту падаль молчать. Я ему уши оборву! — и она соскочила с дивана.

— Но, мисс Драгонетт… — начал Волков.

— Меня зовут Джессика. Никто не смеет говорить мне «но»!

— Она исчезла.

— Я ему сказала:- «Здравствуй, папка», — но он не шелохнулся. Я наступила ему на ногу, он закудахтал, но разговаривать не захотел. Я ему улыбнулась и пообещала проломить его облезлый череп, если он разболтает, что подслушал.

Он тоже улыбнулся. Зубов у него нет. Мне сделалось жутко, и я опять наступила ему на ногу. Каблуком. Он опять закудахтал, и я ушла.

Пока что он нам не напакостил, но я буду за ним присматривать.

— Мисс Драгонетт, — сказал Волков.

— Джессика, а не мисс,- поправила она: — кстати, как вас обоих зовут по-настоящему?

— Меня — Волков. Джон Волков, а его — Майкель Рубец… Как вам кажется, мисс…

— Джессика, — рассердилась мисс, и Майкель Рубец, не зная, в чем дело, гневно взглянул на Джона Волкова.

Волков забыл, что хотел сказать, и потому повернулся к спрятанному за пальцами радиоприемнику. Пошарил пальцами по панели, и нечаянно включил ток.

— Мистера Триггса, — резко закричал невидимый громкоговоритель. — Власти в Гонолулу предупреждены. Лже-Келли едва ли удастся скрыться. Триггс не жалеет затрат. Он выходит в погоню на собственной яхте. Все… Слушайте синий оркестр «Пасифик — Отеля». Медленный фокс «Потому что».

Волков выключил приемник и перевел Мише радиосообщение. — До Гонолулу мы в безопасности.

— Нет,- прервал его Миша. — Радио — телеграфист. Он должен был слышать.

— Правильно, — подтвердила Джессика. Она поняла слово «радио».

— Подождите меня здесь, — на двух языках сказал Волков и по трапу вышел на верхнюю палубу.

— Моя фамилия Келли, — сказал он, входя в радиорубку. Радиотелеграфист сдвинул вперед один из наушников и внимательно на него взглянул.

— Нет ли на мое имя радиограмм?

— Келли… Келли… — задумчиво повторял радиотелеграфист. — Совершенно верно, — есть… — вдруг вспомнил он.

— Доставьте ее в мою каюту. Номер сто семьдесят три. Имейте в виду, что разглашать содержание радиограмм не полагается.

— Так точно, мистер Келли.

— Сколько с меня причитается?

— Две тысячи, — любезно ответил радиотелеграфист

На бланке судового телеграфа было написано:

«Мистер Триггс, на фотографии, полученной от сыщика Уилли, узнал одного человека, с которым встречался в Европе, и хотел бы вновь встретиться. Мистеру Келли рекомендуется в ночь перед прибытием в Гонолулу скрыться на одной из малых судовых шлюпок. За скромное вознаграждение (500 долларов) в этом ему поможет одно лицо, заинтересованное в его исчезновении с корабля. В двадцати пяти милях к норду от корпуса парохода будет остров Мауи. Оттуда ходят фруктовые пароходы. Радио на них нет.