Елена Сантьяго - Летящая по волнам

Он оставил Элизабет одну – Дункан не хотел бы, чтобы это повторялось слишком часто. Капитан горевал в разлуке с женой и детьми, и его тоска не проходила. С самого момента расставания он мечтал снова обнять Элизабет. С тех пор как она стала принадлежать ему, Дункан ни разу ей не изменил и был намерен хранить ей верность до конца своих дней.

Капитан поднял воротник накидки и поправил шляпу. Шел сильный дождь, но Дункан не хотел из-за этого брать экипаж для недолгой поездки. Он воспользовался возможностью пройтись пешком. Кроме того, Дункан ничего не имел против дождя: на море и на Карибах ему доводилось переживать невзгоды и похуже.

Погрузившись в свои мысли, Дункан преодолел путь от дома Эскью до мастерской кузнеца-оружейника. Сейчас было бы самое время вновь ощутить под ногами палубу. После всего, что произошло с капитаном в Лондоне, он не мог дождаться отъезда. Дни, проведенные в тюрьме, отправка в Тайберн Хилл, мучительный страх смерти… Господь всемогущий, этот город больше никогда не вызовет у него приятных чувств, не будет ему родным.

Эскью охотно позаботился бы о том, чтобы Дункана оправдали и полностью восстановили его доброе имя, но после проигранного морского сражения адмирал впал в немилость и его слово больше ничего не значило. Большинство «круглоголовых» в правительстве уже давно перестали доверять Эскью: он во многом мыслил так же, как и роялисты. На самом деле «круглоголовые» только и ждали повода выгнать его из правительства. Поэтому Дункану пришлось довольствоваться помилованием, хотя это и означало, что у него на руках нет козырей против Дойла и Уинстона. Он не мог поквитаться с ними, руководствуясь законом.

– Однажды политическая ситуация изменится, – заверил его Эскью. – У нас снова будет король. Я стану командующим флотом, и у меня опять появятся высокопоставленные друзья. Тогда я позабочусь о том, чтобы справедливость восторжествовала.

Мрачно улыбнувшись, он добавил:

– Конечно, если до того момента ты не возьмешься за это сам.

Мастерская торговца оружием располагалась недалеко от Темзы, прямо за доками, у пирса в районе Темпл. Стук молотков слышался издалека. Дым поднимался из дымоходов, а жар от кузнечного горна можно было почувствовать даже снаружи, потому что ворота были открыты. Казалось, будто приближаешься к громадному очагу. Подмастерье кузнеца стоял у наковальни и могучими ударами молота придавал детали нужную форму.

В глубине мастерской мастер обрабатывал напильником мушкетное дуло. Когда Дункан вошел, кузнец вытер руки о фартук. Он поспешно вытащил из сундука пистолеты, которые капитан заказал для Элизабет, и продемонстрировал их.

– Вы только взгляните, какие они узкие и почти невесомые!

Кузнец протянул Дункану оружие.

– То что нужно для хрупкой дамы!

– Вот уж не скажу, что моя жена хрупкая.

Дункан невольно представил, как Элизабет плавает и ныряет, переполненная необузданной силой. И к тому же совершенно обнаженная, какой сотворил ее Бог. От одной этой мысли кровь прилила к его чреслам. Дункан обхватил рукоятку пистолета и представил, как вложит оружие в руку жене, покажет, как его правильно держать. Он стал бы позади нее и обхватил бы двумя руками ее руку, склонил бы голову на ее плечо, щека к щеке. И они бы вместе выбрали какую-нибудь цель. Элизабет обязательно что-нибудь развеселило бы, и она бы повернула голову так, чтобы ее губы скользнули по его губам…

– Вам нехорошо? – озабоченно спросил кузнец.

Этот вопрос отвлек Дункана от мечтаний. Он немедленно ответил, что вряд ли когда-нибудь чувствовал себя лучше и что оружие действительно великолепно лежит в руке. Вместе с кузнецом капитан вышел в заднюю комнату, где располагался тир. Дункан выпустил несколько пуль в большую деревянную мишень. Как и следовало ожидать, он остался доволен пистолетом. Тот был прост в обращении и бил точно в цель. Благодаря двойному стволу можно было стрелять дважды. Элизабет будет в восторге.

– На вашем месте я бы еще заказал для него подходящую кожаную кобуру, – сказал кузнец. – И поясной ремень. Его можно отрегулировать, и он подойдет для… хм… полной дамы.

Дункан растерянно взглянул на него, но не ухмыльнулся.

– Ах, вы неправильно меня поняли.

Он попытался объяснить, в чем заключалась ошибка, но не захотел на этом останавливаться. Вместо этого Дункан спросил кузнеца, есть ли у него время, чтобы пофехтовать, на что тот с радостью согласился: капитан щедро платил за тренировки.

Накидка и шляпа сохли у огня, пока Дункан добрый час упражнялся с тупой рапирой и даже вспотел. Оружейник оказался великолепным фехтовальщиком, несмотря на кажущуюся неотесанность. Однако он все же пропускал уколы Дункана. Капитан также заметил, что стал более ловким, а вот его выносливость по-прежнему оставляла желать лучшего. В конце поединка он отчетливо ощутил, что стал быстрее уворачиваться от уколов и чаще попадать в цель. Оружейник, сопя, отложил рапиру в сторону и заявил, что больше ничему научить Дункана не может. Капитан воспринял эти слова с удовольствием. Прежде чем уйти, он заплатил кузнецу, затем взял экипаж и поехал к Лондонскому мосту. Ему нужно было уладить еще одно дело.

После того как Дункан вышел из дома, Анна и Джордж Эскью некоторое время сидели молча. Девушка нервно поправляла безупречно сидящее на ней платье. Она не знала, о чем говорить. Адмирал, казалось, тоже волновался.

– А дождь все идет, – вдруг ни с того ни с сего произнес он.

Анна подняла голову и кивнула. Потом неловко встала и подлила ему чаю, хотя напиток уже давно остыл. Эскью тоже поднялся, чтобы помешать угли в камине. Его силуэт возник на фоне разгоревшихся языков пламени. Адмирал стоял спиной к девушке, постукивая кочергой по горящему полену.

– Наверное, понадобятся годы, чтобы сжечь в камине все дрова, которые наколол Дункан, – произнес Эскью. – Это он здорово придумал, мне в хозяйстве пригодится.

– Думаю, он занимался этим в основном для себя, – ответила Анна. – Чтобы вернуть себе силы.

Девушка стояла посреди комнаты, не зная, что еще сказать или сделать. Эскью обернулся к ней и вопросительно взглянул. На его лице была тень волнения и разочарования. Анна не смогла удержаться и начала первой:

– Это наш последний вечер вместе, Джордж. Я очень… опечалена из-за того, что завтра мне нужно уезжать. Время, проведенное в твоем доме… очень много значит для меня.

Она слегка улыбнулась, заметно нервничая.

– Знаешь, в тот день, когда… когда я впервые тебя увидела… незадолго до того я была почти уверена, что скорейшее возвращение на Барбадос – единственно верное для меня решение. Что только в Саммер-хилл я смогу быть по-настоящему счастлива. Я считала себя глупой и наивной, потому что непременно хотела жить в Лондоне. Этот город показался мне таким отвратительным, отталкивающим. Но потом…