Нейл Оливер - Повелитель теней

Присмотревшись повнимательнее, сторонний наблюдатель мог, однако, заметить, что поводья лошади, находящейся в самом центре этой вереницы из пяти всадников, находились не в руках того, кто на ней ехал, а были привязаны к двум веревкам, которые держал мужчина, следующий непосредственно за ней. Более того, руки сидевшей на этой лошади женщины были связаны у нее за спиной.

Ее, впрочем, не очень беспокоило подобное неудобство. Она вообще не обращала на него почти никакого внимания. Погрузившись в размышления, Ленья пыталась связать те крупицы информации, которые она извлекла из разговоров схвативших ее мужчин.

Имени Роберта Джардина она не слышала уже давным-давно, едва ли не половину прожитой жизни, и надеялась не услышать его больше никогда. Даже сама мысль об этом человеке была для нее достаточно неприятной, а то, что они говорили о ней, своей пленнице, как о его собственности, вызывало у нее тошнотворные ощущения. Более того, из-за этого она даже чувствовала себя не взрослой женщиной, а беззащитным ребенком.

Их манера обращения с ней однозначно свидетельствовала о том, что этих людей подробно проинструктировали относительно ее способностей. Однако никто из них пока еще ничем не выдал того, что он что-либо знает – или догадывается – о ее прошлом.

Трое из сопровождавших Ленью мужчин не представляли для нее большой опасности. Она успела придумать несколько вариантов своих дальнейших действий, и во всех планах, которые родились в ее голове, эта троица была не более чем статическим препятствием – так, просто незначительное неудобство. А вот четвертый, тот, который держал в руке веревку, привязанную к поводьям ее лошади, был совсем другим. Хотя Ленья не встречала подобных ему людей уже лет двадцать, она сразу отметила про себя знакомую ей манеру поведения. Этот человек обладал природным умом, а его самоуверенность была результатом большого жизненного опыта. То, как он двигался и говорил, напоминало Ленье ее саму. А еще он явно отличался от своих товарищей в обращении с ней, их пленницей. В его поведении не чувствовалось даже намека на злобу или ехидство по отношению к Ленье. Он, похоже, не испытывал никакой необходимости в том, чтобы демонстрировать свою силу и значимость перед оказавшейся в его в руках пленницей и причинять ей страдания.

Как бы там ни было, этот шотландец обращался с ней учтиво. По-видимому, у него не было и малейшей потребности заниматься самоутверждением и что-то кому-то доказывать. Именно поэтому его следовало опасаться.

Вопреки самой себе и тому затруднительному положению, в котором она оказалась, Ленья была вынуждена признать, что ей нравится снова слышать английский язык с шотландским акцентом. Этот акцент напомнил женщине о Патрике Гранте, и ей даже стало казаться, что он где-то рядом. Она удивилась, поймав себя на мысли, что ей приятно вспоминать о нем.

Судя по тому, что разговор между этими людьми протекал, то ослабевая, то вдруг вновь накаляясь, можно было подумать, что они о чем-то спорят, – таким задиристым и агрессивным порой был их тон. Однако жизненный опыт подсказывал Ленье, что шотландцы, разговаривая, забавляются тем, что поочередно подтрунивают друг над другом.

Она смотрела прямо перед собой, поверх головы своей лошади, и делала вид, что их болтовня ей совсем не интересна. Внезапно ее спутники начали смеяться, и звуки их смеха стали накатываться на нее, как вздымающаяся и затем отступающая волна.

– А где мы встретимся с его светлостью? – донесся до нее голос мужчины, который был помоложе остальных и ехал впереди нее. Насколько она поняла, этого парня звали Джейми. Его голос больше всего напоминал ей о Патрике.

– Не думай об этом, – сказал их главарь, едущий позади Леньи. – Думай только о том, что необходимо сделать сегодня.

– Боже мой, он всегда ведет себя подобным образом, – послышался еще один молодой голос. – Вы даже представить себе не можете, каково это – ехать рядом с таким вот человеком. Он все время о чем-то спрашивает, вопрос за вопросом, как какой-то болтливый ребенок.

После этих слов раздался фыркающий смех четвертого из этой группы шотландцев. Он ехал последним и, как заметила Ленья, предпочитал помалкивать. Она даже подумала, что этот человек, наверное, отличается умом. Во всяком случае, он был внимательным слушателем.

На некоторое время воцарилось молчание. Всадники продвигались вперед с довольно большой скоростью, и было очевидно, что они хотят побыстрее прибыть в какой-то пункт назначения. Их главарь, по-прежнему державший в руке веревку, привязанную к поводьям лошади Леньи, заставил своего коня сместиться немного в сторону и, увеличив скорость, оказался рядом с Леньей.

Он поступал так время от времени еще с того момента, как они тронулись в путь. Рассматривая женщину, он пытался завязать с ней разговор и при этом вел себя так, как будто ее присутствие очаровывало его. Сейчас, находясь рядом с ней, он минуту-другую ничего не говорил, но Ленья чувствовала, что он опять разглядывает ее.

Она тоже все время украдкой посматривала на него. Это началось в тот самый миг, когда она увидела его впервые, – увидела, как он целится из лука прямо ей в лицо. Она до сих пор не услышала его имени. Никто из сопровождавших ее шотландцев не называл его по имени, и у Леньи возникло подозрение, что им приказали не делать этого, по крайней мере при ней. Ей стало интересно почему.

– Одинокую жизнь ты выбрала для себя, – после довольно продолжительной паузы произнес мужчина.

Ленья, ничего не ответив, по-прежнему смотрела вперед. Она вообще вела себя в последнее время настороженно, стараясь придать своему лицу равнодушное и почти отрешенное выражение.

– А ведь ты человек, способный на… на многое, – добавил он.

Внимательно слушая его, она ничем не выдала своей заинтересованности, хотя и задумалась над его словами. «Способная на многое» – так сказал он про нее. По всей вероятности, это была ключевая фраза, полная скрытого смысла.

– И ты наверняка могла бы сделать многое, – продолжал он.

Она почувствовала на себе его пристальный взгляд и глубоко вздохнула. Этот ее вздох уже сам по себе был своего рода ответом.

– Я скучаю по дождю, – сказала Ленья.

Зеленоглазый мужчина, сам того не желая, удивленно – хотя и еле заметно – хмыкнул. Он пытался спровоцировать ее на разговор вот уже три дня – и все время безуспешно. Ее неожиданная реплика застала его врасплох.

– По дождю? – спросил он.

– На том острове, – ответила женщина, все еще глядя прямо перед собой, а не на него.

Эти слова и этот язык казались ей непривычными и странными. Она редко с кем-либо разговаривала, а если и разговаривала, то на галисийском языке. Именно поэтому она сейчас говорила медленно, как будто вспоминая вкус, который был знаком ей в далеком детстве.