Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе

Он вошел в магазинчик слева. Мастер, толстый мужчина с изрытым оспинами лицом, как раз собирался приступить к шлифовке линзы. Когда Овидайя сообщил на жуткой смеси итальянского, французского и латыни, что именно ему нужно, мужчина в недоумении покачал головой. Когда же ученый добавил, что все это к тому же должно быть готово к завтрашнему утру, ремесленник покачал головой еще более решительно. Овидайя был готов к такому ответу, поэтому, не тратя больше слов, принялся выкладывать на стойку золотые скудо. Когда он выложил в стопочку пять штук, глаза у оптика едва не вывалились из орбит, из-за чего он стал немного похож на выброшенного на берег карпа.

– Принесите их завтра в семь часов утра в западную гавань, на английское судно под названием «Праведный путешественник», и получите еще пять таких монет при условии, что линза будет прозрачной как слеза.

Мужчина поклонился. Овидайя еще раз кивнул ему и вышел из мастерской. Снова оказавшись в переулке, он вынул из кармана часы. Нужно было спешить, если он не хочет пропустить представление.

На обратном пути к центру города ему встречалось еще меньше людей, чем прежде. Неаполь словно вымер. Однако все изменилось, стоило Овидайе приблизиться к муниципальной площади. Казалось, здесь собралось все население города. Многие были одеты как персонажи комедии дель арте. Те, у кого не было костюма, повязали на шею несколько пестрых лент. Среди весело праздновавших горожан и дворян он заметил множество нищих, похожих на того поедателя теста, которому он отдал свою трубку. Отовсюду доносилась музыка, свист глиняных флейт, звонкое пение тромбонов.

Поначалу Овидайе все это напомнило венецианский карнавал, знакомый по книгам и иллюстрациям, однако многое отличалось. Происходившее казалось более будничным и в то же время более веселым, напоминавшим голландский деревенский праздник. Это сравнение было, конечно, не слишком удачным, поскольку Неаполь огромен, намного больше Маастрихта, Тилбурга или даже Амстердама, однако ему показалось, что здесь присутствует та самая грубая, неприкрытая жажда жизни – желание наесться до отвала, напиться, испытать страсть. Этот карнавал представлял собой огромную первобытную вакханалию. Повсюду в объятия друг друга бросались пьяные люди. В одном из внутренних двориков он увидел Коломбину, стоявшую на коленях перед Арлекином и державшую в руке его возбужденный фаллос. Заметив Овидайю, женщина в маске рассмеялась и поманила пальцем, приглашая присоединиться. Ученый поспешил дальше.

Он подошел к замку. Надежду найти своих спутников Овидайя давно похоронил, поскольку толпа подхватила его и понесла вместе с сотнями других людей к центру, где должна была проходить церемония.

Судя по тому, что рассказывал ему Марсильо, неаполитанский карнавал вращался вокруг paese di cuccagna [77], волшебной страны, где текут молочные и медовые реки, в воздухе парят жареные голуби, да и всякие другие вкусности можно достать – стоит лишь протянуть руку. Овидайя предположил, что речь идет о том же самом месте, которое в Англии именуют Cocaigne , а голландцы называют Liulekkerland . До центральной площади было уже рукой подать. По дороге попадалось все больше нищих. Когда он повернул за угол, перед ним открылось невероятное зрелище.

Он чувствовал, что люди толкают его, кричат ему, чтобы он не останавливался посреди улицы, однако Овидайя был настолько потрясен увиденным, что на миг забыл обо всем вокруг. В центре огромной площади возвышался замок. И в этом не было бы ничего примечательного, однако этот замок был возведен специально для карнавала. Это было выдуманное здание, архитектурой напоминавшее нечто среднее между рейнским замком и османской мечетью с высокой внешней стеной с шестью узкими, похожими на минареты башенками. В центре возвышалась массивная центральная башня футов шестьдесят в высоту с вычурным восточным куполом сверху. Стены были выдержаны в ярко-красном цвете, и Овидайя видел, что сделаны они не из камня, а из чего-то другого, возможно, папье-маше. Кроме того, сооружение было украшено дюжинами разноцветных знамен и флагов, весело трепетавших на ветру. С зубцов и из окон на канатах свисали какие-то вещи, на стенах тоже были прикреплены разнообразные предметы.

Достав небольшую подзорную трубу, которую Овидайя благоразумно прихватил с собой, он поднес ее к глазам. На веревках висели продукты: целые куски ветчины, жареные куропатки и копченые угри; карамельные батончики, буханки ржаного хлеба и золотые круги сыра. На стенах замка Cuccagna висело несколько кур. Их крылья прибили к стенам с помощью гвоздей, и кровь стекала по стенам. Судя по всему, многие из распятых птиц были еще живы.

Кроме того, он обнаружил на стенах стражников, хоть и не добровольных. Овидайя увидел стоявшего на задних лапах молочного поросенка в турецком тюрбане, которого привязали веревкой к одному из зубцов. В другом месте болтался заяц. Он был одет в высокую белую шапочку – весьма точную копию бёрка, головного убора янычар. А наверху, на куполе фантастического замка, сидел человек. Поглядев на него в подзорную трубу, Овидайя понял: тот являет собой что-то вроде пугала. На голове у него была тыква, а тело замотано в турецкий шелковый кафтан. На боку у него висела кривая сабля, вложенная в украшенные золотом и драгоценными камнями ножны. Судя по всему, стоила она целое состояние.

Пока он рассматривал всю эту удивительную конструкцию, толпа собралась перед замком. Казалось, состояла она из одних только нищих. Овидайя прикинул, что их там не менее тысячи. Удерживали их испанские солдаты, вооруженные алебардами.

На празднично украшенном балконе справа от Овидайи показалась пара, одетая по императорской придворной моде. Он предположил, что мужчина – это Франциск IV, испанский вице-король Неаполя. Приняв довольно сдержанные аплодисменты толпы, он помахал платком. После этого с другой стороны площади прозвучал пушечный выстрел, и на площади разверзся ад.

Нищие бросились на штурм бумажного замка. Сопротивления они не встретили. Сначала пали главные ворота, затем поток изможденных тел ринулся внутрь сказочной крепости. Вскоре после этого первые нищие показались на ходах по крепостной стене и в окнах, намереваясь добраться до свисавших из них угощений. Толпа вокруг Овидайи ликовала. Он увидел одного из нищих, пытавшегося отрезать висевшую особенно высоко куропатку. Пока он балансировал на карнизе, конструкция вдруг обломилась и мужчина рухнул вниз, пролетев футов двадцать, на что зрители отозвались громким смехом.

Через несколько минут нищие полностью захватили крепость. Они были повсюду, и под мышками у них были колбасы и ветчина, которые они поспешно ели на ходу. Каждый собирал столько еды, сколько мог. При этом грабители мешали друг другу, на каждом углу устраивали дуэли и драки на потеху публике то за особенно вкусного на вид молочного поросенка, то за несколько фунтов марципанового торта. И во время трапезы, драк и давки они постепенно разрывали крепость на куски. Первый минарет уже рухнул на площадь, в центральной башне появились огромные дыры в человеческий рост. Скоро от сказочной страны изобилия остались только руины, кучка порванной бумаги, крошки пирогов и кровь. Овидайя решил, что видел достаточно, и направился обратно в порт.