Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе

Пройдя пешком минут десять, они подошли к большому трехэтажному зданию из дерева, верхний этаж которого выступал над улицей. Над входом висела вывеска: «Гостиный дом Броди».

Марсильо остановился.

– Наш носильщик говорит, что это один из лучших постоялых дворов в Смирне.

– Вероятно, им заведует его свояк, – отозвался Жюстель.

– Маловероятно, если хозяина зовут Броди, – вмешалась да Глория.

Овидайя пожал плечами:

– Выглядит довольно прилично. Давайте попытаем счастья.

Владелец постоялого двора выглядел так, словно только что спустился с шотландских гор. Джон Броди оказался разговорчивым рыжеволосым католиком из Глазго, поселившимся в Смирне много лет назад. Отсчитывая причитающиеся за комнату деньги, Овидайя произнес:

– Я кое-что ищу, мистер Броди.

– Я знаю Смирну так же хорошо, как складки своего килта, сэр. Что вам угодно? Девочки? Виски? Бханг [80]?

– Нет. Я ищу кофейню. Называется «Керри Иллис».

– Вы, наверное, имеете в виду «Кирмизи Йилдиз». Это в квартале Хан-бей, к востоку отсюда. Но что вам там нужно? Туда ходят только мусульмане. И кофе, который здесь именуют «кавеси», на вкус просто ужасен. Если хотите попасть в настоящую английскую кофейню, идите в «Соломон» на улице Анафарталар. Чертовски хороший кофе и самые новые журналы. – Броди обнажил ряд коричневатых зубов. – Ну, новые – это я, пожалуй, загнул, однако не старше одного года. – И он рассмеялся. – Читая, можно даже думать, что наш добрый король Яков еще сидит на троне.

Овидайя решил воздержаться от комментариев относительно доброго короля Якова, который, насколько ему было известно, сейчас сидел в Версале и на деньги Людовика XIV пытался поднять ирландцев на мятеж против своего преемника, Вильгельма. Поэтому католикам в Англии сейчас жилось хуже, чем когда бы то ни было.

Поблагодарив Броди за совет, он пошел за остальными, которые уже успели подняться наверх. Распаковав свои вещи и вымывшись, он вышел из комнаты и постучал к Марсильо. Через мгновение дверь открылась, и тот пригласил его войти. Генерал был одет в восточный халат, волосы у него были мокрые. В одном из кресел, к огромному удивлению ученого, сидел граф Вермандуа. Он был одет в одни только кюлоты и наполовину застегнутую рубашку. Овидайя присел, надеясь, что удивление не слишком очевидно отражается на его лице.

– Чем могу помочь, Овидайя?

– Я намереваюсь совершить небольшую прогулку и хотел попросить вас сопровождать меня.

– Куда же вы хотите отправиться? В порт?

– Нет, в одну кофейню к востоку отсюда. Там Кордоверо оставил для меня кое-какие документы.

– Что за документы? – поинтересовался Вермандуа.

К этому моменту Овидайя уже доверял Марсильо и не слишком – Жюстелю. Графиня и Янсен вызывали у него подозрения, каждый по-своему, но далеко не такие сильные, как Вермандуа. Если и был в их группе человек, от которого он хотел как можно дольше скрывать детали их плана, то это был Луи де Бурбон.

– Ах, самые разные. Я хочу забрать их оттуда, но был бы рад, если бы вы, Паоло, пошли со мной как знаток турецкой культуры.

Генерал кивнул:

– Конечно же я пойду с вами! Мы вообще увидим этого Кордоверо?

– По крайней мере, так мы договаривались. Однако, как и у большинства моих корреспондентов, у меня есть только адрес кофейни, на который поступает его почта, а не его домашний адрес. Кроме того, почта частично поступала… по другим каналам.

– Что ж, – ответил Марсильо. – Подождите немного, я переоденусь.

И болонец скрылся за ширмой, разрисованной тюльпанами. Вермандуа, скорее лежавший, нежели сидевший в кресле, произнес:

– Я тоже пойду с вами. Никогда не был в турецкой кофейне.

– Вас ведь интересуют только бардаши, Луи! – крикнул Марсильо и громко захохотал.

Вермандуа скривился, а затем поднялся.

– Пойду за вещами и встречусь с вами внизу, месье.

Когда Бурбон шумно захлопнул за собой дверь, Овидайя поинтересовался:

– А что такое бардаш?

Марсильо вышел из-за ширмы. Он был одет в офицерскую форму с золотыми пуговицами, вокруг бедер подпоясан синим шарфом, как знак того, что он сражался за Англию. Спокойно пристегнул шпагу, засунул за пояс два пистоля и только после этого ответил:

– Мальчик, работающий в кофейне. Приносит напитки, – он поднял бровь, – и оказывает другие услуги.

До кофейни идти было минут двадцать. Когда улица франков осталась позади, путешественники очутились сначала в квартале, где жили, судя по всему, в основном греки. Однако через некоторое время им стало попадаться все больше турок, и Овидайя предположил, что они дошли до квартала Хан-бей. Марсильо спросил у одного из уличных торговцев, как пройти в нужную кофейню, и вскоре они были на месте. Овидайе доводилось слышать, что у турецких кофеен мало общего с английскими, однако он был потрясен. Это была не кофейня, скорее сад, где пьют кофе. В ярко-зеленой траве стояло несколько небольших павильонов, между ними были разбросаны бархатные подушки всех цветов, на которых, развалившись, сидели мужчины в тюрбанах. Многие курили кальяны, почти у всех в руках между большим и указательным пальцами были крохотные пиалы. Между павильонами журчал ручей, через который был переброшен маленький, покрытый красным лаком деревянный мостик. Кроме того, Овидайя увидел композиции из роз и тюльпанов, а также что-то вроде кукольного театра, стоявшего на небольшой сцене. Среди гостей сновали мальчики, большинство из них были вряд ли старше десяти лет. Они приносили джезвы с кофе и горячие угли для кальянов.

Когда они вошли в сад, их приветствовал пожилой господин в красивом тюрбане. Он изо всех сил пытался скрыть удивление, однако у него это не слишком хорошо получилось. Марсильо поклонился. Мужчина поступил точно так же.

– Добрый день, эфенди. Меня зовут Гергулу, – произнес он на ломаном французском. – Чего желать?

Марсильо ответил ему по-турецки. Это была очень длинная тирада. Гергулу слушал очень внимательно, и недоверчивость в его взгляде постепенно исчезала. Затем мужчина кивнул и повел их к одному из павильонов.

– Что, ради всего святого, вы ему рассказали? – поинтересовался Вермандуа. – Историю своей семьи?

– Что мы приехали из далекого Лондона и даже там говорят, что его кофейня самая лучшая во всем Леванте. И что мы – большие почитатели османской культуры, а потому просим позволения выпить здесь кофе, чтобы могли рассказать на родине о том, как мастерски готовят вино ислама кавечи, мастера кофе почтенного мастера Гергулу.

– Эта османская лесть отвратительна, – произнес француз.

– Но она работает, драгоценный Луи. Обычно сюда не приходят ни гяуры, ни евреи. Лишь немногим избранным разрешено приходить в эту кофейню.