Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе

– Давайте возвращаться, – пробормотал он, – все необходимое у нас есть.

И они молча направились обратно на Франкскую улицу. Овидайя знал, что после возвращения ему нужно будет еще раз уйти с постоялого двора – одному. Ему предстояло отправиться в еврейский квартал Смирны.

Церковный неф обрамляли розовато-красные мраморные колонны, над ними возвышался роскошный кафельный купол. Однако взгляд Полиньяка был устремлен на алтарь и висевшее над ним огромное распятие. Подойдя к ступеням апсиды, он опустился на колени, чтобы произнести молитву. Закончив, мушкетер уселся на одну из скамей и принялся внимательно изучать фрески, вышитый золотом антепендиум [81], картины. Несмотря на то что церковь была католическая, она казалась ему поразительно чужой. В картинах было что-то иконическое, цвет лица распятого мужчины был слишком темным. Внешне он был похож на грека или мавра. У алтаря стояла статуя неизвестного ему епископа. Полиньяк поднялся, подошел к ней и прочел табличку на пьедестале. Оказалось, что это святой Поликарп, давший имя этой странной церкви. В иезуитском колледже его заставляли учить наизусть имена всех важнейших святых, а также их жития. Имен были сотни, и умирали они сотнями разных способов. Однако при всем желании он не мог вспомнить никакого Поликарпа.

Полиньяк с трудом подавил зевоту. Путешествие в турецкую империю было тяжелым. Сначала он плыл на французской шхуне, однако буря настолько сильно повредила судно, что они вынуждены были стать на ремонт возле Наварино. После этого мушкетер пробирался по суше через Румелию, проделав путь во много лье. Но еще больше, чем путешествие, утомили его переговоры с местными чиновниками, различными османскими ага, беями и эмирами – один напыщеннее другого. Полиньяку снова и снова приходилось прислуживаться, льстить и умолять о помощи. Под конец он обычно получал то, чего хотел, однако это стоило нервов и драгоценного времени.

Мушкетер услышал, что кто-то пытается тихо подойти к нему. Преодолев искушение обернуться, он продолжал рассматривать епископа. В руках Поликарп держал книгу, руки его были словно опаленные огнем, лицо изуродовано кровавым шрамом.

– А, святой Поликарп.

Полиньяк обернулся. Перед ним стоял невысокий мужчина, ростом доходивший мушкетеру в лучшем случае до груди. Он был одет в наряд османского дворянина и неизбежный тюрбан. Если изуродованное лицо Полиньяка отпугнуло его, он умело скрывал это. Мужчина слегка поклонился:

– Матьяс Челеби к вашим услугам, эфенди.

Полиньяк поклонился в ответ, пробормотал привычную формулу приветствия. Челеби был чавушем, присланным из Константинополя, что-то вроде путешествующего посланника. После того как Воврей, посол Франции в Высокой Порте, сообщил о Челоне и его связи с возможными заговорщиками из Османской империи, дело постепенно завертелось. В письме Великого визиря Воврея заверили, что в его расследовании Полиньяку поможет эмиссар с особыми полномочиями, по мере сил обеспечит ему доступ во все необходимые места. После неприятного опыта общения с различными османскими чиновниками мушкетер им уже не доверял. Он подпускал этих язычников к себе ровно на длину своей шпаги. Однако, возможно, чавуш все же немного поможет ему.

– Красивая работа, – заметил Матьяс Челеби, указывая на статую Поликарпа.

– Простите мою неосведомленность, однако какое чудо связывают с этим святым? – поинтересовался Полиньяк.

– Если я правильно помню, он был епископом Смирны. Поликарп не захотел воскурять фимиам в честь римского императора, по этой причине его привязали к колу и сожгли.

– А чудо?

– Он плохо горел.

Полиньяк нахмурился:

– Вы что же, насмехаетесь над святым католической церкви?

– Нет, ни в коем случае. Я ведь и сам раньше был христианином, как вы наверняка заметили по моему имени.

Матьяс. Маттиас.

– Вы венгр?

– Валах. Из окрестностей Бухареста.

Полиньяк вздрогнул. Матьяс Челеби был человеком, которых турки называли девширме. Слуги султана воровали в своих вассальных государствах детей, привозили их в Константинополь и обучали на солдат или чиновников – больше со своими семьями те никогда не встречались. Кроме того, они заставляли детей отрекаться от истинной веры и превращали в мусульман. Система была поистине варварской, однако она позволяла создавать лояльных, преданных одному только султану подданных.

– Понимаю. Перейдем к делу?

– Как пожелаете, капитан, – ответил Челеби. По-французски он говорил хорошо, если не считать едва уловимого акцента. – Что я могу сделать для вас, эфенди?

– Зависит от того, что вы можете.

– Все.

– Вы уж меня простите, но…

Взгляд Челеби был серьезен. Улыбка исчезла с его лица.

– Я – чавуш Высокой Порты, личный эмиссар султана. Мне достаточно щелкнуть пальцами, и любой паша, любой бейлербей во всей Османской империи выполнит мой приказ. Я могу реквизировать лошадей, могу отправить на другой конец света целый полк янычар.

– Но?

– Но только если это будет необходимо. Так что вам нужно убедить меня.

Для начала Полиньяк рассказал Челеби обо всех тех вещах, о которых уже писал французскому посланнику в Константинополе, поскольку не знал, какая часть этой информации дошла до эмиссара. Он рассказал ему о попытках Челона дестабилизировать католические монархические государства с помощью других претендентов на престол, о связях англичанина с неким высокопоставленным османским чиновником. По выражению лица Челеби капитан понял, что большинство подробностей этому человеку уже известны. Как и предполагалось, больше всего его заинтересовал загадочный турок, особенно его головной убор.

– Вы сказали, этот человек был одет в тюрбан по османской моде?

– Именно так. Гораздо более высокий, чем ваш.

– Попытайтесь вспомнить, мне очень важно знать. Какого цвета была ткань, обмотанная вокруг нижней части? Был ли на тюрбане balıkçıl ?

– Что-что?

– Перо, вставленное в зажим. И если да, то какого цвета было это перо?

Полиньяк попытался как можно более подробно описать чавушу тюрбан. Мужчина кивнул.

– Ну что? Что это был за сановник?

– Предположительно паша, возможно эмир. Перья, которые вы описываете, имеют право носить только высшие военные чины. Однако я даже предположить не могу, что настолько высокопоставленная особа могла делать в Голландии.

– А мог ли это быть один из янычар? – поинтересовался Полиньяк.

Челеби слабо улыбнулся:

– Вы намекаете на весьма распространенную среди гяуров теорию о том, что янычары играют в свою собственную игру, что будто бы истинные правители в Стамбуле – это они, и так далее. Разве не так? И вы полагаете, что они планировали заговор с этим вашим Челоном?