Максим Удинский - Эпоха весны

– У меня? А может у нас? – спросил я довольно безразличным тоном.

– Нет, у вас, – повторил компьютер. – Хотите знать почему?

Я мысленно сказал все, что думаю об этом электронном умнике – не люблю в голос ругаться, только если вынуждающие обстоятельства.

– Говори, – сказал я.

– Я проверил соответствие содержимого контейнеров транспортным декларациям, – не часто, до этого, компьютер изъяснялся такими длинными предложениями.

– Ну и? – такую процедуру всегда делали за пару недель до выхода на пункт назначения, формальность, но неотвратимая.

– Я обнаружил три несоответствия, а одно из них может напрямую угрожать вашей работе.

– Странная забота, – я и правда удивился словам Борта.

– Я довольно опытный. До вас сменил восемь капитанов, – ответил Борт. – Мне не особо нравится их постоянные перетасовки. Слишком часто приходится приспосабливаться.

– Ого, – ухмыльнулся я. – А ты, оказывается, не так уж прост, Борт. Так что за проблема?

– На 70 процентов я уверен, что в контейнере биопродукты, запрещенные к вывозу с Земли.

– Почему ты так уверен?

– Датчики в грузовом отсеке постоянно фиксируют небольшое повышение аммиака и сероводорода в воздухе. Но системы корабля работают нормально. Я несколько недель наблюдал за контейнерами, вычисляя какой из них мог быть источником.

– А что в декларации по контейнеру?

– Синтетические удобрения для оранжерей.

– Не вот, разве удобрения не могут быть в неплотной упаковке, и скажем так – вонять, – я улыбнулся собственному нелепому остроумию.

– Возможно, но они уж точно не могут издавать звуки, – компьютер явно до этого скрывал свое чувство юмора.

– Запись есть? Давай послушаю.

Динамики выдали какой-то невнятный шорох, как будто кто-то осторожно скребся о стенку. Иногда поскребывание сменялось торопливым шорохом, как будто кто-то мелкий и пугливый пускался на утек.

– Что это, по-твоему? – спросил я у машины.

– Мало информации, – ответил Борт. – У меня нет рентгеновских сканеров, только инфракрасные фильтры на камерах. Если хотите, проверьте контейнер сами.

Я задумался. Все-таки взламывание запечатанного контейнера – вещь посерьезнее оставленной вахты. А если там действительно опасная контрабанда? Моей работы мне совсем не хотелось лишаться. Сидеть в камере тоже. Можно было списать такой груз по статье «природные факторы» – иногда, когда метеорит попадал в трюм и разносил сразу несколько контейнеров, экипаж мог спокойно выкинуть их за борт (лишний груз который все равно никто уже не примет), предварительно, конечно, составив убедительную разъяснительную.

Я вывел на экран трехмерный план отсека. Что-то было не так с одним из средних контейнеров, которые обычно крепят в хвосте – они по массе меньше, а значит и инерция от них (при маневрах) меньше. Потом я включил одну из камер и несколько секунд с недоумением смотрел на экран – ничего не увидел особенного, обычный серый контейнер, прикрепленный к полу гидравлическими зажимами.

Вызвав на связь Матиаса, я попросил его занять мою вахту – Борт все-таки правильно советовал мне пойти и самому посмотреть. В коридоре, в очередной раз оттолкнув подальше «аквариум» с флегматичной рыбкой, я надел теплый комбинезон – мы не тратили на обогрев грузового отсека прорву энергии – и поторопился к шлюзу. Из ниши рядом с ним, я взял фонарь и закрепил его на плечевой петле.

Индикаторы в шлюзе показали, что давление в грузовом отсеке чуть меньше нормального – это было вполне обычно. Ну, терпимо, мне нужно было всего несколько минут там пробыть.

Мягко вплыв над грубым железным полом грузового отсека – да, чуткая рука дизайнеров никогда не касалась этих хмурых помещений, высотой в двадцать метров – я сразу прислушался. Воздух был холодным, судя по показаниям термометра – минус пятнадцать. На контейнерах виднелась изморозь. Где-то гудели вентиляторы, потрескивали контакты в дежурных лампах над головой.

Сверяясь с планом, я добрался до нужного контейнера – высотой почти в два метра. Он не был облеплен инеем как прочие. Он был даже слегка теплым. Я даже руку вынул из перчатки и подержал на его поверхности.

– Борт, – тихо сказал я.

– Да, – прозвучал его голос в наушнике (в трюме динамиков не было).

– Дай мне связь с Матиасом и разбуди Челика.

Нет, не могу сказать, что я сильно уж колебался, что делать с этим странным контейнером – в наше неспокойное время гораздо разумнее точно узнать что там, чем мучительно догадываться до самого конца. Если сопроводительные документы врали о содержании, это уже говорило о многом. По крайней мере, для нас.

Челик, от рассказанного, даже заметно повеселел, оказывается ему давно уже казалось подозрительным, что у нас за весь рейс не было никаких проблем с грузом или караваном.

– Значит, будем открывать, – кивнул Матиас.

Времени у нас на решение этой проблемы было не так уж много – через трое суток мы пересечем условную границу сатурнианской экономической зоны, где к нам тут же нагрянет таможня. А уж эти ребята умели быстро и эффективно прочищать огромные грузовозы от контрабанды.

По нашей просьбе Борт повысил до обычного уровня давление в трюме и температуру градусов на двадцать – обмораживать уши нам совсем не хотелось. Малая тяга двигателей позволяла нам кое-как ходить, а не плыть по воздуху.

Челик, Матиас и я взяли в руки по обычному и крепкому лому (они всегда были в пожарном наборе) и осторожно приблизились к контейнеру. Челик даже приложил ухо к нему и минуту слушал. Затем он пожал плечами и нанес несильный удар по магнитной полоске опечатывавшей замок. Каждый из нас примерился и налег ломами на зазоры.

Стенка контейнера, немного посопротивлявшись, с гулким звуком и неестественно медленно, упала на железный пол. Мы зажали носы от резкого запаха, обрушившегося на наши ноздри.

– Ох, шайтан, – Челик отбежал от контейнера на несколько метров и попытался отдышаться, судорожно глотая ртом воздух.

В воздухе теперь летала пыль, похожая на мелкие остатки перепревшей травы.

Матиас, зажав нос пальцами, нацелил луч фонаря внутрь – там стояли прозрачные ящики, также было много переплетенных трубок и каких-то устройств.

У меня стала кружиться голова от запаха и показалось, что я вот-вот грохнусь в позорный обморок. Пришлось отступить метров на восемь и посидеть на холодном полу, пока в голове не прояснилось.

– Эй, капитан, – голос Матиаса был подозрительно весел. – Посмотри, иди.

Я заглянул в контейнер, где Матиас и Челик сидели на корточках у прозрачной стенки одного из ящиков.

– Ты посмотри, какая тут система устроена – и аппаратура подачи кислорода, корма, циркуляция воды и обогрев – указал он на технику, которой был забит контейнер. – Датчики давления, влажности.