Владимир Горбань - Как я стал кельтом

Я промолчал. Мне нечем было возразить Анатолию…

Миловидная женщина с добродушной улыбкой берет в окошке мои документы. Она изучает бумаги с привычной тщательностью и складывает в стопочку слева от себя.

– А это что? – спрашивает она с явным недоумением, почти испугом, остановив свой пронзительный взгляд на одной из бумаг с коротким текстом на английском языке.

– Это мое личное письмо консулу.

– Письмо консулу?

– Да.

– Странно.

– Ничего странного, я хочу сообщить консулу, что цель моего визита в Ирландию не только встреча с друзьями и банальный туризм. Я намерен написать книгу об Изумрудном острове.

И это правда.

Женщина наконец – то приходит в себя. Она внимательно сквозь амбразуру изучает мое лицо. Мне даже делается от этого как – то неловко. Будто я человекообразная обезьяна или обезьяноподобный человек.

– Так вы – писатель! – радостно восклицает она.

– Да, знаете ли, я пишу, – отвечаю ей скупо.

Она начинает радоваться как ребенок и почти кричит мне сквозь окошечко:

– То – то мне фамилия ваша знакома!

Павелецкий вокзал. Платформа. При моем отъезде из Москвы в Саратов пошел мелкий теплый дождь…

Я плохо спал по ночам, нервничал, но не дергался сам и не дергал сотрудников посольства. Я позвонил только через семнадцать дней. Представился, назвал женщине, взявшей телефонную трубку, свой reference number.

– Секундочку, – прозвучало в трубке.

Эта секундочка показалась мне целой вечностью.

– Вам предоставляется коридор сроком на три месяца, – ответила женщина.

– Что предоставляется?

– Иными словами вам предоставляется однократная виза сроком на 90 дней.

Я с облегчением закурил. Мгновенно улетучились все мои обиды невольные на Посольство Ирландии в Москве, которое, как меня дотошно уверяли в очереди при сдаче документов, только для того и существует, чтобы без всякого повода и объяснений отказывать добропорядочным россиянам в визах.

Кстати, впоследствии, уже в Ирландии мне понадобилась ерундовая в общем то справка. И ирландцы мне посоветовали:

– Вы обратитесь в российское посольство в Дублине. И вам помогут.

Я в интернете отыскал телефонный номер и позвонил. Вежливо представился. Меня вежливо выслушала женщина, как мне показалось, совсем не молодая, не свиристелка.

– Какую вам нужно справку? Подождите минуточку, я сейчас у консула узнаю. Пока он тут и никуда не испарился.

Я подождал минуточку, потом еще минуточку… Прошло минут двадцать.

– Да, приезжайте в Дублин, такую справку у нас вы можете заказать. Она будет стоить 85 евро. Но придется немного подождать.

– Немного – это сколько?

– Полгода.

– Полгода?!!

– Ну да, полгода. У нас почта дипломатическая доставляется в Москву раз в месяц.

– И как же вы доставляете? – удивился я. – Пешком что ли? Эта справка действительна всего четыре месяца!

Париж, аэропорт «Шарль де – Голль». Седьмые по пассажиропотоку воздушные врата мира. Огромный зал ожидания из стекла и бетона с высоченным полупрозрачным потолком. Длинный широкий проход, ковровые дорожки темно – бордового цвета. С одной стороны раскидистые пальмы в объемных горшках и белые пластиковые кресла, большая часть из которых пусты. С другой стороны галерея разнообразных магазинов, сувенирных лавок, обменных пунктов, кафе и бистро. Повсюду слышна разноязычная речь. Но никто, ни на кого не обращает внимания. Никто вокруг, как в Москве, истерично не орет во все горло: «Понаехали!»

Мне лететь в Дублин. Ожидаю посадку на рейс. А время будто застыло на месте. Причем застыло оно одновременно на всех циферблатах. Включая и мои наручные часы. Но психую не по этой причине, истекают первые сутки, как я бросил курить. Это было мое единоличное решение, но мне кажется, что в его принятии мной виновато теперь все человечество.

Очень хочется курить и спать. И потому каждые четверть часа я пью кофе. Противный кофе по 3 евро с полтиной за чашку. Напиток, который всякий раз с образцовой белозубой улыбкой подает мне высокая африканская девушка в ярко – голубом фартуке. Она напрочь не понимает моего русского английского. Я напрочь не понимаю ее сенегальского французского. Мы общаемся с помощью мимики и жестов, на этом универсальном языке глухонемых, туристов, миссионеров и двоечников.

Пью паршивый кофе и от него еще сильнее хочу курить. И снова возвращаюсь в бистро, беру чашку кофе, какие – то непонятные в бледно – розовом сладком кетчупе холодные макаронные изделия, посыпанные сверху сыром и еще чем – то похожим одновременно на петрушку и сельдерей. Несусветная несъедобная гадость за 6 евро с копейками. Невдалеке сажусь за столик и опускаю в чашку верхнюю губу. Это уже шестой или седьмой кофе в аэропорту. Лучше бы я на эти деньги сходил в ресторан!

За соседними столиками разномастная публика. Я принимаюсь без особого интереса рассматривать ее. Не изучать, как мне это обычно нравилось в незнакомых местах, а именно нервно рассматривать. На изучение у меня, раздраженного до крайности, банально не хватает терпения.

Вот хрупкая глазастенькая девушка с неприятными острыми коленками в тонком дешевом платьице, кокетничающая с пожилым мужчиной в дорогом клубном пиджаке. Голова его обильно седа, на плечах темно – синего костюма отчетливо заметна перхоть. В руках у него курительная трубка. Бросаются в глаза увесистый живот, тонкие кривоватые ножки. У пожилого мужчины есть деньги, у глазастенькой девушки есть молодость. Он явно предлагает ей сделку с совестью. Она почему – то не отвешивает ему немедленно звонкую пощечину. Но злит меня старый ловелас не тем, что он довольно легко склеил глупую девицу, а тем, что он, то и дело смачно кусает курительную трубку. Ему можно курить, а мне – увы, нет.

Справа от меня за столиком приютился молодой человек с открытым ноутбуком. Он весь сосредоточенно находится там – в компьютере, очевидно в Интернете, а кофе взял просто так, машинально. И забыл про него. Это поколение, от которого меня отделяют два с половиной десятилетия старости, мне плохо понятно. Я убежден, мужчина в молодые годы должен больше времени проводить в спортивном зале и тире. Многие нынешние парни, судя по их хлипким фигурам, даже гантели в руках не держали.

Рядом с хлипким парнем, но за другим столиком сидит крепко скроенный мужчина в светлой рубашке с короткими рукавами. Лица его мне не видно, мужчина раскрыл газету и, наверное, не без интереса читает ее, держа в своих мощных ладонях. Такими руками кожи мять…

Еще дальше столик оккупировали три каких – то черноволосых кудрявых средних лет кришнаита в белых одеждах и сандалиях на босу ногу. На их всегда беззаботных лицах буквально сияет глупое счастье. Далее…