Гай Себеус - Летающая голова

Это в полной мере относилось к этой ночи.

В летучей мышке Кора узнала свою любимицу, которую Петрус ей так и не вернул, сказав, что несчастного зверька не удалось вылечить.

Зачем он обманул её? Правда, мышка была исхудавшая и какая-то измождённая. Но это была, несомненно, она. Та самая сиреневая красотка, так долго украшавшая её комнату. Та самая, что принесла однажды утром в их спальню известие о пропаже архонта Клеарха. Известие, спровоцировавшее последующие трагические события.

Кора протянула крыло, и мышка, попискивая, с готовностью уселась на него, как на ветку. Она была искренне рада своей хозяйке, правда, сразу заявила, что не намерена возвращаться, так как у нового хозяина ей больше нравится. Он раскрасил её жизнь такими яркими красками, позволив проживать жизнь многих других существ, что отказаться от всего этого она теперь просто не в силах. За это, правда, приходится расплачиваться небольшими головными болями. Но она готова терпеть. Поэтому ей не хотелось бы возвращаться в клетку к Коре, несмотря на то, что она её очень любит.

Слушая маленькую предательницу, так легко продавшуюся за весёлую, полную иллюзий жизнь, Кора представляла себе, что будет, если Петрус переключится с манипулирования зверьками на манипулирование людьми или стриксами…

От этой мысли сердце её захолонуло.

Кор, её муж, отправился в поход на Таган именно после информации, принесённой этой мышкой, этой любительницей иллюзий.

В целом Кора была ничего.

Вела себя очень достойно, отбрасывая блики царственности и на него, Пирита, которому этого благородного налёта было не дано.

Ни осанкой, ни особой выразительностью носатого лица похвастаться молодой архонт Пирит не мог. А делегации проезжающих купцов, являющиеся с подношениями, надо было приветствовать, внушая ощущение силы и уверенности. Чтобы не допустить, что его Тан-Таган станет в чьём-то воображении лёгкой добычей.

Многим, особенно поначалу, очень уж хотелось выяснить устойчивость власти в городе, возглавляемом скороспелыми архонтами.

Во время приёмов Кора сидела рядом с Пиритом, очень скромно нашёптывала по-настоящему ценные советы, как лучше принимать тех или иных визитёров. Химере всегда можно было, не стесняясь, задать прямой вопрос и получить исчерпывающий ответ. Этим она очень облегчала ему представительские функции. И он был искренне благодарен своему «советнику»: выходит, не врали люди о мудрости стриксов!

Но приподнять кожистый фартук на её животе – его не уговорил бы никто. Даже под страхом смерти. Даже под страхом смерти его города! Нет! Нет! И нет!!!

И как его угораздило при въезде в Таган провозгласить химеру своей женой? Просто уму непостижимо! Видно, действительно, было у него в тот миг ощущение, что шёл по лезвию ножа! А теперь назад не откатишь – все слышали. Не убивать же её, ради того, чтобы избавиться от обещания!

Нет, это не годится.

Во-первых, она полезна ему в качестве советника. Во-вторых, только недавно за его спиной перестали перешёптываться о подозрительном исчезновении его родителей. Очередная смерть рядом ни к чему. Так что эту мысль придётся забыть.

Да к тому же, странное дело, Кора сама устроила для него весьма приличный гарем. Когда он поинтересовался, для чего она подняла весь этот «тряпичный шум», она вполне невинно назвала гарем «необходимым элементом величия всякого уважающего себя правителя».

– Ну, раз без этого никак не выйдет величия, я согласен, – Пирит сам не понял, всерьёз или в шутку он ответил. Но гарем теперь у него был.

Кора лично отбирала в него красавиц: юных, свежих и очень разных. Были тут и низкорослые степнячки с атласной кожей, и холодноватые светлоглазые северянки, и страстные, гибкие, как лоза, персиянки. Пирит полюбил отдыхать в окружении красоты и неги, так изящно организованной для него Корой.

Но после посещения гарема он всегда приходил к ней. То ли благодаря. То ли нуждаясь в наслаждении ума после наслаждения тела. И она никогда не разочаровывала его.

О чём они говорили?

У Пирита складывалось ощущение, что говорил исключительно он. А она лишь наполняла предложенные им формы весьма значимым и ценным содержанием.

Заговаривал он о конях, она весьма кстати рассказывала о хорошем лекаре. В результате он стал брать его с собой в походы. Заговаривал о соседних городах, она давала точные характеристики, используя которые, он ни разу не ошибся в выборе объекта нападения. Если же он делился сомнениями в отношении какого-то человека, Кора приводила пару значимых деталей его поведения. И как-то само собой Пириту становилось ясно, как с этим человеком поступить.

Однажды, в момент особой доверительности, она сказала, что он может рассчитывать на её помощь во всём. Она придёт в любом случае, пусть только позовёт: ответом на вопрос – в традициях стриксов. Пирит ответил молчанием, но слова Коры застряли в памяти.

Кроме того, ему очень нравилось, что химера умела окружить себя ореолом красоты и изящества: драгоценными вещами, винами и яствами. Этого он тоже не мог не оценить.

Да и проживал он теперь не в шатре и не в турлучной мазанке.

Ценой жизни нескольких тысяч рабов (Пирит был удачлив в военных набегах) ей очень быстро удалось выстроить ряд прекрасных дворцов из дымчатого известняка. Благо, известняковые карьеры разрабатывались совсем рядом, на побережье. Прибой оголил отложения древних, когда-то подводных пластов, очень красочных, голубоватых оттенков.

По примеру Коры и с разрешения Пирита, подобные дворцы стали строить все состоятельные граждане Тагана. И город преобразился, вытянулся ввысь, приобрёл столичный лоск.

Известняковая пыль плотным облаком теперь стояла в воздухе. Рабы под руководством надсмотрщиков неустанно выпиливали в мягком камне сотни тысяч брусов, так остро понадобившихся столь многим, решившим, что достойны проживания во дворцах, подобных эллинским. Крепких, тёплых и красивых.

Кора не появлялась на стройках сама, предоставляя всё управителям. И не только из лени и природной склонности к неге. Скорее из мудрости и такта. Вряд ли пошло бы на пользу стройке, если командовать людьми на ней явилось бы существо, считаемое животным. Хотя химера за очень короткий срок научилась вполне сносно изъясняться по-человечьи.

Проверяла же она результат по ночам, когда строители падали от усталости и спали крепким сном. И укрыть недостатки от её глаз было немыслимо. А по утрам давала указания своим распорядителям. Никто её не видел, а дела шли будто сами собой. Таганы только диву давались!

Такое положение устраивало и Кору. Особенно восхищала её возможность украшать городские постройки ярко-синими кобальтовыми вставками. Хоть сама она и привыкла к розовым дворцам, но повторения этого цвета в новой своей жизни тщательно избегала.