Александр Аннин - ЧАС МАТАДОРА

– Надо же, вы даже знаете породу наших сторожевых псов, и даже то, что их именно застрелили, – с наигранным изумлением протянул Ходжанян.

Антон Евгеньевич Званцев, впрочем, нимало не смутился:

– Господа, давайте все-таки к делу. К серьезному делу, я имею в виду. Насколько я понимаю, вас не устраивает предложенная мной сумма? Ну что ж, это ведь предмет для дискуссии, я готов рассмотреть ваши запросы.

– Вам, похоже, лавры Петра Первого покоя не дают, – сказал Ходжанян чуть насмешливо. – Мечтаете, как он, прорубить окно к водичке? Ведь, насколько мне известно, территория вашей спортивной базы не имеет выхода к водохранилищу.

Званцев с деланным равнодушием пожал плечами – дескать, все это не так уж и важно.

– Наша станция скоро превратится в самый престижный яхт-клуб столицы, – продолжал Ходжанян. – Причем база отдыха будет круглогодичной. Мы собираемся закупить снегоходы. И продавать «Русалочку» сейчас, когда мы вбухали в развитие огромные средства, у нас нет никакого желания.

– Вижу, что вы серьезно вложились, – кивнул тренер. – Но, сами понимаете, окупаться эти затраты будут долгие годы. И потому у меня есть еще одно, так сказать, компромиссное предложение. Вы ведь мотель собираетесь строить, верно? Я могу стать долевым участником строительства, то есть вашим полноправным компаньоном. Готов инвестировать значительные суммы. Предложение серьезное, господа.

– Мы подумаем, – глумливо ответил Жучинский.

Званцев едва сдержал приступ бешенства.

– Думайте, хорошенько думайте, – сквозь зубы процедил тренер. – А то как бы вам не пришлось заново отстраивать не только причал, но и кое-что еще.

Он вышел, хлопнув дверью. Когда «джип» выехал с территории «Русалочки», Станок брякнул:

– Хозяин, мочить их надо, и дело с концом.

– Тебе бы только мочить, маргинал бритый! – дал волю своему раздражению Антон Евгеньевич. – Хотя, может, и придется. Но мочить тоже надо с умом, если уж без этого никак не обойтись.

Званцев почувствовал столь знакомый ему прилив энергии и жажды действия. Что ж, так и должно быть: в ответственные моменты тренер умел мобилизоваться, собраться в кулак, как пенальтист перед пробитием одиннадцатиметрового. Антон Евгеньевич как-то прочитал высказывание Наполеона, которое ему жутко понравилось: «Я не сторонник развязывания войны, более того, я до самого последнего момента всегда против начала боевых действий; но уж если сражение начато, то его нужно выигрывать любой ценой».

Именно это кредо главного тренера и сделало в свое время команду «Дружба» острой, опасной для любого соперника. Званцев постоянно внушал игрокам, что если начли атаку, то она обязательно должна заканчиваться ударом по воротам. Забил – молодец, не забил – тоже ничего, в другой раз повезет больше. Атака без удара – вот уж это действительно студень какой-то, а не атака…

– Он не отвяжется, – пробурчал Ходжанян, глядя вслед удаляющемуся «джипу». – Надо что-то предпринимать, Альберт. Может все-таки…

– «Русалочку» продавать нельзя, – твердо заявил Жучинский. – Какой смысл? Чтоб потом снова искать объект для вложения денег? Тут мы уже пустили корни, все на мази. И уверяю тебя, перспективы очень даже неплохие.

– Знаю, – с досадой бросил Рубен Григорьевич.

Он достал из нагрудного кармана видеокассету и аккуратно положил его перед старшим компаньоном.

– На, посмотри на досуге.

– Что это? – поморщился Жучинский.

– Видишь ли, я был готов к тому, что рано или поздно у нас будут такого рода неприятности и запасся инфракрасной видеокамерой. Здесь, на пленке, четко заснято, как причал сжигает один из подручных нашего дорогого тренера. Разумеется, улика не Бог весть какая, но все-таки кое-что… Авось пригодится.

Альберт Васильевич налил в бокал «Боржоми».

– Ну, что за страна такая! Все только и высматривают, как бы залезть на чужую грядку, причем уже окученную… Почему нельзя спокойно заниматься своим делом, черт возьми? Всю жизнь мотаешься с места не место, и нигде нет покоя…

Жучинский закурил. Поневоле вспомнились советские времена, когда он был заместителем генерального директора секретного НИИ Минобороны. Генеральный, академик Анатолий Ардашкин, взял Жучинского заведовать оргвопросами. То-то было времечко! Институт обильно финансировался из государственной казны, и Альберт Васильевич без труда сколотил себе весьма приличное состояние. Как и академик Ардашкин, между прочим.

Занимались в институте чем угодно, только не тем, что предусматривалось программой. А планировалось ни много ни мало, как создание пресловутого психотронного оружия, способного заставить армии противника выполнять приказы советского командования. И надо же, маразматики из высшего руководства страны всерьез верили в такую возможность!

Лафа кончилась в 1991 году, а поводом для разгона НИИ послужил самый что ни есть тривиальный казус. Члены комиссии Минобороны, три генерала и два маршала, во время традиционной попойки выразили желание пригласить покладистых девушек. В институте к такому повороту были не готовы, и завхозу Рубену Ходжаняну пришлось в срочном порядке выписывать первых подвернувшихся провинциальных гейш из райцентра. А на следующий день, несмотря на все предупреждения, девчонки распустили языки, по городку поползли ненужные слухи…

Академик Ардашкин поручил Ходжаняну «закрыть» вопрос, и Рубен воспринял слова директора с предельной твердолобостью. Буквально через день в лесу были обнаружены трупы двух «юных натуралисток», принимавших участие в генеральской оргии. Началось следствие, история привлекла совершенно ненужное внимание к институту со стороны нового, перестроечного руководства партии и правительства. От Ардашкина быстренько отреклись все недавние покровители – министр обороны, председатель КГБ… В результате НИИ расформировали, правда, по причинам финансово-экономического свойства: неоправданные затраты, отсутствие конкретных результатов. Хорошо, что из-за боязни международной огласки тогда не посадили всю «головку» учреждения.

Осенью 1991 года стало известно, что академик Ардашкин застрелился. Это событие стало тяжким ударом для Альберта Жучинского. Ведь он и Ардашкин уже успели развернуть совместный бизнес, открыли в Москве один из первых игорных клубов с претенциозным названием «Монреаль». Был в клубе и тайный бордель, пользовавшийся бешеной популярностью у новоиспеченных политиков и финансовых заправил.

После внезапного ухода из жизни своего благодетеля Альберт Жучинский оказался полностью отрезанным от своей доли: ведь все финансовые потоки контролировал непосредственно Ардашкин, причем академик и Альберт Васильевич тщательно конспирировали свое участие в делах клуба. Вот и доконспирировались – денежки, вложенные Жучинским в клуб «Монреаль», были для него безвозвратно потеряны. А директор «Монреаля», толстяк Егоршин, привлеченный как подставное лицо, по иронии судьбы стал фактическим владельцем доходного клуба.