Алексей Доброхотов - Легенда о Пустошке

– Хлеба, соли, спичек, сала, пряников и вина, – с ходу выпалила та, практически не задумываясь.

– Итить твою макушку, вина то зачем? – удивился старик.

– Самогонку свою сам пей, – ответила Анастасия Павловна, – Вина хочу. Самогонка ваша травленная.

– Вина, так вина, – согласился дед, – Тебе какого белого или красного?

– И белого и красного, – ответила колхозная пенсионерка, – Пряники с медовой начинкой.

– Ладно. С медовой, так с медовой. Пойду у Эльки спрошу.

– Купи ей книжку про Гитлера, – пошутила бывшая доярка

– Зачем про Гитлера?

– Ей про Ленина уже надоело, – усмехнулась Анастасия Павловна, – Сам-то чего не зайдешь? Чайку, может, выпьешь? – кокетливо улыбнулась, приоткрыв дверь в дом.

– Некогда мне, итить твою макушку. Вечер уже. В другой раз, – смутился старик, – Идти куда собралась? Приоделась. Вместе пойдем, или как?

– Я до Красной избы. Вещи у меня там остались. Может там и переночую, – загадочно улыбнулась Тоська, – На всю ночь. Одна. Скучно будет… одной-то…

– Ты, Тоська, итить твою макушку, того, прости, что так вышло, – виновато произнес Афанасий, – Немного, не в себе был.

– Ладно, – махнула она рукой, – Бог простит. Скажи почтальону, чтобы пенсию скорее нес. Деньги кончились. На продукты денег не дам. Вы мне и так должны, – крикнула старику в след

– Скажу, – облегченно вздохнул дед.

Элеонора Григорьевна встретила старика настороженно. Узнав о цели визита, книги заказывать не стала. Попросила купить снотворного и что-нибудь успокаивающее, от нервов.

– Это зачем? – поинтересовался старик.

– Спать плохо стала, – сухо пояснила она.

– Так я же в Селки иду, не в район. В Селках это не купишь. Разве что на почте спросить, – озадаченно поскреб пятидневную щетину на щеке.

– Спроси, – сдержанно молвила бывшая учительница и добавила на прощанье, – Булки купи свежей. Сто лет не ела.

– Куплю, – пообещал старик, хотел было уйти, но вернулся и произнес, – Ты, Элька, того, зла на меня не держи. Прости, если можешь.

– Ступай. На больных зла не держат, – буркнула и ушла в дом.

Темнело. Марью Петровну посетить времени не хватило.

«И не пойду, – подумал дед, – От нее одни неприятности. Хотя, надо бы спросить. Человек все же. Ладно, утром, по дороге зайду. Она встает рано».

* * *

Не успел Афанасий утром в Селки уйти, хоть и поднялся раньше обычного, еще до рассвета. Долго, видимо, прособирался. Пока чая горячего в дорогу напился. Рубаху новую одел. Обул сапоги прочные резиновые, высокие. Вместительный заплечный мешок брезентовый от грязи отчистил. Составил длинный список покупок. Пока паспорт нашел, в карман сунул. Пока жена письмо сыну Федьке дописала, в конверт запечатала – солнце взошло, повисло над горизонтом во весь светлый свой диск. Только с крыльца спустился, Анастасия Павловна кубарем, вся растрепанная во двор вкатилась.

– Верка! Верка! – закричала на ходу, промчалась мимо старика, словно не замечая его, и снарядом влетела в дом. – Беда, Верка!

– Что случилось? – встрепенулась хозяйка, одевавшая в сенях свою красную куртку следуя проводить мужа.

– Покойница из могилы вышла, – выпалила на пороге запыхавшаяся Тоська.

– Как вышла? – открыла рот Вера Сергеевна.

– Натурально. Вчера. Ночью.

– Не может быть!

– Богом клянусь. Сама видела. Что б мне пусто было.

– Что за глупости, – произнес сзади Афанасий, из чистого любопытства вернувшийся вслед за гостей.

– Вчера вечером я в Красной избе осталась, – начала волнительный рассказ бывшая доярка, присаживаясь в сенях рядом с хозяйкой на длинную скамейку, – Вещи кое-какие собрать не успела. Думаю, дотемна соберу. А завозилась. Темно стало. Домой топать далеко. Волки. Сама знаешь. Решила остаться. Переночевать. Печку стопила. Ужин сготовила. Продукты там кое-какие остались. Не успел твой старик их слопать. Опять же с собой пару картофелин взяла. Печка опять же не дымит. Не в пример моей. Дом у Надюхи – сама знаешь. Хороший. Не моя лачужка. Вот я ужин сготовила, поела, выпила немного, сижу в горенке, вещи собираю, спать собираюсь. Ночь на дворе. Какой час не знаю. Часов нет. Думаю полночь. Нечисть всегда в полночь выползает. У меня свечка в стакане горит. Тут вижу, из спальни свет белый льется. Не как от свечи, больше на электрический похожий. Откуда в доме электричество, думаю. Никак в окно кто фонариком посветил. Заглядываю, а она на кровати сидит. Пишет что-то. «Надежда, ты, что ли? – спрашиваю, – Так, ты же померла». Она голову подняла, на меня посмотрела сердито и отвечает: «Что же вы волю мою не исполняете? Почему с Лениным меня не похоронили?» Я так и обомлела. Слова сказать не могу. Стою, как дура вкопанная. Спиной к косяку прислонилась. Ног под собой не чую. А она пальцем вот так погрозила, – рассказчица покачала перед носами замерших слушателей толстым указательным пальцем, – и говорит: «Письмо в Политбюро пишу. Чтобы вас всех расстреляли». Тут мне совсем худо стало.

– Господи, страсти какие, – схватилась за сердце Вера Сергеевна.

– И все. Ничего больше не помню. Под утро только в себя пришла. Голова болит, сил нету. Гляжу, лежу на полу, вся, простите меня, мокрая.

– От чего мокрая? – скептично усмехнулся дед, – Обмочилась, что ли?

– Все тебе знать надо. Не твоего ума дело, – зло отрезала Тоська, – Рассолу выпила. Мокрым полотенцем обтерлась. Переоделась, во что было, и бегом к вам. Чего делать-то будем? Есть у тебя что от головы, Верка?

– К Эльке пойдем, – предложила хозяйка, – Пусть она растолкует, что к чему.

– Приснилось, – махнул рукой Афанасий.

– Какое приснилось? Я сама видела! – горячо воскликнула Анастасия Павловна.

– Ну, я и говорю, пойдем. Чует мое сердце, не к добру это, – заключила Вера Сергеевна, – Таблетку сейчас найду. Дам. Мне помогает.

* * *

Элеонора Григорьевна ранних гостей встретила бледная, с посиневшими от волнения губами. С первого взгляда стало ясно, что ночь она провела отнюдь не спокойно.

– Чего вам? – сухо поинтересовалась бывшая учительница.

– Страсти то какие у нас творятся, знаешь? – начала издалека Вера Сергеевна.

– Что такое?

– Надежда из могилы вышла. Ночью по деревне ходит, – приглушенно сообщила самогонщица, – Тоську до смерти напугала. Расскажи, Тоська.

Анастасия Павловна еще раз коротко поведала свою жуткую историю.

– Слава Тебе, Господи, – облегченно перекрестилась бывшая материалистка, – Я думала, что с ума схожу. А это и в самом деле есть.

– Что есть? – поинтересовалась деловая самогонщица.

– То чего говорили, что нет, – ответила Элеонора Григорьевна, – Она ко мне уже второй раз приходила. Сегодня ночью тоже была.

– Да ты что?! Правда?! – воскликнула в один голос односельчанки.