Алексей Клёнов - Месть без права передачи

– Пойди вперёд Тиши, осмотрись. Если в селе чужих нет, пошлю Тишу.

Стас молча кивнул, шагнул в сторону села и быстро исчез в темноте. Я прислушался, огляделся и тоже спустился вниз. Тиша негромко окликнул:

– Кич, вон там пещеры есть. Там всегда местные глину копали. Отсидеться можно.

И указал рукой в противоположную от села сторону. Я уточнил:

– Далеко?

– Метров двести.

– Все за мной.

Взяв правее ручейка текущего по дну балки, я направился в указанную Тишей сторону и вскоре снова остановился, заметив чернеющие в склонах балки провалы пещер. Выбрав одну попросторнее заглянул внутрь, осветил фонариком и признал её вполне пригодной для ожидания. Обернувшись, махнул рукой полковнику:

– Внутрь. Быстро. И тихо сидеть.

Полковник послушно полез в пещерку, пошербуршал внутри немного, и затих. Притянув Тишу за плечо, я предупредил:

– Помни, у тебя минут сорок. Максимум пятьдесят. Дом, говоришь, один из крайних?

– Да.

– Вот и отлично. Тихонько проскользнёшь, шум не поднимать, свет не включайте. Поговорить и в темноте можно. Не надо привлекать к себе внимание. Убедись, что живы, всё в порядке и сразу обратно. Сейчас два сорок пять. Ты должен быть здесь не позже половины четвёртого. Вопросы?

– Нет вопросов. Я задами подойду, никто и не заметит. Спасибо, командир.

– Спасибо скажешь, когда вернёмся благополучно. Обожди…

Постучав по микрофону, я вызвал Стаса:

– Кич – Ворону. Что у тебя?

– Тихо. Фонарей почти нет, горят три или четыре в центре. Движения не наблюдаю.

Положив Тише руку на плечо, я подтолкнул его:

– Вперёд.

Тиша молча кивнул, передал Азику свой «калаш» и направился по дну балки в сторону села. Чуть выждав, я велел Стасу:

– Ворон, проследи за ним. В село не лезь. Если почуешь малейшую непонятку, сразу сообщи.

Азика я отправил наверх, посмотреть на дорогу со стороны Марьинки. Оно понятно, что глухая ночь на дворе, но мало ли кому взбредёт в голову проехать? Лучше контролировать ситуацию, не полагаясь на авось.

Оставшись один, я тоже поднялся наверх и снова внимательно прислушался. Тихо. И выстрелы смолкли. Как будто и войны нет. Как говаривал классик «Тиха украинская ночь…». Жаль, не все его любят и чтят. Скатившись вниз, я забрался в пещеру, включил фонарик и, воткнув его в снег чуть в стороне от себя отражателем вверх, чтобы не слепил глаза, сказал полковнику:

– Вот теперь можем и поговорить, господин полковник. Итак, вопросов три. Кто, когда и на каком направлении? Только не говори, что ты на экскурсию сюда приехал. Если штабной полковник появился на передовой, значит, готовится наступление. В удостоверении сказано, что ты ни кто иной, как начальник первого отдела Управления анализа и стратегического планирования. Или ксива это липа, для прикрытия? А может ты вообще из СБУ? То-то ты за ствол резво хватался, сдаваться не хотел.

Полковник внимательно смотрел на меня, и никакого страха в его глазах не читалось. Такой смелый, или абсолютно уверен, что я его не пущу в расход, осознавая его ценность как «языка»? Он мне всё больше нравился, не смотря на то, что враг. И ответил он ровно, уже отдышавшись:

– Удостоверение подлинное. И я здесь не на экскурсии. Но то, что я могу сообщить, услышать лучше кому-то рангом повыше тебя. Поэтому ты меня доведёшь, командир. Ты же не рискнёшь указать в рапорте, что завалил попавшего в руки полковника Генштаба только потому, что лень было тащить с собой. А почему за ствол хватался… Ну, извини. Инстинкт. Я всё же военный человек, хоть и штабная крыса. А сообщить я могу много. Так что ты уж доведи меня.

Хм, доведи его… Того и гляди, что скоро он мне условия станет диктовать и требовать гуманного отношения. Ещё и Гаагскую конференцию припомнит, паразит. Что-то не вспоминал о ней, когда планировал на своих картах операции. И думал при этом не о реальных людях, которые погибнут, а о бумажных потерях с обеих сторон.

Взяв из «разгрузки» «Стечкина» я вынул обойму, оттянул затвор, и продемонстрировал полковнику единственный оставшийся в стволе патрон:

– Смотри, полковник. Если попытаешься хоть чем-то помешать, если в неподходящий момент поднимешь шум, если даже чихнёшь без моего разрешения, – эта пуля будет твоей. Без тебя мы сумеем оторваться. А если не сумеем, значит сдохнем здесь, но с собой прихватим побольше ваших, чтоб не так жаль умирать было. А патронов у нас много. Только ты нашей геройской смерти не увидишь. Смекаешь?

– Вполне.

– Вот и отлично. Будешь вести себя правильно, всё будет тип-топ. А теперь посиди тихо. Нос не высовывай.

Выбравшись из пещерки, я отошёл немного в сторону и постучал по микрофону коммуникатора:

– Ворон, здесь Кич. Что у тебя?

– Тихо, – тут же отозвался Стасик.

– Кич – Хану. Доклад.

Азик меня тоже порадовал:

– Никакого движения.

Я посмотрел на часы. Двадцать минут как Тиша ушёл. Поводов для беспокойства пока нет. Рухнув в снег, я закурил в кулак и стал думать о Настеньке. Пять месяцев мы с ней не виделись, после последнего крупного разговора, когда она узнала что я еду на Донбасс. Даже накануне отъезда я не рискнул жену навестить, чтобы попрощаться. И осуждать её я не могу, морального права не имею. Она живой человек, и уже немало натерпелась страха за меня, когда я был в чеченских командировках. Она всего лишь слабая женщина, можно ли ожидать от неё, что боль за происходящее здесь, пересилит страх за меня? Не смогла она этого принять, я ей не судья. Не смогла понять, что боль по погибшей сестрёнке и жажда мести оказались сильнее инстинкта самосохранения. Несколько раз я порывался было позвонить ей отсюда, но каждый раз малодушничал, и сбрасывал набранный номер. Пусть пока всё остаётся как есть, ни к чему её тревожить лишний раз. Время от времени я связывался с нашим командиром и просил его сообщить Настеньке, что жив и здоров, на большее у меня духу не хватало. Боюсь услышать её голос, её мольбы вернуться. Боюсь поддаться её уговорам. Здесь я сейчас нужен. Очень нужен. Пусть потерпит родная. Я постараюсь вернуться живым. У меня это всегда получалось, надеюсь, что получится и сейчас…

В наушнике послышался голос Стаса:

– Ворон – Кичу. Парень покинул дом, пошёл в соседний, через улицу. Мои действия?

Твою ж мать! Что там Тиша ещё надумал, куда его понесло? Ночь, комендантский час, любой человек на улице потенциальный покойник. Если в селе есть «укропы» то могут просто открыть огонь без предупреждения. Ведь оговаривали с ним, что передвижения сведёт к минимуму!

– Наблюдай. Никаких действий.

– Кич, там что-то происходит. В том доме свет загорелся.

– Веди наблюдение, докладывай. До условленного времени десять минут. Если не появится, пойдёшь за ним. Только тихо.