Владимир Максимов - Путешествие А. С. Пушкина в Европу

Ему совсем невыносимы.
Писал письмо, чтобы уехать
В Париж. Тянулось это зиму,
И наконец- таки успех!

Позвали. План созрел у тех,
Кто столько сил на слежку тратил,
И сколько денег зря потратил…
Выслать его! – и дел-то всех…

И чтоб он имени лишился,
И в свете больше не крутился,
И жён чужих не соблазнял,
Царя семью не волновал.

Тургеневу его поручим,
Пусть провернёт всё так как лучше.
Но всё подпортил им Дантес,
Стрелял он первым, – вот подлец!

Опасная рана была,
Лечить не взялись доктора.
Одна Елизавета знала,
Как быть, к поэту подползала…

Как в храм, вошла и прошептала,
Ему что делать, – убеждала.
Вручил судьбу свою Хитрово,
Поверил ей тогда на слово.

Добилась Лиза через Долли, —
Хирурга вызвали средь ночи.
Дантес был ранен, но не очень,
Посол месть утолил, доволен.

Поэта подлечил хирург,
Хотя считали, что он – труп.
Лечили год его, скрывали,
Елизавета, Долли знали.

Царь Николай когда узнал,
Взъярился, помнить заказал.
Тургенев знал всё про подмену,
Поэтому сменили «сцену»:

«Отпели» его не в той церкви,
«Похоронили» рядом с мамой.
По предсказанью вещей дамы
Как знал, купил предвидя жертву.

Год пролетел, пора – б по чину
Отметить скорбно годовщину…
Друзья же, помня о запрете
Попрятались, лишь Лизавета

Верна осталась при поэте,
Спасла его, чудес тут нет.
Набрался сил, здоровым стал,
Благодарил, на ноги встал…

План удался, потерян след.
На пристань едет в новый Свет
Навстречу новым приключеньям,
Своё прославив воскресенье.

С высот подоблачных на море
Смотрел поэт, вдали просторы,
И волны белой бахромой
Бегут на берег чередой.

Бескрайны кажутся брега,
Равнина примыкают к морю,
И зелень хлеба на полях,
Стоит и пьет влагу любя…

Преодолели горы – спуск,
Лошадка держит бричку, груз
Привычен, кучер всё- же слез,
Ведёт коня, страхует съезд.

Дурман цветов парил на солнце,
В фляжке с вином виднелось донце.
Кружилась голова поэта.
Неведомо, цветы иль эта

Живая влага южных вин,
Или эмоций дивных джин
Проснулся, и вдруг переполнил
Терпенья чашу. Моря волны

Бились о Кумы – город мифов.
Не пощадили войны храм.
Развалины и тут и там
Хранили вход, лишь моря рифы.

Нашёл поэт храм православный,
Ступени вниз на три шага,
За ними вход, – крепки врата,
Как крепость сложен портик главный.

Перекрестившись, Александр
Зашёл в незапертые двери,
Пахнуло ладаном, орган
Звучал не в лад по нашей вере…

Храм греческий… Пред образами
Поэт поклоны отдавал,
И крестный дух над ним витал.
И вдруг поэт наш словно замер!

Себя, родного, увидал!
В нише портрет его стоял, —
Орест Кипренский рисовал
В Москве, когда в гостях бывал.

Вдруг слышно голос в тишине, —
(Орган замолк давно уже…)
«О! Здравствуй Пушкин, Александр!»
Стоит пред ним наш, из дворян,

Под клобуком седые кудри,
Дьяк,.. с следом сабли на лице?!
Пред ним, наверно, офицер..
Кто Вы, скажите, старец мудрый?

«Что в имени? – имён чтоль мало?» —
Иван, хотя менял немало!
Молил я Бога, вот настал
Тот день- всё- ж Вас я увидал!

Писал Державин мне о Вас!
Стихи прислал, Ваш первый опыт.
От эпиграмм и от проказ
Я восхищён! И каждый опус

Я выкупал, – и здесь скопил,
Стихов собранье, – осветил,
Создал библиотеку, – горд
Что так украсил сей собор!

Позвольте мне обнять поэта:
Жизнь скрашивал анахорета!
Три страсти мои не земле:
Орган, стихи и вера мне

Продлили жизнь с тех пор, как вышел
В отставку, и сошёл на берег.
Я службу Богу выбрал, вере!
Сменил орудий гром, но верен

России православной нашей,
Я рад, что выпил эту чашу.
России здесь оплот, – ведь наши
Средь греков жили здесь бесстрашно.

Екатерина нас послала
Здесь православных защищать.
Орлов, Нахимов наказать
Сумели турок, – тех вандалов!

– «Иван, я помню их батальи,
Ещё в лицее нам сказали
О Ваших подвигах благих,
И как разбили флот там их!

Мы восхищались и гордились
Что там же, где и Одиссей,
Наши герои славно бились,
И в мире стали всех сильней!»

Иван поэта пригласил
В исповедальню, расспросил.
Судьбе его он удивился,
Сказал: « Ты заново родился!

Наверно, Бог берёг тебя
В те роковые дни, любя.
Снимает крест златой с себя
Венчает им его, крестя.

Так удивлён был Александр,
Хотел его предупредить,
Но не велел Бога гневить
Иван, вручая талисман:

Его достоин ты носить,
Да сбудутся твои мечты!
Утрачено время, и жить
Уже мне мало, служи ты

По совести и разуменью,
В тебе так много есть уменья
Любовь к России возносить,
Чтоб людям было за что жить!

Вот скоро выйду на покой, —
Дух с телом часто расстаётся…
Не много жизни остаётся,
Тебе- ж творить ещё, сын мой!

Ты «Одиссею» совершил,
И много сил в неё вложил,
Потратил, чтоб свела судьба
Нас вместе, – это чудеса!

Позволь мне передать наследство
Тебе, чтоб ты не знал бы бедства.
Своих я вырастил, – богаты…
Тебя же поддержать я рад.

Вручил шкатулку, – это клад.
Хранил его один пират,
Не шёл ко мне- уже лет тридцать,
Нашёл, наверно, конец жизни…

Мне руки жжёт, – тут столько крови!
Ты вправе взять, – Дай Бог здоровья!
Твори добро во имя Бога!
Я рад, – нашёл ко мне дорогу.

Я вижу по твоей руке:
Три женщины могут тебе
Построить счастье в этом свете.
Их слушайся! Твои же дети

Придут к тебе, следом их мать.
И счастлив будешь ты опять!
А счас ступай! Время молиться.
Перекрестил и удалился…

Что это было? Явь иль сон?
Как одурманенный обвёл
Глазами храм- из камня пол,
Под ним наверно утаён