Светлана Макаренко-Астрикова - Страж серебряной графини. Кофейный роман-эспрессо. Фейная дилогия. Том второй

Лешик кивает головой и подходит к Нике.

– Пойдем. Надо отца позвать. И Рэма возьму. Ты ошейник не видела, где?

Лешик намеренно говорит о Рэме. Собака возвращена на службу. И только сейчас я понимаю, что мы зря не оставили ее в доме. От незнакомца реально веет опасностью. Цепкие, наглые жесты, какой то взвинченный, скрипучий голос. Или мне все просто – кажется?

– Ты иди. Я с мамой буду. Я подожду здесь. – Ника упирается руками в штакетину забора, вытаскивает откуда то ольховый прут и пытается отогнать от фея крутящийся и шумный лохмато – шоколадный шерстяной шар. – Уйди, песик… – Вдруг девочка присаживается на корточки: – Ты же маленький, чего такой злой? Ты кушать хочешь?

Маленький пекинес, внезапно прекратив лаять, ошеломленно смотрит на нее коричневыми печальными глазами

– Как Вам не совестно! – всплескивает руками дочурка. – Собачка у Вас голодная, фу! И не смейте никак на маму кричать! Я не разрешаю Вам! – Никуша с презрением смотрит на незнакомца, топает ножкой, и вдруг, решительно протянув руку, гладит крохотное собачье ухо, запрятанное в густые кольца шерстки. – Пойдем со мной, малыш, я тебе печеньку дам. – Она поднимается, берет крохотную собачку на руки и, нежно тронув фея за руку, поворачиваясь в сторону дорожки, кричит, явно заметив наши силуэты и свет фонаря:

– Папа, папочка! Иди скорее сюда. Мамусенька тебя зовет.

Лешик стремглав бежит к нам, не замечая, что на его правом кеде развязался шнурок. Схватив Мишку за руку, он хрипло шепчет.

– Па, быстрей… Какой то он неприятный, белесый, а губы крашеные. На фея орет, дурак! Серьга в ухе.. С прибамбасами, короче.. злой, как полкан, а на шее косынка в полметра… Собака эта еще…

– Сейчас, сын, разберемся. Молодчина. Веди девочек в дом, закройтесь.– Мишка хлопает сына по плечу и ободряюще подмигивает Анюте. – Дорогая, позвони, если будем задерживаться… Сама знаешь куда…

– Осторожнее. Я поняла… – шепотом, хрипло отвечает Анюта, и почему то, по – итальянски, обращается ко мне:

– Non ti preoccupare, Greg! Per Amor Di Dio. Prenditi cura di fata. Di cosa ha bisogno? 18 18 Не горячись, Грэг! Ради Бога. Береги фея. Что ему надо? (итал. Автор.) – Пальцы Ани замирают в воздухе в виде охранительного креста, и крылато обняв обеими руками детей, она быстро уводит их в дом…

Уютная дача вспыхивает огнями и сразу становится похожа на китайский фонарик. Я вижу, как на веранде, отделанной заново, утепленной и превращенной стараниями Мишки для меня и фея в уютный, летний кабинет, опускаются новые сиреневые гардины из мягкого шелка, прочно запираются итальянские окна. Они – в безопасности. Слава богу! Вылетаю за калитку, на пару с Мишкой, который тотчас же переходит в наступление, обращаясь к фею, и тоже не называя никаких имен:

– Солнце наше, ты бы в дом шла тихонечко, а? Уже свежо становится. Это кто же к нам такой пожаловал, чего надо Вам, молодой человек? – насмешливо, с хрипотцой выпевает Мишка.

– Я не с Вами намерен говорить, а с госпожой Яворской… – огрызается непрошеный визитер, хрипло, дергая плечом и щекой. – Вас я – не знаю.

– Но ведь и мы Вас – не знаем. – Спокойно и весомо роняю я, крепко обнимая фея. Сиреневый гипюр, вязь из роз, слегка скрипит под ладонью, я ощущаю горячую округлость ее плеча. – Что Вам нужно? Кто Вас послал?

– Меня прислали забрать документ. Тетрадь, принадлежащую госпоже Норд. Я должен ее передать владельцу, господину Нежину.

– Насколько я знаю, господин Нежин не родственник госпожи Норд – глухо откашливается Мишка.– Прямых наследников у нее нет.

– Господин Нежин – супруг мадам Норд… Мне поручено… – визгливо фальцетит гость.

– Супруг? – мягкий доселе голос фея мгновенно обретает презрительно – ясные нотки, высоко взлетая вверх серебряною октавой. – Насколько я знаю, они просто были в связи… Никем и ничем не узаконенной. Тетрадь, про которую Вы говорите, возвращена в Париж, по просьбе комиссара Перье, который ведет расследование. Еще неделю назад. Если комиссар посчитает нужным, по окончании следствия он вернет тетрадь прямым наследникам Виолетты.

– Прямым? – Глаза гостя странно стекленеют, наливаясь холодным блеском. – Кого Вы имеете в виду, мадам профессор? Уж не себя ли? Или Ваших.. м- мм- мм, ушлых любовников? По – хорошему, Вы должны были вернуть Александру Никитовичу уже расшифрованную тетрадь. – Око белесого искателя сокровищ хищно косится в мою сторону. Мишка напряженно молчит, но и в сумерках я вижу, как нервно белеет шрам над его верхней губой.

– По- хорошему, сопляк, ты не имеешь права так разговаривать с дамой, которой годишься в племянники! – Ворохов резко хватает длинноносого незнакомца с серьгой в левом ухе, за плечо, и резко разворачивает лицом к себе. – И мы тебе ничего не должны. Иди – ка, ты, голуба, по – добру поздорову, пока я тебе твои губы накрашенные в песок лапшой не закатал…

– Сами идите к черту! Я пришел не к Вам. – Дергается, как паяц – марионетка, незнакомец. – Мне нужно поговорить, понимаете? Но не с Вами!

И вдруг голос его, разом потеряв все хрипловато – наглые, насмешливые модуляции, сбивается на нервный фальцет, он быстро, путаясь в узорах и клетках разматывает прозрачную, светло – серую сеть тщательно вывязанного кашне на шее, снова и снова обвивает им выпуклый кадык, с сине -черными жилами, хватает тонкую руку фея, и горячечно сжимает ее в своем нервном кулаке, бормоча с неистовостью человека, внезапно и все проигравшего или только что поставившего на кон, ни много, ни мало – жизнь.

– Светлана, я Вас прошу, умоляю Вас, верните Нежину эту тетрадь!! Зачем она Вам. На фиг Вам сдались эти чертовы сокровища? У Вас же – все есть, даже слишком: вы катаетесь, как сыр в масле, от скуки пишете книги, усыновляете брошенных малюток, покупаете дачи и галереи, кружите головы мужчинам и соблазняете своими стихами всех подряд, без разбора. У Вас есть все: лесть и комплименты, обожание и любовь, капризы и поклонение, а у.. У меня есть только он.. Александр.. Сандо, но он и смотреть не хочет в мою сторону, с тех пор, как его увлекла эта идея найти сокровища чокнутой мадам Норд, разбогатеть, вслепую, легко… Дура, носатая дура. Она увлекла его пустыми баснями! – Белесый верзила в сером кашне плаксиво кашляет, и зачем то ломает ноготь на большом пальце левой руки, с перстнем в виде масонской пчелы. Плоская гемма в серебре не закрывает и половины фаланги, как принято обычно, перстень явно мал вертлявому Арлекино – Коломбино. 19 19 Персонажи итальянской комедии масок. Здесь употреблено в ироническом ключе. Автор.

_

«Черти принесли!» – фыркаю я почти – про себя, набирая в грудь воздуху, и слегка трясу головой, осторожно сжимая в ладонях плечи фея. Они дрожат.

– Противно, да? – шепчет внезапно она, горячо, освежая мое ухо запахом лаванды и лайма, идущим, скользящим прямо от волос и норковой пелерины – И откуда – то знает мое имя. Черт! – Фей морщится, трет пальчиками висок. – Ах, милый… Как он мне надоел.. До тошноты.. Возьми вот, отдай ему! – Шепчет она, фыркая, и чуть проглатывая буквы, как всегда, торопясь, при сильном волнении. – Пусть убирается к Богу в рай, вместе со своим милым Нежиным… – И она вытаскивает из – под палантина плоскую коричневую тетрадь, в футляре – застежке, точь в точь, как та, что лежала недавно в огромном ящике, вскрытом Мишкиным твердым, стальным резаком.