Мария Фомальгаут - Луна. Рассказанная вкратце

Сказки, они вообще непрочные…

Огни дома уже видны за деревьями.

Я ускоряю шаг, и… замираю, когда дуло твоего кольта прижимается к моему виску.

– Ни с места.

Спрашиваю:

– Вы… следили за мной?

– Следил… ну что же… пойдемте, друг мой. Пойдемте.

Я иду за тобой, делать нечего, иду за тобой. Ты ведешь меня в город – в город, который уже успел стать для меня чужим. Мы проходим по мосту, минуем улочки с уже закрытыми лавочками, пересекаем городскую площадь в свете фонарей, поднимаемся по ступеням главной улицы, наши ботинки гулко стучат по мостовой, и вот мы уже у крыльца дома.

Твоего дома.

Твоего. Не моего.

Щелкает замок.

Хлопает дверь.

– Вина? – спрашиваешь ты, тянешься к маленькому бару.

Отрицательно мотаю головой. Ты пожимаешь плечами, разливаешь чай. Спрашиваю себя, почему ты не убил меня еще там, в лесу, и почему я не убил тебя, чего я жду…

– Что же… друг мой… думаю, придется рассказать вам кое-что о доме… о вашем доме.

Молчу. Думаю, что не поверю ни еди…

– …не поверите ни единому моему слову? Это ваше право… ваше право, друг мой. Не хотите, чтобы я рассказывал? Ну ладно, тогда расскажите вы мне… кто еще кроме вас в детстве хвастался, что ходил в дом?

– Да много кто. Всех не упомнишь.

– А вы можете сказать, где сейчас живут эти… м-мм-м… мальчики?

– Да они не мальчики уже…

– И все-таки… что с ними? Может, кто-то стал врачом, юристом, адвокатом, торгует в лавочке или стал всемирно известным?

– Гхм…

Отчаянно припоминаю. Ничего не припоминается.

– Не помните?

– Мне кажется… последнее время я вообще ничего про них не слышал.

– Последнее… это какое?

– Лет десять… да, где-то лет десять про них ничего не слышно. Стойте, про Рэтти я слышал что-то лет пять назад…

– Где они живут сейчас? Вы можете назвать мне адрес хотя бы одного из этих парней?

Снова мотаю головой: нет.

– А вам известно, что мы живем в маленьком городке, где чуть ли не каждый день можно увидеть всех горожан, выйдя на улицу? В городке, где просто невозможно спрятаться от посторонних глаз?

Начинаю догадываться:

– Мертвы?

– Вы помните похороны?

– М-м-м… нет.

– Что же, друг мой… боюсь, мне все-таки придется рассказать о вашем доме в лесу… гхм… вашем доме… Ведь вы считаете его вашим, не так ли?

Молчу.

Вы не помните… в детстве вы когда-нибудь входили в этот дом осенью?

Что вы, это летний… м-м-м… хотите сказать, с наступлением осени он исчезает?

Ты молчишь. Многозначительно смотришь на меня.

Вспоминаю пропавших без вести.

Начинаю понимать.

– Мертвы?

Ты не отвечаешь.

– Что с ними стало?

– Кто знает, друг мой, кто знает…

Понимаю, что мне нечего сказать.

Ветер бьется в окно.

Наконец, осторожно выжимаю из себя:

– Вы… вы спасли мне жизнь.

Делаешь паузу.

– Ну, я бы так не сказал… у вас еще были в запасе пара дней… кто знает, когда окончательно приходит осень, и уютный дом становится…

…ты не договариваешь.

Можете заночевать у меня, вспомним старые добрые времена, когда вы снимали у меня комнату…

Отчаянно соображаю, где здесь подвох. Чувствую, что силы окончательно покинули меня, и что никакого подвоха я сейчас не найду, всё, что мне остается – поблагодарить тебя и отправиться спать… в надежде, что ты не перережешь мне ночью горло.

Блики солнца.

Десять утра.

Просыпаюсь.

Не сразу понимаю, почему я не в своем (своем!) доме.

Кутаюсь в халат, хочу спуститься по лестнице, тут же спохватываюсь, что негоже появляться перед тобой в халате, не дома я, не дома, нечего расслабляться.

Спускаюсь по лестнице (не моего дома!)

Прислушиваюсь к приглушенным голосам в гостиной, твой голос узнаю сразу, но кроме тебя там сидит еще кто-то, понять бы по голосу – кто…

– Да, я тоже бывал в этом доме… помню, как ночь, так я сразу…

Меня передергивает. Чувствую укол ревности, вот так, кто-то жил в доме, в моем доме, кто-то…

Ночь? А днем вы этот дом… не помните?

(это твой голос)

Снова незнакомый гость:

– Смеетесь, днем? Да днем этот дом днем с огнем не сыщешь, днем там только эти живут… которые…

Торжествующе улыбаюсь, а я живу там днем, а я живу…

…то есть, жил.

…которые умерли уже.

Снова хочу торжествующе улыбнуться —а я не умер, я-то не у… Хочу вздохнуть, чтобы показать, что я живой – понимаю, что вздохнуть не могу…

Прикладываю руки к груди, а это еще что, этого быть не должно, где это я так вымазался, грязь какая-то, да это не грязь, это кровь, отку… ощупываю отверстие между ребрами, вертится в голове одно-единственное слово – сквозная…

Вспоминаю.

Как бежал по темному лесу (помнишь?), как ты преследовал меня (помнишь?), и выстрелил (помнишь? Помнишь?), пуля обожгла мне спину, я еще подумал (помнишь?) – промазал… не попал…

Тогда мне так показалось…

Выскальзываю через черный ход.

Иду через двор, перемахиваю через ограду, спешу по улице, женщина с необъятными сумками видит меня, пронзительно визжит.

Ускоряю шаг.

Бегу.

Еще кто-то отскакивает от меня в страхе.

Некогда, некогда. Пересекаю площадь, прыгаю через ступеньки, перебегаю мост…

Лес встречает меня.

Перевожу дух… то есть, что я говорю, нет у меня никакого духа. Иду по лесу, иду к до… а где он вообще, этот дом?

(мой, мой дом!)

Понимаю, что заблуди…

…нет, не заблудился, потерял доро…

…нет, дорогу я и не знал. Только сейчас понимаю – я никогда не знал, где находится дом.

Мой… возможно, что уже и не мой.

Иду через шаткий мостик – сейчас из-за деревьев уже должна показаться крыша дома, – её нет, ничего нет, иду по лесу наедине сам с собой…

…замираю возле крыльца.

Мой дом ждал меня. Я знал, что он будет ждать.

Открываю дверь – здесь все осталось так же, как было, пирог ждет меня на кухне, головка сыра и окорок в погребе, вино в маленьком баре, свежезаваренный кофе…

Я дома.

Пробую эти два слова на языке – они сладкие, слаще медового пирога.