Мария Фомальгаут - Луна. Рассказанная вкратце

До-ма.

Спохватываюсь, иду в ванную, чтобы смыть кровь…

Вечереет.

Я дома.

До-ма.

(Снова пробую это слово на языке)

Устраиваюсь у камина, подбрасываю в пламя еловых шишек.

Дом вздрагивает.

Настораживается, как будто по-собачьи принюхивается к ночной тишине.

Делает шаг.

Да-да, это не ошибка – дом делает шаг.

Другой.

Третий.

Дом спешит по лесу, ступает мягко, по-кошачьи, перебирается по шаткому мостику. У меня замирает сердце, нет, нет, пожалуйста, не надо… ничего не происходит, мостик даже не прогибается под тяжестью дома. Начинаю понимать – у этого дома нет тяжести, у него ничего нет…

Этот дом мертвый.

Как и я.

Не понимаю, почему он спешит прочь из леса, почему дом (мой дом!) подбирается к городу. Проходит по мосту, пересекает площадь, поднимается по ступеням. Я не понимаю, зачем он идет туда, ведь я здесь, я уже здесь, кого он ищет там, в темноте?

Дом (мой? Мой дом?) останавливается в свете фонарей напротив виллы (твоей! Твоей виллы!), ждет чего-то, ждет…

Вилла (твоя вилла) вздрагивает.

Раз.

Другой.

Третий.

Делает шаг навстречу дому.

Моему дому.

Ты появляешься в окне второго этажа – видел бы ты сейчас свою физиономию. Ты еще пытаешься остановить дом окриками, но уже понимаешь – твоя вилла тебя не послушается.

Дом пофыркивает по-конски, зовет виллу за собой.

Я уже знаю – они уйдут вместе.

Я спрашиваю себя, почему твоя вилла идет за моим домом, почему она такая же, как мой дом. Тут же догадываюсь – когда вижу кровь на твоем домашнем халате. Всё-таки я не промахнулся, когда стрелял в ту ночь, назад, через плечо, не целясь… ты помнишь? Помнишь?

Дома уходят в темноту леса.

Замирают на опушке.

Бросаюсь прочь из дома на веранду – сталкиваюсь с тобой, ты уже здесь, на улице, оторопело смотришь то на меня, то на дом, спрашиваешь:

– Зачем… зачем он это… зачем?

Фыркаю:

– А это вы у него спросите.

– И спрашиваю у него! Ты чего творишь? А?

Вилла вздрагивает.

Дом тоже вздрагивает.

Что-то подсказывает мне – они собираются говорить с нами.

И я не ошибаюсь.

– Почему вы убили его? – спрашивает дом. Спрашивает у меня.

Пожимаю плечами.

– Он гнался за мной. Хотел убить.

Дом (мой дом!) поворачивается к тебе:

– А вы… почему вы убили его?

Ты теряешься:

– Он… он слишком много знал…

– Что знал?

– М-м-м-м… – ты поворачиваешься ко мне, – что… что вы узнали в моем доме?

Отчаянно пытаюсь вспомнить. Понимаю, что не просто не помню – не знаю.

– Вы… вы стерли мне память?

– Друг мой, вы меня переоцениваете.

– Тогда… тогда почему я ничего не помню? Почему вы ничего не помните?

Смотрим друг на друга.

Не находим ответа.

– Друг мой… боюсь, у меня плохие новости.

Смотрю на тебя. Жду. Чувствую, что готов к любым новостям.

– Мы не можем вспомнить начало нашей истории… потому что её нет.

– Нет… начала?

– Да. Первая страница оторвана… а теперь, боюсь, и вторая…

– Страница? Хотите сказать, мы живем…

– …на страницах книги, друг мой.

– Но… кто и зачем отрывает страницы?

– А вы как думаете?

Сначала представляю себе книгу, брошенную в туалете, еле сдерживаю улыбку. Начинаю перебирать другие варианты – вспоминаю.

Спохватываюсь.

– Я шел по лесу, и…

…хочу договорить, что И – не договариваю, не помню, помню только, как вошел в дом (в мой дом!), дрожащими руками захлопнул дверь и задвинул щеколду. А вот что было до этого… а вот было ли что-нибудь? Несомненно, было, только я уже не помню, что…

Луна рассказывает вкратце…

Луна…

– Не забывайте о синусоиде. Прошу вас.

Не забываю. Как он просил.

– Шляпа! Шляпа!

Женский крик, переходящий в визг.

Оборачиваюсь. В темноте ночи вижу шляпу, подхваченную ветром, летит, кувыркается в хороводе осенних листьев. Пожимаю плечами, вот так шляпы в ветреный день и теряют, то есть, в ветреную ночь, то есть…

Думаю про себя, а чего это дама с мужским цилиндром ходит, тут же замечаю у шляпы два перепончатых крыла.

(не забываю о синусоиде. Сам не знаю, зачем)

Одергиваю своего наставника:

– Мистер Шерри-Джем, это…

– Чш-ш-ш-ш!

Замолкаю. Ждем. Дамочка бежит не за шляпой, а от шляпы, кажется, зовет на помощь…

– Мистер Шерри-Джем…

– Ч-ш-ш-ш!

Выстрел. Один, и почти сразу же второй. Как во сне замечаю в птичьих лапках шляпы массивный пистолет, как она его только держит…

Мой наставник вынимает кольт.

Целится.

Ну же, ну…

Бах!

Вспархивают листья, вспугнутые выстрелом.

Девушка падает на мостовую.

Оторопело смотрю на наставника, неужели ошибся, неужели…

– Вы…

– Всё в порядке.

Шагает к убитой, гулко стучат подошвы по мостовой.

Прижимает пальцы к горлу.

– Мертва.

– Вы…

– Отлично сработано.

Шляпа взмахивает крыльями, улетает в темноту ночи.

Не выдерживаю:

– Что… что произошло?

– Друг мой, позвольте рассказать вам об этом дома, у пылающего очага…

Представляю себе синусоиду.

Так.

На всякий случай.

…мистер Шерри-Джем хватается за ветки клена, подтягивается на руках, забирается на развилку – отсюда и до луны рукой подать. Мой наставник живет в полной луне – конечно, в те ночи, когда луны нет на небе, а на время полнолуния снимает комнату на чердаке в гостинице.

Садимся у очага. Комната окутана серебристым сиянием.

– У вас вопросы, друг мой?

– Да. Вы… зачем вы убили девушку?

– Друг мой, вот скажите мне… Кому вы сочувствовали, прекрасной юной леди или шляпе?

– Сочувствовал? Да очевидно было, что леди стала жертвой этого чудовища! По всем законам книжного жанра…

– Вот именно.

Страшная догадка.

– Хотите сказать… вы на стороне злых сил? Да, хороший же из вас полицейский…

– Не спешите делать выводы. Не забывайте о синусоиде.

– Да объясните же мне, наконец, что это значит?

– Сюжет нашей книги… он выстроен не по прямой линии, а по той самой синусоиде. Действие начинается на нуле, поднимается вверх, вверх, вверх, – до кульминации, до единицы – и опускается к нулю. И… уходит в минус. А что там в минусе, мы не видим, не знаем. Потом снова начинается действо, синусоида выходит из-под нуля. Осенняя ночь, шляпа гонится за дамой – хоп, сюжет ушел в минус, несколько страниц чистые. Новая глава – дама на приеме у важного господина открывает шкатулку и спрашивает, сколько тот хочет за её содержимое. Господин хочет убить даму, тут снова сюжет ныряет вниз…