Юрий Жуков - Обратно в настоящее

– Это трудно представить, – вмешалась мадам Моруэн. – В хранилище имеются пожарные выходы, но они также фиксированы программой безопасности хранения. К тому же, если предположить, что Джим Салански проник откуда-то «сбоку», то, по логике, там бы ему следовало и уходить, не вызывая подозрений. Полетт, мадмуазель Шаргри отвлекла Вас всего на несколько секунд?

– Чуть больше… Я объяснила ей, что у Филиппа будет закрыто и предложила ей встретиться в «Орле» на бульваре Сен-Мишель. Вы же там были с нами.

– Да, я вспомнила… Но даже минуты слишком мало для того, чтобы полностью отключить следящую аппаратуру, выкрасть документ и опять все включить. Даже такому опытному программисту…

– Как кто? – спросил Жерар, уже предвидя ответ.

– Как профессор Можерини.

Жерар не удержался от нервной улыбки.

– А если он отключил не всю? А только программу, фиксирующую карты? А Салански быстро выкрал газету!

– Да, но как он смог ее вынести? – продолжила Анни Моруэн уже как будто размышляя вслух. – Допустим, он все сделал предельно быстро, от нервозности даже брызнул слюной на газеты. Но он не мог проскочить с газетой через рамку, потому что при любой скорости успел бы сработать чип.

Жерар представил себе отвратительные плевки на газетной пачке и его опустевшую голову вновь феноменально осенило.

– Значит он ее просто съел! Проглотил, как факиры глотают шпагу.

Мадам Нэди качнулась на стуле.

– Месье Жерар! Ей плохо! – воскликнула Анни Моруэн.

Жерар подхватил Нэди за плечи.

– О-о, Полетт!… Анни, где у вас вода!?…

Доктор Жерар подвез на своем ситроене мадам Полетт Нэди почти до ее дома. По пути она дремала и Жерар ее не беспокоил. Уже на подъезде у нее просигналил сотовый телефон. Звонила Моруэн.

– Да, Анни, все в порядке, уже доехали, – отвечала Полетт. – Да, я поняла… Спасибо за заботу… Хорошо… Да, вышлите мне, я обязательно перешлю… Обнимаю. До понедельника.

Жерар припарковал машину и вопросительно посмотрел на спутницу.

– Анни настаивает, чтобы я завтра осталась дома и вызвала врача, – сказала она. – Пожалуй, я так и сделаю. Не приходите завтра в архив.

– У меня завтра вообще нет дел в Сорбонне.

– И это кстати. И еще… Анни, перед тем как нести в архив, успела сфотографировать все страницы той газеты.

– Этой?

– Да, той где заметка об аномалии. Последней пропавшей. Она хотела завтра принести Вам её на флэш-карте, но я предложила все-таки воспользоваться e-mail и встретиться уже после выходных. Почтовый ящик лучше использовать не рабочий и не для мобильной переписки, а тот… по которому Вы мне два раза писали из дома… И последнее: Морис, раз уж мадам Моруэн ввязала Вас в эту историю и если Вы не боитесь, – Полетт чуть прищурилась, – то попытайтесь найти какой-то смысл в этой аномальной белиберде. Потому что я не могу.

Полетт поцеловала Жерара в щеку и вышла из машины. Он смотрел на ее удаляющуюся фигуру с двойственным чувством: как рыцарь, с одной стороны, а с другой, как заложник какого-то каверзного сюжета.

Дома доктор Жерар пожаловался жене на плохое самочувствие.

– Луиза, я завтра никуда не пойду! – заявил он.

– А мама, Морис? Ты забыл, что у моей мамы завтра день рождения и мы не можем ее огорчить своим отсутствием.

– Ах, да.

– Сейчас я подыщу для тебя нужные лекарства, ты выспишься, как следует выспишься, мы погуляем и потом…

– Нет, гулять я не смогу. Мне надо лежать. Поедем, давай, если только к ужину.

Жерар не хотел есть, в желудке у него ощущался некий спазм, но он не понимал, что происходит. Он лег. В голове крутились три слова: «секрет», «изъять» и «Вернье». Надо было что-то вспомнить, но что?… «Может быть у меня психическое расстройство, а Луиза меня тащит к мадам Эдит», – думал он. – «К тому же надо что-то придумывать с этими проклятыми газетами. Неприятная история, что-то полуреальное. А где найти хоть пару из утраченных экземпляров, чтобы иметь какой-то материал для догадок? В архивах Национальной библиотеки? В музее печати?»

Жерар поймал неожиданную мысль, от которой даже голова сама приподнялась над подушкой: «Мадам Эдит, маман, как я сразу не подумал! Ведь у нее весь дом завален хламом, среди которого множество старых и даже очень старых журналов и газет… Хотя, может, этих там и нет. Но надо будет просить ее вспомнить как следует. Надо поехать пораньше».

Утром письма с фотографиями газеты в электронной почте еще не было. Жерар и не спешил. Он надеялся обнаружить целую стопку газет.

Надежды доктора Жерара не оправдались. Мадам Эдит была на удивление четкой старушкой и хорошо помнила где у нее что лежит. Самые старые газеты относились к 1972 году. С расстройства Жерар даже выпил коньяка, но это не помогло.

– Мама, – обратилась к мадам Эдит Луиза. – Морис очень нервничает из-за своей работы. Он искал какие-то документы в архиве, а они оказались пропавшими.

Мадам Эдит сочувственно посмотрела на Мориса.

– Не документы, а просто газеты, мадам Эдит. Ничего выдающегося, но их сложно где-то найти. Если, вообще, возможно… Маман, а Вы слышали что-нибудь о попытке строить глубокое метро в 46-м или 47-м годах?

– Мне тогда было 12 лет и такие новости не могли интересовать меня. С чем это еще могло быть связано, Морис?

– Ни с чем, маман. Это было где-то в южной части 14-го арондисмена, то есть на окраине города.

– Тогда много где копали, строили что-то. Я помню, что в 14-м арондисмене взорвались какие-то снаряды или бомбы, оттого, что на них наткнулась земляная техника. Кажется на улице Шатильон… Вишисты хоть и дружили с Гитлером, но бомбы в Париже были. Саперы даже работали. А в тот раз взорвались очень большие заряды. Грохот было слышно на огромное расстояние. Я очень испугалась, потому что подумала, что снова началась война. Потом отец взял меня с собой – посмотреть что там случилось, но ямы от взрывов огородили забором, видимо еще искали снаряды. Даже американцы помогали…

У Жерара что-то булькнуло в животе.

– А что там стало потом?

– Все закопали, заровняли и построили рынок. Хороший крытый рынок. Мама возила меня туда покупать туфли и шляпки… Потом рынок сгорел. Это было уже почти при восшествии де Голля. Говорили, что алжирские террористы там что-то взорвали. Пожар был сильный и сгорели даже 3 или 4 дома вокруг.

– А потом, потом, маман?

– Морис, не торопите меня. Рынка больше не было, а на этом месте стали строить спортивный комплекс. Строили очень долго, у них что-то не получалось, а когда достроили, то там все время что-то рушилось – то крыша, то стена…

– А сейчас там что, маман?

– Выпей еще коньяка, Морис, и не торопи меня. Слушай: комплекс разобрали в 70-е годы, что-то еще долго пытались там делать и, наконец, позже разбили там прекрасный сквер, который там и поныне.