Юрий Жуков - Обратно в настоящее

– Бр-р… простите, маман! Если Вы говорите о «Рю де Шатийон», то это же совсем новый парк.

– Нет, Морис, не «Рю де Шатийон». В нем я, кстати, еще вообще ни разу не была.

– Тогда я не могу понять: где на улице Шатильон еще может быть парк?

Старушка задумалась.

– Ну, не парк. Сквер. Мне тебе трудно сейчас объяснить, Морис. По-моему, это где-то близко от метро Алезия.

По глазам мадам Эдит было видно, что память не выдает четкую информацию. Морис уловил это и задал другой вопрос.

– А-а… маман, а если Вы еще напряжете память и попробуете вспомнить – что же все-таки на этом месте делала земляная техника после войны?

– Ты опять спрашиваешь об этом метро. Я уже отвечала тебе. Хотя, может быть, ты и прав. Да, по-моему, там метро как раз и строили…

Разговор перешел в другое русло и женщины обсуждали подругу Эдит, мадам Жане Сосерен, которая высказывала большое желание поучаствовать в телепередачах Луизы, посвященных проблемам женской внешности.

– Теперь я смогу ответить не раньше понедельника, – резюмировала Луиза. – Информация мадам Сосерен интересна, но я должна обсудить план студии с коллегами.

Жерар выпил больше, чем следовало и на обратный путь пришлось арендовать водителя. Морис был вдохновлен добытыми сведениями и, хотя мадам Эдит могла что-нибудь забыть или перепутать, он твердо решил обследовать район парка.

– Луиза, Морис! – обратилась Эдит уже на выходе. – Вы не можете проехать мимо кладбища? Луиза, Жане недавно была там и сказала, что служитель, месье Поклеон, почистил могилу твоего отца. Надо ему заплатить. Я сейчас дам 30 евро.

– Не надо, мадам! Мы заплатим сами, – остановил ее Жерар.

– Месье Поклеон, Луиза, такой старенький, с бородкой.

– Хорошо, мама.

Кладбище было километрах в 3-х от дома мадам Эдит. Пока Луиза искала месье Поклеона, Жерар вышел из машины проветриться. Думая об «экспедиции» по исследованию сквера, он автоматически уставился на могильные плиты с табличками. «Вернье», – прозвучало опять в голове и вдруг что-то «поплыло». Заноза из механизма памяти полезла вверх и Жерар четко, как сейчас, вспомнил короткий эпизод из далекого детства. 1970-й год, ему было тогда 7 лет. Он с дедом на кладбище. Почему?… А-а, тогда же умер де Голль, а дед Мориса, Жан-Антуан Жерар всегда был сторонником покойного президента. Но он, Морис, ребенок, не мог присутствовать на пышных проводах крупного политического деятеля. Нет… да, да! На могильной плите была фамилия Вернье!… А вместе с дедом был еще один человек… Да, и это был Морис Дидак, друг деда, активный член партии голлистов. Жерар сел в машину и закрыл глаза. За первой, немой сценой всплыла вторая: он, дед и Дидак в бистро. Дед купил внуку пирожное и какао, а сам с Дидаком что-то пьет.

– Жан, смерть от рака не наступает так быстро! – говорит Дидак.

Дед что-то отвечал

– У него была секретная информация! Понимаешь? Секрет! – продолжал его друг.

Дед опять что-то ответил и там звучало слово архив.

– Целый архив бумаг не мог просто потеряться! Пойми, его изъяли! – закончил Дидак и заглотил рюмку коньяка.

Заноза вышла из памяти. Жерар был изможден.

– Мы прошли вместе до могилы и знаешь – он действительно все хорошо почистил, – сказала Луиза садясь в машину. – А, ты спишь.

Ожидаемое письмо на e-mail не пришло и к вечеру. Утром в субботу его также не было. Жерар начинал беспокоиться. Но писать или звонить Полетт счел преждевременным и бестактным. Надо было решить: попытаться сегодня как-то попасть в архивы Национальной библиотеки или съездить на улицу Шатильон и осмотреть этот злополучный сквер.

Голова побаливала после вчерашнего алкоголя, однако ум работал гораздо яснее, чем прежде. Теперь у Мориса были неоспоримые факты в виде личных воспоминаний. Морис попытался «просеять» в интернете всю возможную информацию о фондах Национальной библиотеки и даже обнаружил фотографии множества старых документов. Газетные и журнальные фонды были представлены на сайте несколькими сигнальными экземплярами, не имевшими отношения к искомому периоду. Надо было ехать, получать пропуск, отыскивать нужные стопки… Жерар выпил крепкий кофе. Ум заработал еще активнее и подсказал, что неплохо бы посмотреть дни и часы работы архива. Вопрос решился сам собой: в свободном доступе по всем дням недели были только относительно свежие газеты и журналы, начиная с 1985—1990 годов. Архивный отдел периодических изданий работал лишь на буднях, более того, искомую литературу нужно было сперва заказать у сотрудника или на сайте. Жерар оформил предварительную заявку и объявил жене, что едет осматривать парк.

– Морис, а я уже тоже собиралась поехать с тобой в Национальную библиотеку. Не была там более десяти лет.

– Луиза, я доставлю тебе такое удовольствие, но не сегодня. Осмотреть парк важнее.

– Ну, в парк я с тобой не поеду. Я вчера на кладбище успела продрогнуть за пятнадцать минут…

По дороге Жерар опять испытал драйв от своего расследования. «Никакая это не мистика, а в чистом виде политика, – теперь почему-то с уверенностью думал он. – скорее всего наткнулись на секретный германский военный объект, а Вернье что-то об этом узнал. Целая тема для отдельной лекции. Да что лекции! Книги!… Стоп. А зачем стали секретить объект побежденной всеми Германии? Убрали Мишеля Вернье, изъяли его архив, уничтожили часть газет в Сорбонне… украли газету мадам Моруэн… Нет. Не германский объект… американский.»

Морис вдруг неожиданно начал тормозить, ехавший сзади мотоциклист едва избежал столкновения, затем обогнул машину и глянул через стекло. По лицу мотоциклиста можно было прочитать беспокойство, но увидев, что Жерар здоров, он решил разразиться руганью. Морис опустил стекло и принес многочисленные извинения. Мотоциклист уехал.

«Нельзя задумываться за рулем, – бранил себя Морис. – Ну, догадался. Ну, понял кое-что важное. А мог бы сейчас лишить беднягу жизни… Да. Теперь понятно почему Джулио Можерини, профессор Стэнфордского университета из Калифорнии, так вьется вокруг всей этой истории. Вдобавок, он физик… Еще психолог, специалист по паранормальным явлениям. Тьфу, черт, опять какие-то аномалии!…»

Жерар быстро нашел что-то очень похожее на искомое место и провел там около трех часов. Это был большой сквер. Но ничего примечательного там обнаружить не удалось: ровные, примерно одного размера и возраста деревья, аккуратные газоны, припудренные снежком, изящные скамейки, закрытый на зиму фонтан, две детские площадки и два искусственных пруда подо льдом. Ничто не подавало намека на какое-либо «скрытое» присутствие. Жерар был наблюдателен: малейшая искривленность рельефа, неестественный изгиб ветвей деревьев, чуть отличный цвет снега не укрылись бы от него. Построек в саду не было. С западной стороны к нему примыкали большие жилые дома, с севера сквер был ограничен брандмауэрами старых и всем известных административных зданий. Восточная граница шла вдоль огражденного кованой решеткой участка с особняком посередине. Морис приуныл. Погода не располагала к прогулкам и людей было мало. Жерар пытался поговорить с двумя старушками, но после долгих объяснений выяснилось, что они не поняли о чем он спрашивал.