Виктор Хорошулин - Хвост ящерицы. Тайна русского Кёнигсберга

А сейчас он находился в отпуске и прибыл в Кёнигсберг, чтобы повидать своего отца, генерал-губернатора Пруссии, и поправить здоровье после ранения.

Василий Иванович с радостью принял сына. Он организовал для него прекрасную баню, угостил сытным ужином и сейчас, пригласив в свой кабинет, с интересом расспрашивал о делах в действующей армии.

Сам генерал-губернатор был одет довольно скромно. На нём ладно сидел двубортный форменный сюртук без регалий, на котором вместо пуговиц сверкали аграфы.

– Когда же, сын мой, по твоему разумению, закончится война?

– Трудно сказать, батюшка, – почтительно ответил Александр. – Всё решают политики, а не военные. А политика – тухлое яйцо! Война могла бы закончиться ещё в прошлом году, если бы после Кунерсдорфа мы сразу пошли на Берлин… Фридрих уже отдал приказ: «Всё потеряно, бегите, спасайте двор и архивы!» (21) Да только австрияки с французами задумали загребать жар чужими руками. Только загребающий жар чужими руками после свои пережжёт! В какой-то мере, можно понять фельдмаршала… Но я бы поступил иначе!

– Да, сын, – задумчиво произнёс Суворов-старший. – Генерал Берг (22) доволен тобой и прочит тебе большое будущее.

– Увы, карьер мой пока не скачет во весь опор, – улыбнулся подполковник, – но впереди меня ждёт множество других баталий и звание полковника – не за горами! Эта война немалому научила меня.

– Да уж, век живи – век учись…

– Я тут, батюшка, задумал разработать собственную систему подготовки и обучения войск, а также – организации тыловых подразделений. Я изучил русского солдата, понял тонкости его… внутреннего мира, его возможности и способности. И убеждён: с таким солдатом нам не страшен никакой враг! Там, батюшка, где пройдет олень, там пройдет и русский солдат. Там, где не пройдёт олень, все равно пройдёт русский солдат!

Захар принёс самовар, и отец с сыном некоторое время пили чай («твой любимый, Сашенька, чёрный. Из Москвы привезли!»), беседуя о родных. Они помянули добром Авдотью Федосеевну, жену Василия Ивановича и мать Александра Васильевича, поговорили о сёстрах подполковника, Анне и Марии.

– Ты сам-то, сынок, не собираешься ли жениться? – с улыбкой посмотрел на Александра отец.

Тот неопределённо пожал плечами:

– Брак –это, как правило, утрата части себя…

– Так же и обратное, – покачал головой отец, – обретая независимость, мы обязательно кого-то теряем. Иного не дано… Смотри, а то я тебе сам подберу невесту! Есть у меня на примете кое-кто… – но, видя, что этим заявлением поставил сына в неловкую ситуацию, мягко добавил: – А то я старею… А так хотелось бы увидеть тебя бок о бок с красавицей женой и детками на руках…

Сгущались сумерки. За окном пошёл снег. Уличные фонари красиво подсвечивали крупные и пушистые хлопья, мягко ложащиеся на дорогу и тротуары. Внизу залаяли собаки.

– Совсем, как у нас в Москве, – вздохнул Василий Иванович, украдкой любуясь сыном. Тот возмужал, хоть и оставался худощавым и малорослым.

…Единственного сына он назвал в честь Александра Невского. В детстве наследник рос слабеньким и часто болел, поэтому отец пророчил ему гражданскую службу. Однако, с малых лет Александр проявил тягу к военному делу и, пользуясь богатейшей отцовской библиотекой, самостоятельно изучал артиллерию, фортификацию и военную историю. Решив стать офицером, сын стал закаляться и заниматься физическими упражнениями.

Большое влияние на судьбу Саши оказал и генерал Абрам Ганнибал – друг семьи Суворовых (23). Заметив, что во время игры в солдатики Александр неплохо разбирается в тактических сложностях манёвра, Ганнибал повлиял на Василия Ивановича, дабы тот избрал для сына военную карьеру. Так в 1742 году он и был зачислен мушкетёром в Семёновский лейб-гвардии полк (чтобы начать положенную законом выслугу лет для офицерского чина), в котором и начал действительную военную службу в 1748 году, постепенно повышаясь в звании. Он продолжал своё обучение, изучил семь иностранных языков, вёл полубивачную жизнь: спал на сене, даже в холода носил лёгкую одежду, не ходил, а бегал, не ездил, а скакал, постоянно обнаруживая самую кипучую деятельность. И всё, чего достиг сын, было благодаря его железному характеру и личной храбрости…

Да, теперь его взгляд стал совсем другим, взором бывалого и мудрого человека. Александр как избрал с раннего детства путь воина, так и следовал по нему, не петляя и не останавливаясь. Путь опасный, но достойный русского дворянина.

– Скажи-ка, сын, слыхивал ли ты что-нибудь про масонов? – наконец, задал отец самый главный вопрос.

– Масоны? – Александр отхлебнул из блюдца чаю. – Как не слыхивал? Членами этой сатанинской организации становятся не только простые наши офицеры, но и высокие российские сановники! Князья!

– Почему, Саша, ты считаешь, что они – сатанисты?

– А кто же ещё, батюшка? По моему разумению, коль они отвергают Православие, то самые сатанисты и есть!

– Однако, они проповедуют свободу, равенство, братство, справедливость, просвещение…

– Но отвергают Христа, батюшка. А Его не заменишь ни братством, ни равенством, тем более, что всё это – пустые слова. Какие у них цели? Зачем они прячутся под покровом тайн? Наверняка, замышляют что-то худое, батюшка. Ежели ты чист пред Богом, то зачем скрываться по таинственным ложам и конспирироваться, словно шпионы? Нет, я масонам не доверяю! – отрезал Александр.

– Взгляни-ка на это письмо, сынок, – Василий Иванович достал из шкатулки лист бумаги и протянул его сыну. – Его прислал мне Александр Иванович… Шувалов.

– Шувалов? «Единороги» его братца нам отменно помогли в сражениях с Фридрихом… Но с главой Тайной Канцелярии я не хотел бы иметь дел…, – он начал читать. Со временем его лицо стало принимать озабоченный вид: брови насупились, возле переносицы возникла глубокая морщинка. Дочитав до конца, он в сердцах бросил лист на стол. – Я подозревал, что у масонов могут появиться и более мерзкие, богопротивные мысли! Но, нанести удар по нашей императрице!..

Александр Васильевич искренне уважал Елизавету Петровну. В самом начале его службы произошел один примечательный случай. Однажды в Петергофе он стоял на часах у Монплезира. Императрица проходила мимо, и Суворов отдал ей честь. Государыня обратила на юношу внимание и спросила, как его зовут. А узнав, что он сын Василия Ивановича, который был ей хорошо известен, она вынула серебряный рубль и хотела его дать молодому Суворову. Тот отказался взять, объяснив, что караульный устав запрещает это сделать. «Молодец, – сказала государыня, – знаешь службу», – потрепала его по щеке и пожаловала поцеловать свою руку. «Я положу рубль здесь, на землю, – прибавила она: – как сменишься, так возьми». Крестовик этот Суворов хранил всю свою жизнь…