Виктор Хорошулин - Хвост ящерицы. Тайна русского Кёнигсберга

Генерал-поручик Корф… Суворов вспомнил, с какой радостью встречали его, нового губернатора, офицеры, и как сдержанно отзывались они о его предшественнике. Вспоминали и шумные, пышные торжества, которые так любил организовывать Корф, его известную на весь город любовную связь с графиней фон Кейзерлинг, в честь которой российский генерал-губернатор Пруссии не пропускал случаев задать бал или устроить маскарад. Николай Корф был из прибалтийских немцев. Он не отличался благожелательностью к русским, имел крутой нрав, часто и непомерно бранил подчинённых, невзирая на их чины и заслуги. В ответ он не снискал себе ни любви, ни уважения, а одну лишь неприязнь.

– Андрей Болотов… Я знаю сего достойного молодого человека, – кивнул Василий Иванович. – Что же, он разделяет взгляды Канта?

– Напротив, сей офицер посещает лекции кантовского оппонента, Вейманна. А кроме университетских лекций почти ежедневно берёт у него частные уроки. Я не знаю, приложил ли поручик свою руку к прошению Канта…, но оно так и осталось без ответа.

– Кто же занимает эту должность сейчас?

– Профессор Фридрих Иоганн Бук, ваше высокопревосходительство.

– Так вы что, господин профессор, подозреваете нашего офицера в том, что он мог… отложить в «долгий ящик» прошение Иммануила Канта к нашей императрице о предоставлении ему должности профессора?

– Ни в коем случае, ваше высокопревосходительство, – поспешил с ответом Майбах. – Поручик Болотов вызывает самые добрые чувства. Ведь это именно он привёл в наш университет группу своих сослуживцев в качестве вольнослушателей! К тому же, я уверен, что он весьма далёк от наших университетских дрязг… Кстати, – указал взглядом в направлении вышедшего из аудитории худощавого человека невысокого роста, профессор Майбах, – это и есть Иммануил Кант. Ни на секунду не отступает от заведенного им много лет назад строгого распорядка. Студенты по нему сверяют свои часы. Говорят, что он подчинил себе время! – добавил учёный шёпотом.

– Надо будет непременно с ним познакомиться, – проговорил Суворов, провожая взглядом известного философа. – Кто знает, возможно, в конце жизни я с гордостью скажу своим внукам, что беседовал с самим Кантом…

– Обязательно, ваше высокопревосходительство. А ещё я бы вам порекомендовал ближе познакомиться с медицинским персоналом нашего университета. Например, с Анджеем Орловским. В этом году он, надеюсь, станет доктором медицины.

– О-о, – рассмеялся Суворов, – перед медиками Альбертины я теперь в неоплатном долгу!

– А сейчас, ваше высокопревосходительство, я покажу вам нашу гордость – университетскую библиотеку! Точнее, не саму библиотеку, для её осмотра нам понадобился бы целый день, а небольшой архив. По хранящимся в нём ценностям вы сможете судить о великолепии и самой библиотеки! Но для этого нам потребуется спуститься в подвальное помещение… Прошу вас…

Кёнигсбергский университет располагался на острове Кнайпхоф, на северо-восточной его окраине. «Пора расширять академию, –подумал Пауль Майбах, –старое здание Альбертины уже не вмещает такого количества студентов, которое, кстати, давно перевалило за тысячу»…

Крутая лестница вела вниз. Не без труда преодолев высокие ступени, профессор Майбах и губернатор Восточной Пруссии оказались перед окованной железом дверью. Толкнув её, учёный вошёл в просторное помещение, доверху заставленное стеллажами с книгами. В центре находился широкий стол, за которым сидел пожилой служащий архива кёнигсбергской библиотеки. Возле его правой руки находились пенал с перьями и чернильница. В лежащую перед седеньким архивариусом толстую книгу тот старательно вносил какие-то записи.

– Приветствую тебя, дружище Герхард! – весело поздоровался со служащим профессор Майбах. – Как твои почки, больше не беспокоят тебя?

– Иногда пошаливают, господин профессор, – оторвавшись от работы и почтительно встав со своего места, промолвил архивариус. – Особенно при смене погоды… Но, как говорится, жизнь жалует тех, кто на нее не жалуется.

– А надо меньше пить альтштадское пиво, дружище! Подай-ка мне, Герхард, ту самую книгу, которую я просил тебя запрятать подальше и никому не показывать!

– Вы о том старинном фолианте, господин профессор? Сейчас принесу… А насчёт пива, то я хорошо помню ваше предостережение… Да разве ж откажешься? Иной раз, и не захочешь, а вольёшь в себя кружку-другую… – Старик вышел из-за стола и, слегка прихрамывая, направился в дальний угол комнаты.

– М-да, впечатляет, – произнёс Суворов, оглядев книжные полки, аккуратно заставленные различной толщины фолиантами.

– Вы знаете, что меня удивило, ваше высокопревосходительство? – спросил Майбах, искоса поглядывая на генерал-губернатора. – Когда русские войска вошли в Кёнигсберг.

– Что же? Численность? Бравый вид гренадёров и драгун?

– И это тоже… Впрочем, – улыбнулся профессор, – подобное любопытство захватило не только меня – тысячи горожан лезли на крыши и едва держались на карнизах и кровлях… Граф Фермор (9) тогда вошёл через Королевские ворота и следовал по Кёнигштрассе… Стройные ряды солдат и офицеров, все подтянутые, уверенные в себе… Хотя, мы поначалу опасались… казаков и этих… – Майбах задумался, – …калмыков… Иначе говоря, варварских орд из России, которые несут смерть европейской цивилизации и науке… А некоторые горожане со страхом наблюдали, как русские квартирмейстеры рыскают по районам Росгартена, Юдиттена, Закхайма в поисках жилья для офицеров…

– Так что же вас удивило, дорогой профессор? – усмехнулся Суворов.

– То, что русские офицеры бросились покупать книги! Конечно, кое-кто не миновал наших кёнигсбергских увеселительных заведений, но нас потрясла тяга к знаниям других, к самосовершенствованию… Тот же поручик Болотов, например, накупил целую сумку философских книг у моего знакомого торговца Кухе… А потом привёл своих товарищей к нам в университет! А в России есть университеты, ваше высокопревосходительство?

– Да, дорогой профессор. В Санкт-Петербурге действует Академический университет, в Москве – Императорский (10)…

– Вот видите… Я уверен, что приди к нам любая другая армия, например, французская или австрийская, господа офицеры не побежали бы покупать книги, а начали грабить лавки и насиловать женщин. Значит, Кёнигсберг открыл свои ворота не ордам варваров, как сейчас многие считают в Европе, но цивилизованной империи с сильнейшей в мире армией! Поэтому мы не испытываем ненависти к русским, радушно принимаем их в своих домах и по доброй воле приняли присягу на верность русской императрице.

– Вы правы, профессор, но, боюсь, что спустя какое-то время, наши враги станут вновь распускать слухи и о варварах, и о калмыках, и о загубленной культуре Пруссии…