Кира Соловьёва - Фениксова песнь

Я улыбнулся. Не потому, что мне было весело – просто я любил улыбаться. Иногда людей это пугало больше, чем мое напускное спокойствие. Вот и старосте стало тревожно, протянутые к диплому руки меленько тряслись. Я даже побоялся, что он дорвет драгоценный пергамент, но отбирать его не стал.

– Читайте, – щедро предложил я. – Вслух. И погромче, чтобы все слышали.

Мужик подслеповато сощурился, поднес диплом в глазам. Затем начал читать – нараспев, как студенты на первом курсе, но суть до нас доходила. По мере прочитанного брови старосты заползали все выше на лоб, и между ними все явственней проступала косая морщинка.

– «Этот документ, заверенный… две росписи, одна печать… является дипломом об окончании Академии Магов. Хастрайну Неш-Тавье присваивается четвертая степень и жетон факультета Некромантии и Переходов, а также квалификация специалиста по классическим обрядам и ритуалам»… Ты некромант, – понял староста, протягивая диплом обратно.

– Вот и познакомились. – Я принял пергамент, осторожно свернул его и спрятал в сумку. – Так вот. Если я не получу обещанную плату, я возьму эту голову и, видит Аларна, воскрешу дакарага. И пусть он дальше бегает в ваше село. Пока не приедет другой дурак, согласный поработать бесплатно.

Мужик замялся. Я выждал пять минут, спустился с порога и подхватил свой трофей. Воскресить не воскрешу – подобные ритуалы в некромантии запрещены – но создам бодренького зомби, способного портить селянам настроение от двух недель до месяца. Вот тогда-то староста и попляшет. Жаль, что я этого не увижу.

Люди расступались передо мной, старательно пряча глаза. Я устроил ногу в стремени, забрался в седло и окинул селян оценивающим взглядом. Понял, что напутствие не нашло отклика в их душах, и тихонько присвистнул. Светлячок покорно двинулся в сторону леса, цокая подковами по крупным камням на дороге. Однако далеко уехать нам не дали.

– Господин некромант, постойте!

Я придержал поводья и обернулся. Ко мне приближался давешний детина в рваном фартуке. Его симпатии явно переметнулись на мою сторону, потому что, поравнявшись со мной, он бросил волчий взгляд в сторону дома старосты. Я хмыкнул, поняв, что любителя выпивки ждет воспитательный разговор. А может, и не только разговор. Интересно, как будут смотреться синяки на его физиономии?

Детина перевел взгляд на меня. Я пару мгновений смотрел в светлые, то ли голубые, то ли серые глаза человека, прежде чем он не выдержал и начал рассматривать конскую гриву.

– Вы это… не серчайте на нас. Не все же такие жадные. Вот. – Он протянул мне приятно позвякивающий мешочек. – Там восемь золотых серебром. И если надо чего будет, приезжайте, я травками тут торгую, – детина улыбнулся, словно вспомнив о любимой игрушке. – Вам отдам задешево. Для хороших людей не жалко.

– Спасибо, – кивнул я. – Рад видеть, что в Схоронниках еще остались не только щедрые, но и умные люди.

Детина усмехнулся и снова посмотрел на старосту. Тот замер на крыльце, боязливо к нам приглядываясь. Я развернул коня и уже собрался ехать обратно, к Тальтаре, когда «умный человек» смущенно поинтересовался:

– Скажи, а ты бы его и правда того… воскресил?

От волнения он перешел на дружеский тон, но я не стал его осаживать. Только многообещающе улыбнулся и протянул ему голову дакарага.

– Правда. На, подвесишь в своей лавке, вместо чучела будет.

Оружейная лавка Оарна поражала меня всегда. Здесь можно было найти все, что угодно, от гномьих секир до легких друидских ножей. Как человек умудрялся договариваться со всеми расами и ни разу с ними не поссориться, оставалось загадкой для горожан. Особенно всех удивляли отношения Оарна с лесными эльфами: гордый народ при нем не кичился своей избранностью, а принимал торговца, как равного. Пожалуй, в городе оружейник был единственным, кто на вопрос: «А у тебя есть друзья среди остроухих?» мог дать подробный ответ с множеством имен, которые порой мелькали при дворе королевы.

Кстати, о королеве. Меня всегда удивляло то, что Ее Величество так радушно приглашает эльфов на балы. То есть в какой-то мере это понятно: политика вынуждает уделять союзникам внимание, – но ведь можно ограничиться официальными приемами, как поступают все умные люди. А то баронессы, графини и прочая знать так и скрипят зубами при виде изящных эльфиек, превзойти которых по красоте могут разве что дриады. Но дриады покидают свои долины еще реже, чем остроухие – леса, так что скрипеть и в их адрес повода не возникает.

Я однажды бывал на королевском балу: когда Сулшерат представлял Ее Величеству будущих выпускников факультета. Это было чем-то вроде традиции. Каждый год деканов, а иногда и простых учителей приглашали во дворец, показать обществу результаты своих трудов. Я тогда Сулшерата не опозорил: держался отстраненно, как и подобает некроманту. Несколько раз меня все-таки втянули в танец, и первой моей партнершей была именно эльфийка: сначала сдержанная и молчаливая, а потом жутко заинтересованная моим рассказом о последнем экзамене, который я, хоть и с большим трудом, но сдал.

– Эм-м, – прозвучало за моей спиной. – Хастрайн?!

Я отвлекся от воспоминаний, обернулся и расплылся в широкой улыбке. Торговец ни капли не изменился: все такая же крепкая фигура, короткий ежик русых волос и насмешливые глаза под густыми кустистыми бровями. Не единожды перебитый нос сверкал свежей ссадиной, по краям которой оседала светло-серая порошь.

– Привет, Оарн, – сказал я.

– С ума сойти, неужели это и правда ты?! – Торговец хлопнул меня по плечу, словно проверяя мою материальность. И, убедившись, что я не иллюзия, повторил: – С ума сойти!

– Я же совсем недавно был здесь, – растерянно ответил я, потирая плечо. – Кстати, спасибо за меч, он действительно отличный.

– Твое «недавно» было полгода назад, – сварливо пробормотал Оарн. – А меч и в самом деле хорош. Правда, я таких уже не продаю.

– Почему?

– Так весна же. В лесах сейчас праздники, оружие никто не вывозит. Пойдем в «Золотую подкову»? Расскажешь, как у тебя дела, чего напутешествовал. Да и у меня найдутся кой-какие новости, – предложил он, уважительно поглядывая на приколотый к карману моей куртки жетон.

– Так чего же мы стоим? – улыбнулся я. – Пошли!

Торговец бодро направился к выходу из лавки, но на полпути передумал и провел ладонью по лицу. На мгновение задумался. В таверну впускали даже уличную чернь, но уподобляться ей Оарну явно не хотелось.

– Сейчас, умоюсь, – буркнул он и скрылся за шторой, отделяющей жилую часть лавки от торговой. Насколько я помнил, там была лестница, но торговец подниматься не стал: звучно зафыркал и заплескался, мне аж завидно стало.