Борис Ковальков (Николай Велет) - Алиби убогого дракона. Повесть. Рассказы

ЛЮБКЕ

В полной темноте еле просвеченной редкими фонарями, город оставался белым. Но уходя все дальше от центра Любке, как ему казалось, прощался со светом. Белый снег не освещал улиц, темных стен и не светился в тупиках, и подворотнях. «Надо же? Почему это вдруг?» И тревожное настроение плавно перешло в настроение ожидания чего-то интересного, если не опасного. «Может от опасения, что опять не сбудется? Наверно этим мечта очищается, превращается в надежду. Надежда воспитывается терпением. Так? Неужели сама мечта, это – препятствие к счастью?». Снег не светился, снег стал просто белым.

О каэнглумском снеге рассказывали сказки. Снег мог согреть, укрыв на ночь опоздавшего домой, но мог завернуть в саван….

Фрисландец спускался по улицам к Новым воротам. Дома становились темнее, прохожие не встречались. Он проходил Опустевшей частью города. Улица сузилась до тропинки, из-за сугробов. Шел медленно, вглядываясь в темень подворотен, проулков и тупиков.

«Неужели, чтобы не бояться, надо туда не смотреть?» Вспоминая детские вопросы, размышлял Любке. Мелькнуло в переулке и пропало. «Кто здесь катает снежные шары?»

Под сводом подворотни светился синеватый фонарь. «Медицинский вертеп?» Две высокие фигуры быстро прошли в арку, он увидел их только тогда, когда их головы вспыхнули финикийским древним пурпуром.

Окна закрыты, двери занесены метелью. Любке вспомнил сказку о говорящих дверях. Одна дверь под вывеской цветочного магазина приоткрыта и было видно, как намело внутрь.

Фонари светились, но слабо освещали.

Снег засеребрился, вскинулся прядью; светлое пятно перескочило с сугроба на сугроб и пропало. «Это отражение? Открыли окно?» Ни звука. «Луна проглянула? Нет, облака низко и сами неярко подсвечиваются городом.»

Любке переходил из одного конуса света в другой.

Один раз он услышал за спиной стук, четыре раза часто, словно деревянной ложкой по деревянной миске. Не обратил внимание поначалу. Потом все-таки обернулся и никого не увидел. Через некоторое время стук повторился; так же часто простучали четыре раза. «Какой сухой стук в снегу?» Любке ещё раз обернулся, даже прошелся немного назад. Кроме его следов на улице не было ничьих. Ни одна тень не пробежала по стенам и снежным сугробам.

Приоткрытая дверь цветочного магазина примерзла. Любке услышал тихий голос. Невнятный женский. Он осмотрелся и никого не увидел. Посмотрел в проем. Чуть различим прилавок. За ним стояли…

«Нет… это белый кувшин и забытый букет увядших цветов». Голос стал настойчивым. Любке медленно обернулся. Голос шел из под навеса уличного телефона. Трубка снятая с рычага висела и чуть покачивалась.

«Это голос телефонистки», – успокоился Любке. Не слушая, повесил трубку. Блеснуло по эбониту и исчезло. Фрисландец оглядел окна домов. «Как нарисованные». Спустился ниже. Жилые дома расступились, давая улице разойтись в площадь. Площадь с трех сторон огорожена домом с узкими, высокими подворотнями в углах; они были закрыты кованными решетками ворот. С четвертой стороны вдоль улицы стоял высокий дом «Без Названия» с многоколонным портиком поднятым на высокий, без окон цоколь. Все это было обычной площадью, не парадной, рабочей, для разъезда автомобилей, конных экипажей, подъезда почтовых и прочих карет; мусорных баков в глубине от улицы. Были и скамеечки. Сейчас на площади пусто. Окна в домах темны.

Белый квадрат освещался одним фонарем. Баки стояли в ряд по дальней от улицы стороне, скамейки были пусты. Вернее засыпаны снегом. Улица безлюдна в обеих направлениях, только перспектива конусов света фонарей в падающем снегу.

У одного бака, кто-то откинув крышку, словно искал, перегнувшись через край ….

Дежурный Матиас с горячим кофейником в одной руке и корзиной с дровами в другой, пройдя мимо открытого Кабинета Мозаик, не удержался и заглянул. Так взглянул бы и на барометр. У стола стоял Александер. На краю стола сидел Стивен. «Александер, как на парадном приеме. Всегда. И Стивен, пареньком на заборе. Значит пока все в порядке. Спросить? Знают ли? Если знают, сами скажут, если нет, то… По виду не похоже, что знают. Повременю». Матиас глянул и пошел дальше по галерее.

Стивен одет всегда так, будто донашивал костюм перед тем, как его выбросить; чистый, но никогда не глаженный. Вязанная супругой безрукавка, каждую неделю разная. Ботинки на толстой подошве с носками пузырями. Всегда очки-толстые стекла. Очки сидели криво. Он сам не знал почему. Обманчивая внешность молодого учителя гимназии. В левом, наружном кармане торчала, не помещаясь рукоять оружия. Вид странный, то ли оружие было большим, то ли карман мал. Но костюм сидел на нем мешковато.

И оружие не было похоже на оружие в таком положении. Что-то, чем разбивают орехи или что-то заколачивают. 8 8 Оружие Стивена было известно всему городу и всегда находило применение хоть раз в день. Стволом могли открыть засов старых ворот башни Паксарг-отверстие замка случайно совпадало с профилем граненого ствола и мушки. Стволом же гнули или выпрямляли гвозди. Пользуясь защитной скобой и спусковым крючком отворачивали гайки разных калибров. В гнездах для патрон Хеле иногда прятала мелкие предметы для рукоделия, а Стивен рыболовные крючки. Что однажды спасло князя Каэнглума и грифона оказавшегося поблизости, а историю города от неудобного поворота. Мало ли на что годился этот сложный предмет. Конечно Стивен мог и стрелять из него. И стрелял он прекрасно, если так можно сказать о стрельбе.

Александер спросил ровным голосом, глядя в окно на снег, – когда приедет этот человек, из… как сейчас называется страна, которая раньше называлась Фрисландия?

Стивен ответил сложным вопросом, – через трое суток? Так сообщили в телеграмме?

Матиас вернулся от секретаря и постучал о косяк двери.

– Входите, открыто, – без выражения разрешил Александер.

– В городе происшествие на площади Новой ратуши. Доклад поступил от постовой службы. С четверть часа назад, – сообщил Матиас и вывалил дрова у камина. Стивен улыбнулся Матиасу, но обратился к Александеру, – это неплохо? Тем более в такую погоду.

– По времени для доноса, это хорошо, в остальном из рук вон плохо, – тем же невыразительным голосом сказал Александер.

– Что это может быть, если это не… не…

– Большое несчастье, – так же спокойно закончил за Стивена Александер, вставая из-за стола. – Матти прости, не ставь кофейник. Поедем?

– Да. Как же оставаться дома в такую прекрасную погоду!

Александер рассматривал снег летевший за высоким окном и плавно повел ладонью перед собой, словно пробуя воздух на упругость.

– Почему снег не тает, попадая под свет окна? Спросил Стивен.