Лев Енец - Пора Домой

Она резко остановилась.

Пусто.

Никого нет.

Скарлетт залезла повыше и осмотрелась, даже покричала его имя несколько раз, но нет. Его нигде не было. Внутри все похолодело, сердце забилось часто-часто, гулко и сильно. Она спустилась, стала искать на земле и в кустах его кровь или остатки тела, но к облегчению ничего такого не обнаружила. Поискала чуть дальше, тоже ничего. А если духи леса просто играли с ней? Вдруг она съела что-то не то, или выпила болотной воды, и ей все просто привиделось? Да нет, она же тащила его, сама, своими руками. «Он мог просто уйти, в конце концов». Но солнце поднималось все выше и выше, и ей нужно было возвращаться. «Тогда – поскорей забыть». Будто и не было. На что она надеялась – что он отведет ее в Лиор, проведет по «мостовой» до самого трона и объяснит людям, кто она? Она уже сильно задержалась. Когда придет, солнце будет еще выше. Скарлетт, буркнув себе под нос ругательство, быстрым шагом направилась к реке. Скажет, что ушла за рыбой.

Кустарник на противоположном берегу был весь окутан туманом. От реки медленно поднимался пар, складываясь в призрачные цветы, пожираемые такими же призрачными насекомыми и животными. Воздушные звери рычали от голода. Звери из плоти и крови молчали, они были умнее.

Мертвая женщина протянула руку с рыбой, Скарлетт не смотрела на нее и продолжала нанизывать на острогу свою добычу. Женщина низко мычала от досады, подползая ближе. Нога Скарлетт соскользнула, за ней в воду упало пару рыбин, и девушке пришлось отложить острогу подальше и заново начать вылавливать пойманных рыб. Мертвая воспользовалась моментом и принялась нанизывать свою добычу на древко. Скарлетт вздохнула, вылезла и села с ней рядом. Надо ждать.

Крупная и жирная рыба утопленницы была в разы лучше той, что выловила Скарлетт, но она не могла взять то, что принадлежит мертвой. Как только мертвая отложила острогу в сторону, девушка тут же начала убирать новую рыбу. Женщина стонала от досады и махала руками, Скарлетт старалась не смотреть на нее. «Она ведь и сама когда-то была рысью. Разве она все забыла?». Нельзя говорить с мертвыми, нельзя трогать, нельзя брать и отдавать. Смотреть и слушать тоже нельзя было, но какой живой упустит возможность рассмотреть мертвое создание? Мы смотрим и успокаиваем себя – это оно мертвое, я-то живой, со мной все в порядке. Наверное.

Закончив, Скарлетт зашлепала домой. Запах рыбы перемешался с запахом ореха, одурманивая и так уставшую девушку. Мертвая женщина догоняла ее, снова протягивала рыбу, отставала, тихо мыча где-то сзади, а вскоре полностью прекратила преследование. Скарлетт облегченно выпустила пар через рот – она уже подходила к расположению племени, и не нужно было им лишний раз видеть ее с мертвой. Все и так не питали к ней нужных для верховной рыси чувств.

Вдруг она нечаянно поскользнулась, но удержала равновесие и не упала – в отличие от рыб на древке – покачнувшись, они съехали вниз на землю. Чертыхнувшись, (она выучилась этому у Джона) Скарлетт встала на колени, и стала нанизывать их обратно, как вдруг услышала голос ребенка:

– Пора вставать.

Она в недоумении оглянулась назад. Неподалеку от нее, на пригорке, стояли две маленькие фигурки – двое детей, мальчики. Но они стояли слишком далеко, чтобы Скарлетт могла услышать голос так близко. Она полностью развернулась на них, но встать с колен не решилась. Кто-то из мальчиков снова сказал:

– Пора вставать.

Они не были мертвыми, но живыми их назвать было нельзя. По крайней мере, таких мертвых Скарлетт еще не видела. Мертвые Красных лесов – это неуспокоенная плоть, пытающаяся не развалиться на части еще сильнее, смотреть на них страшно и противно. А эти мальчики были одеты в красивые одежды, такие Скарлетт видела только в своих снах о Лиоре. Она подползла чуть ближе. Их хотелось рассмотреть, было ясно, что это иные мертвые, те, за которыми хочется пойти, а не от которых лучше бы убегать. Обоим лет по десять, не больше. На голове у одного – пышная грива из светлых непослушных волос, мальчик был одет в серо-золотой наряд, с каким-то алым узором на груди, напоминающем распустившиеся цветы. Второй очень по-доброму, немного оценивающе смотрел на Скарлетт. Аккуратная прическа темных волос контрастировала с бледной кожей – одежда была чуть грязной, будто он играл в затянувшиеся догонялки в лесу. Скарлетт подумала: «Кто вы?». Темноволосый мальчик приветливо помахал ей рукой:

– Я ваш дед. Я давно уже умер.

Весело заговорил светленький:

– А я еще здесь, но скоро тоже буду дома. Меня убьет моя сестра, но она этого не хочет, просто так выйдет. Она сделает это нечаянно, да и хорошо, что сделает. Мне там сказали, – он с важным видом ткнул пальцем в свою копну волос, – что если бы я выжил, то натворил бы много бед. Я бы убил много людей, и специально, а не нечаянно, как моя сестра убьет меня.

– Но и это нечего, – сказал второй мальчик.

– Да, – согласился с ним другой, – Просто так получилось. Оно ведь по-разному может получаться. Получилось вот так.

Скарлетт не чувствовала острых камней, впившихся в колени сквозь шкуры. Они стояли так далеко, но Скарлетт почему-то видела маленькие комки грязи в волосах и того, и другого, запачканные ладошки, что-то блестящее, у них обоих на головах – как маленькие короны. Разве может быть два короля? Наверное, и больше может быть, раз они здесь, стоят, такое говорят.

– Что вам надо? – спросила Скарлетт.

Гордий с Адрианом и рта не раскрыли, но ответили: «Пора вставать. Пора домой».

Можно вырасти и не повзрослеть, а можно повзрослеть еще до того, как вырос, и чем меньше человек стыдится себя, своих желаний и потребностей, тем стремительнее он взрослеет. Поэтому Питер не стеснялся своих успехов и целей. В свое время его отец придумал гениальные вещи, но сейчас мало того, что его не было уже Светило знает сколько дома, так обычно он все равно уходил в запой и ничего не пытался изобрести. Хуже всего то, что он часто брал за основу чертежи и идеи Питера. То есть, конечно, сначала Питеру это льстило, но в раз эдак пятый, когда отец хвастался «своей» разработкой, и никоим образом не упоминал имя сына, это бесило. Нужно было сохранять спокойствие пока у Питера оставались силы и желание работать дальше.

Не то, чтобы он не был рад возвращению отца из, практически, мертвых, но и счастлив особенно не был. Такое бывало часто – уезжает с какой-то важной целью, через неделю его привозят в измазанной навозом телеге, уставшие от своего гостеприимства крестьяне. В этот раз Джон Спарк прибыл ночью, сам, и первое, что сделал – рухнул спать на постель рядом со своей женой и матерью Питера, Гвиневрой. Как она не пыталась его растолкать, он не просыпался, и спал всю ночь и до обеда, после встал и потребовал, чтобы его накормили. Маленькое семейство Спарков не в полном составе обедало и ждало разъяснений лорда-отца. Лорд-отец чавкал мощными челюстями и не пользовался столовыми приборами, отрывая вместо этого грязными пальцами куски белого мяса.