Александр Аннин - Кольт системы Макарова

В коллективном письме АН СССР, обращенном к мировой научной общественности, заявлялось, что статья пресловутого британца – не что иное, как очередная попытка ошельмовать передовую советскую науку, гнусная клевета, беспомощное злопыхательство на фоне бесспорных достижений биологов из СССР…

Виктор Семенович превращался в серьезную политическую фигуру.

«Кровавым допингом» жадно заинтересовались оборонные тузы. Для них ключевым словом в названии будто бы открытого гормона было, конечно же, слово «победа». И если советским спортсменам чудо-стимулятор принес олимпийские медали, то не подарит ли открытие гениального биолога-физиолога Мартемьянова ордена и медали на грудь, а также – самые крупные звезды на плечи представителям советского генералитета? Ведь «животворящую кровь» (вот так, воистину по-церковному, окрестили новейший допинг мистически настроенные ученые) можно вводить не только атлетам, но и солдатам перед боем…

Виктор Семенович не на шутку перепугался. То, что «прокатило» в спортивной сфере, чревато для него самыми серьезными репрессивными последствиями, если он попытается протащить «обманку» в сферу оборонную. И будет разоблачен.

И сверхзасекреченный «доктор Блад [5] Блад (blood – англ.) – кровь. » (так его именовали в картотеке КГБ) пояснил заинтересованным лицам в военном ведомстве: мол, его открытие не применимо в отношении служивых людей, ведь вскоре после кратковременного прилива сил человек неизбежно испытывает их резкий упадок… Чем, разумеется, немедленно воспользуются подразделения противника.

Но в душе Виктор Семенович постепенно загорелся новой перспективой. Его уже не устраивала смехотворная должность директора Всесоюзного института лекарственных растений. Ну согласитесь, ведь несолидно звучит, верно?

И он объявил где надо, кому надо и когда надо, что уже годами вынашивает идею, воплощение которой способно обеспечить советским войскам подавляющее преимущество над любым противником. А именно: он разработал принципиальный алгоритм препарата (чем больше заумных слов – тем лучше!), прием которого позволит солдатам и офицерам обходиться без сна в течение недели и при этом обладать небывалой боеспособностью. Без малейшего ущерба для здоровья! Вы только подумайте – неделя непрерывного, массированного наступления! Да это измотает любого врага, заставит его капитулировать…

И сработало! Профессора вызвал тогдашний генсек Константин Черненко. Виктор Семенович уже неоднократно встречался с Черненко в бытность того при Брежневе заведующим общим отделом и одновременно секретарем ЦК.

– Значит, вот что, – рыхлый, сгорбленный генсек ходил по ковру перед сидящим Мартемьяновым – такая вот была манера у Константина Устиновича. – Кха, кха… Говоришь, за три года сделаешь? Кха…

Черненко остановился перед профессором и уставился на него из-под седых бровей. В свою очередь и Виктор Семенович смотрел прямо в лицо генсеку. Широкое, дебелое лицо, какое-то бабье, вечно скорбное… «Прикидывает, протянет он три года или нет, – подумал Мартемьянов. – Да где уж тебе протянуть! Бедный ты бедный, тебе бы в Крым ехать надо, лечить эмфизему легких, а ты – туда же, державой руководить…»

– Этот срок, три года, я, Константин Устинович, с учетом непредвиденных задержек обозначил, – сказал Мартемьянов почтительно. – А реально, думаю, завершим научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы значительно раньше. Вот финансово-экономические и кадровые выкладки.

Мартемьянов протянул Черненко замшевую папку.

– Кхе… – Черненко пожевал губами, рассеянно покивал тяжелой головой. Эта мимика означала, что он принял решение.

И в 1984 году в тридцати километрах от Москвы были ударно возведены первые корпуса нового «закрытого» НИИ, директором которого стал Виктор Семенович.

Но вернемся в март 91-го, на оранжевый корт институтского поселка.

– Так вот, – Мартемьянов смотрел на Каминского с легким раздражением, – интересно, как, по-твоему, отреагируют члены завтрашней комиссии, когда узнают, что здесь ошиваются Петриков и Зуров? С какой, спрашивается, стати на объекте появились представители прокуратуры и МУРа? Зуров, между прочим, может запросто подкатить к любому из этих старперов с расспросами – ведь это те же самые люди, что были здесь месяц назад… Да если они узнают, что тут случилось после их прошлого визита, кого-нибудь из этих патриархов точно удар хватит. А может, и не одного.

– Витя, – Каминский положил руку на плечо директора, – обещаю тебе, что ни завтра, ни послезавтра эти двое из органов на территории института не появятся. Можешь быть спокоен. Времена сейчас, может быть, новые, но служба безопасности у меня, слава богу, старой закваски. Ни на какую бумажку не посмотрят, если я прикажу кого-нибудь тормознуть.

Мартемьянов одобрительно кивнул, а Каминский вдруг рассмеялся:

– Знаешь, какие недавно стишки услышал про наши разлюбезные «органы»? Видно, дефицит спиртного в народе таланты пробуждает. Вот слушай:

– Вот завтра и выпьешь, – скривился Виктор Семенович. – Да еще в какой компании! Все генералы да маршалы. Слушай, а почему ты не попытался хорошенько выпить-закусить со следователем и опером? А? Неужели до такой простой вещи не додумался?

– Как не додуматься… – с досадой махнул рукой Каминский. – Уж и так я к ним подкатывал, и эдак – ни в какую. Лица делают прямо каменные, аж оторопь берет. Типа – «мы на службе, сэр». Неправильные они какие-то, подозрительно это…

– Ладно, давай по завтрашнему дню. В общем, организуй все как положено, на высшем уровне. И это… Скажи своему Товмасяну, нехай девочек на всякий случай подготовит. Пяток. И парочку «на замену». Думаю, хватит. Только чтоб не получилось как в прошлый раз. Пусть набирает бригаду «скорой помощи» из наших лаборанток. Он, по-моему, их всех уже того…

– Сделаем, Витя. Товмасяну бы не в нашем институте, а в Сочи сутенером работать.

– Знаю я его работу! Наработал уже нам на задницу прокуратуру и угрозыск…

Недели три назад, когда из Минобороны приезжала комиссия в составе пяти крупных чинов, случился непредвиденный казус, который имел щекотливые последствия. После демонстрации «достижений» института началась тривиальная пьянка. Пить военные тузы умели, этого у них не отнять. Ближе к полуночи один из престарелых генералов намекнул, что неплохо бы разбавить мужскую компанию прекрасным полом. Остальные, обмениваясь солдатскими прибаутками, одобрили порыв сослуживца. Нет, ну ладно – сорокалетний полковник из научно-организационного управления – как его, Ерохин, кажется? Кстати, единственный, кто хоть что-то понимал, но с его голосом не считались – как говорится, не в чинах… С ним все понятно – тот еще кобель. Но эти-то ровесники века…