Алексей Козлов - Лихтенвальд из Сан-Репы. Том 3

Поезд, из которого высадился белоснежный тип вместе с двумя коммивояжёрами, ни черта не понимавшими на тёмном сан репейском языке, издревле имел дурную славу средства передвижения, привозившего в столицу не только дёрганых чернявых людей, но и белоснежные наркотики.

Низкие чёрные тучи обложили город со всех сторон. Сыпал холодный дождь. Несколько раз в течение дня было дано штормовое предупреждение.

Кропоткин был взволнован.

– На меня было покушение! Сначала подсыпали какой-то гадости в шнапс, хлороформа, наверное, а потом метнули в меня томагавк! – сыпал он словесным горохом.

– И каков же результат покушения! Ты же жив? – недовольно отвечал Нерон, – Стоит ли огорчаться неудавшимся покушениям и пустым лотерейным билетам?

– Пока да! Томагавк только скользнул по моему черепу, вернулся к хозяину и снёс ему бедовую голову вместе с фуражкой. Это просто удача! Я заговорён своим амулетом – скальпом индейского вождя Унчо-Пунчо!

О как! А у меня ещё хуже – давеча был тет-а-тет с верующим человеком. Незадолго до нашего отъезда иду это я по улице, и тут ко мне бросается прилично одетый человек с кипой бумажек. Я опешил и позволили ему высказаться. Оказалось – иеговист и чает подискутировать по вопросам веры. Я слушал молча его трескотню. Иеговист продолжал напирать. Тогда я стал нахваливать его самого и его бога, чтобы он отстал. Вы, говорю, конечно, мне очень нравитесь тем, что вам не нравится официальная церковь. Он расцвёл, как пышная роза, а я добавил: «…но вот в чём дело… мне не нравится сам Христос! А об этой модернистской религии я даже говорить не хочу!» Вы бы видели, как стремительно он убежал! Дурють нашего брата! Дурють!

Около вокзала стояли щиты с наглыми цветастыми рекламами. Человек-сэндвич был облачён в дубовый гроб. Он постоянно вертелся и изрыгал, нет, не проклятия, скорее славословия.

– Заряжаю крэмы! Кремирую на дому! – кричал он. – Фирма «Эдельвейс». Крем от загара! Крэм для загара! Просто крэм!

– Не по душе мне эти разговоры! Куда мы попали? – сказал Кропоткин, тревожно оглядываясь по сторонам. Это похоже на то отхожее место, из которого мы только что уехали!

– Ну, на этот вопрос есть вполне определённый ответ, и он состоит в следующем: это столица в прошлом. Здесь в скромной, ничем не ограниченной роскоши размножались цари и клонировались орды чиновников. Пукнуть нельзя было, чтобы не попасть либо в царя, либо в чиновника. Потом царям дали по шапке. И поделом, потому что ничего общего их правление со справедливостью и честью не имело. Тут была страшная смута, сопровождавшаяся массовым избиением населения. Город погрузился в средневековье и на время обезлюдел. Сегодня это – захиревший областной центр, не утративший, однако же, кое-каких амбиций, ни на чём, впрочем, не основанный. Ему не отказано в сомнительной чести считаться культурным центром страны! Но… Деньги, батенька, деньги! Их нет! Финансовые потоки огибают это место стороной, как проклятое! Деньги не терпят разговоров о культуре! Без них разговоры о культуре напоминают разговоры о желательности оживления Лазаря, наобум! – ответствовал ему Нерон, вытирая ладонью лоб.

Гитболану втемяшилась блажь увидеть, как путешествует народ, и он в числе последних втиснулся на остановке в жёваный немецкий автобус.

Покою здесь не было.

– Можно на ветеранское место? – сразу же завопил белый старикан с всклокоченной шевелюрой из-под накренившейся фуры и булавочными глазами – мечтатель о социальном реванше и общении. Он затрясся и задрал непобедимый наполеоновский кадык к глухому потолку. Седые волосы ветерана вздымались коком над его героической головой, а сверху головы набекрень сидела борзая в прошлом полковничья фуражка, с пятнами в тех местах, за которые её хватали каждый день. Он с ходу вступил разговор с водителем о подлости нового времени, клянясь каждую секунду, что компрадорский режим, объявший его страну, слава богу, скоро рухнет. Орал он почти во весь голос, как будто наслаждаясь последней возможностью блеснуть ускользнувшей властью над умами слушателей.

Да, ветеран был с перевязанной головой и торчащими кавалергардскими зубами. В руках у него была суковатая палка с набалдашником в форме корня мандрагоры. Своей палкой он бил в пол поношенной машины с такой силой, как будто хотел её разнести вдребезги.

– Нельзя! Не положено! – не поворачивая головы, брезгливо сказал бритый водитель, – Занято! Восемьдесят человек в сутки бесплатно ездют! Подождёте! Я вам не собес!

– Как занято? Как занято? – загорячился ветеран, – одну остановочку? Ну?

Ему трудно было поверить, что такой бравый воин, как он, не заслужил права на бесплатный проезд в раздолбанном дредноуте.

– Нельзя! – сказал водитель, – Не положено!

– Ах, так? – возопил заслуженный старик, защитник родины в метровых эполетах, оскорблённый до глубины души, – Ах, так!

И сделал вид, что будет мстить.

Этот старый пентюх совсем из ума выжил.

Но с подножки не соскочил, рукой продолжая цепляться за поручень.

Не получив разрешения на бесплатный проезд, ветеран, проехал две остановки и выскочил около цирка, не поблагодарив, прямо под колёса грузовика.

– Когда я был в Вене, – перевёл стрелки разговора Гитболан, наблюдая диспозицию, – какой-то мерзкий пуантилист увёл мою лучшую картину! Я сомневаюсь в высоких моральных свойствах большинства художников и военных. У них не может быть моральных свойств! Новые поколения смотрят на мир своими глазами! Это взгляд интереса, но не истины! Истина вообще никого не интересует! В этом и есть основа природы, что она смеётся над всем сущим и ничему не даёт вечного простора! Но тех, кто нарушает законы природы, попирает исконную правильность мира, тем грозит то же, что случилось с этим ветераном – они попадают под колёса Провидения!

– Шеф! Я лучше анекдот расскажу! Двое мирно идут по городу, а мимо пробегает человек с рулём в руках, крутит его, щёки дует и орёт: «Садитесь на мой «КАМАЗ»! Подвезу!

Они смотрят на этого психа и мирно отказываются, езжай, мол, дальше. Тогда водитель «КАМАЗа» вынимает из-за спины обрез и говорит:

«Все в „КАМАЗ“! Быстро! Пристрелю!».

Делать нечего, двое пристроились сзади сумасшедшего с рулём и бегут по улице гуськом. Все устали и хотят уже пить и есть. Вдруг видят пост милиции. Они обрадовались, что избавление близко.

Из поста милиции выбегает милиционер с дубиной и останавливает психа с рулём.

«Почему скорость нарушаешь? Где права?» – спрашивает он у водителя «КАМАЗа».

Псих вынимает права, путевой лист, и подаёт их милиционеру. Тот посмотрел и говорит: «А в кузове почему люди? Кузов не приспособлен!»

– А это, – отвечает сумасшедший, – пассажиры. Я ребят до города подбрасываю.