Сергей Абенов - Молот и меч. Путь гладиатора

– Парень, ты, кажется, забыл, для чего ты тут приставлен. Последнее время толку от тебя никакого. Суеты много, а работа делается как попало. Ты не справляешься с этими бездельниками? Найдутся люди, которые справятся с этим лучше тебя. А ты, я смотрю, разжирел на дармовых харчах.

Гортатор ощупал плечи и руки Буцина, похлопал по спине и добавил:

– Совсем уже взрослый раб и достаточно сильный.

Буцин, которому исполнилось шестнадцать лет, действительно вырос и возмужал за последний год. Имея от природы ширококостное, крепкое телосложение, он выглядел старше своих лет. Это и сыграло с ним злую шутку. Будь он похудосочнее, его бы продали в порту какому-нибудь землевладельцу или кому другому. Накануне из трюма вытащили трупы трех гребцов, и не хватало крепких рук на веслах. Гортатор повернулся к стоящим поодаль охранникам нижнего трюма и крикнул:

– Откройте люк! На весла этого ублюдка!

Буцин отправился в ад, откуда не бывает возврата. Славиус, остался один на один с новым вожаком, с которым еще предстояла жестокая борьба. Он решил про себя, что во что бы то ни стало должен избежать участи Буцина. Если над его головой захлопнется крышка люка, то на этом закончится все – не будет неба, солнца, а главное – не будет цели, на которой строилась его судьба.

Новый и теперь уже полноправный вожак Косой с наслаждением властвовал в своем маленьком мире. В отличие от Буцина, своего предшественника, он не работал, предпочитая четко организовать работу команды. Сам же, напустив на себя важности, прохаживался вдоль фальшборта, покрикивая на подчиненных. Гортатор иногда позволял ему подниматься на мостик рубки, где матросы и легионеры, коротая время, играли в кости.

Косой не забыл своих стычек со Славиусом и прекрасно понимал, что тот его не уважает и никогда до конца не подчинится. Отныне Славиусу доставалась самая тяжелая работа и, к тому же, ему теперь не дозволялось ходить по палубе без ножных браслетов с цепями. За утренней и вечерней дележкой ему доставалось меньше всех еды, и это было самое унизительное. Не дать еды в то время, когда ее было достаточно, означало, что ты самый слабый. Не испытывая ни малейшей жалости, Славиус отбирал куски у других своих сверстников. Делал это он не для того, чтобы унизить кого-то или набить брюхо, а только лишь для того, чтобы остальные знали его силу и не растоптали окончательно. Таковы были законы стаи и не он их придумал. Он был один, но он был вторым после вожака. И уступать свое положение просто так не собирался. Возможности и сил справиться с Косым у него пока не было, но он был уверен, что его час придет.

Время шло и, видя, что Славиус не предпринимает попыток занять его место, Косой успокоился и даже пытался приблизить его к себе. Он понимал, что помощник с таким авторитетом принесет немалую пользу. Но юный славянин делал вид, что не замечает попыток сближения. Вскоре его авторитет признали все, и он стал брать еду из котла вторым после вожака. Ему опять разрешено было ходить иногда днем без браслетов на ногах и общаться с командой галеры. Все стало на свои места, и такое положение устраивало всех, включая Косого.

Время шло день за днем, месяц за месяцем и незаметно пролетело два года. Славиус свыкся с жизнью на море и время стоянки в порту его тяготило. Многоголосица людской суеты его раздражала, и мысленно он торопил время отплытия, с упоением работая на ремонтных работах или на погрузке.

В их маленькой команде, как и в любой другой, состоящей из несвободных людей, велись бесконечные разговоры о свободе и способах ее приобретения. Кто-то мечтал попасть к хорошему хозяину, который по своей доброте отпустил бы раба на свободу. Но большинство справедливо полагало, что стать свободным можно только через побег. Считалось, что порт самое подходящее место для побега, потому что в многолюдном городе, куда ежедневно прибывает и откуда убывает бесчисленное множество народу, легко затеряться. Обычно эти разговоры начинал Кот, рослый и медлительный увалень. Он был правой рукой вожака и, пользуясь своим положением, частенько отбирал еду у самых младших рабов. Сощурив и без того маленькие глазки на круглом лице, он говорил мечтательно:

– Когда-нибудь я все-таки удеру отсюда. Уж очень не хочется сгинуть, как Буцин, в вонючем трюме.

Кто-нибудь обязательно задавал вопрос, который мучил всех:

– Как же ты сделаешь это, если в порту нас никогда не отстегивают от цепей? Оторвешь бушприт и уйдешь с ним в обнимку?

– Я знаю как, но пока это секрет. Вот когда я рвану, тогда узнаете и будете завидовать мне.

Кто-нибудь из мальчишек не выдерживал и спрашивал:

– Ну, хорошо, с галеры ты удерешь. А дальше? С браслетами на ногах далеко не уйдешь.

– Да на окраинах города полно маленьких кузниц. Любой кузнец за три медяка в одно мгновенье собьет браслеты, не спрашивая ни о чем.

– Все равно будут искать и, рано или поздно, ты попадешься.

– Можно наняться на судно матросом и в море уйти к пиратам. А с ними можно разбогатеть, и вообще, у них жизнь вольготная.

– Когда разбогатеешь, не забудь про нас.

Думал ли Славиус о побеге? Конечно, много раз он обдумывал такой вариант, но, обладая природным умом и умением анализировать даже скудную информацию, он понимал, что такая задача трудновыполнима. Мало уйти, ведь ему нужно, чтобы достичь цели, пересечь всю страну с юга на север, а это почти невозможно. При кажущейся безалаберности все в Римской Империи подчинялось строгому порядку. Ведущая бесконечные войны страна была насыщена воинскими частями, да и гражданское население при виде подозрительного человека не преминуло бы задержать или доложить куда следует. Какой-нибудь мелкий землевладелец, если и не донес бы в префектуру, то, не раздумывая, присвоил бы бесхозный товар, который еще и сам пришел.

Славиус понимал, что время еще не пришло, что он должен повзрослеть и измениться, ведь толку было бы мало, приди он сейчас в имение Петрония в качестве беглого раба. Для того чтобы освободить человека, нужны были деньги, а он не имел и медного гроша. Ему не оставалось ничего другого, как ждать удобного случая и перемен в своей судьбе. Когда и какие должны произойти изменения, Славиус не знал, но был уверен, что они наступят и он все сделает правильно, когда придет срок.

Очередной рейс в Карфаген начинался как обычно. Как всегда в таких случаях, на борту царило оживление и суета. Верхний трюм галеры был загружен отборным зерном нового урожая, который надлежало обменять за морем на медные листы для обшивки военных кораблей империи и доставить в Остию, порт, что в двухстах милях от Рима.

Заказ был очень выгодный и хозяин купец был доволен в предвкушении солидного барыша. Он пришел к отправке корабля, чтобы лично отдать последние распоряжения капитану и удостовериться в целости груза и исправности судна, которое две недели простояло на верфи на ремонте. Основательно проконопаченное и просмоленное, с новым такелажем, вычищенная галера горделиво покачивалась у причала, принимая в свое чрево вереницу отдохнувших за две недели на берегу гребцов.