Михаил Русанов - Лад Посадский и компания. Книга I. Дела торговые

– Не обеднеют. – Согласился Седобород. – Да только золото ихнее заговоренное. Если не по согласию к тебе попало, не по доброму, то жди беды. Пожалуют те же люди Мафии и все разорят.

– А чего им за Банковских заступаться?

– Говорю же, мир между ними. Поговаривают еще, что большие богатства Мафии у тех же Банковских хранятся.

– Ну—у дела—а! И где же это так бывает, что бы разбойник у купца деньги хранил?

– Далеко. На западе, где солнышко садится.

– Запад нам не указ… Расскажи еще что – нибудь, Седобород.

– Расскажи, расскажи, – послышалось отовсюду.

Седобород хмыкнул, тронул дрожащей рукой лучину, – ярко вспыхнуло пламя. Кто—то услужливо подал ему кружку с брагой.

– Ну, коли спать не спешите, да девки, видать, вас не ждут, и уж если запад вам не указ, то… слушайте про восток. Сказывают люди есть там загадочная страна. Народ той страны покланяется Солнцу, как, впрочем, и мы. Люди там невысокие, раскосые. Покой страны той оберегают ужасные вояки – самраи. Люди чести. Если вождь гибнет в бою и сражение проиграно, то оставшиеся в живых сами на себя накладывают руки.

– Что же это за честь? Глупо, – подал голос Лад. – Покуда жив хоть один воин, не окончена битва!

На него тут же зашипели.

– Недалеко от этой страны проживают другие народы. Говорят, сам Черт – Туй оттуда родом!

– Черт – Туй?! – Кто—то со страху тронул свой амулет, Кто—то сплюнул через левое плечо.

– Он самый! А еще там родина Комер—сана.

– Который завтра приезжает?

– Да. Сколько лет ему – никто не знает. Древний он…

– Древнее тебя?

– Древнее. И мудрее. В делах торговых ему равных нет.

– А чего он к нам засобирался?

Устал кочевать. Решил наш Посад выбрать местом своей постоянной дислокации.

О дислокации никто ничего сказать не мог. Слово незнакомое, не понравилось слово – то…

– Ты говори дед, да не заговаривайся! – Вновь послышались плевки и зашуршали, зазвенели амулеты и обереги.

– Перестаньте плеваться! Все, устал от вас, обалдуев! Убирайся потом за вами… На сегодня хватит. Пошли все вон! – Рявкнул Седобород.

Ослушаться деда никто не решился. Стали собираться. Кто—то напоследок черпнул браги, Кто—то украдкой дернул пук травы сухой, что в изобилии висела по всему дому. Трава у Седоборода злой не была, худого человеку не сделает.

– Лад, останься. – Седобород прикрыл глаза.

Лал послушно уселся обратно на пол, стараясь выбрать место не заплеванное.

Когда дверь хлопнула, Седобород хитро взглянул на него.

– Не надоело тебе еще с ними шататься? Все про войну выспрашиваешь дедов. И не смотри так, все знаю. Кровь в тебе бродит. Дело тебе надобно.

– Дело… А какое? Может, ты подскажешь?

– Подскажу. Как приедет Комер—сан иди тут же к нему.

– Зачем? – удивился Лад.

– Попросишься к нему в ученики. У него блажь такая есть. Как куда приедет, сразу ищет себе ученика.

– Я в дружине учился пять лет! Теперь опять учиться? Чему?!

– Торговле.

– ?

– Делай как сказано! – Прикрикнул Седобород так, что Лад подскочил с полу и исчез в дверях. Мало ли что заговоры не берут, вдруг дед такое ляпнет что и ноги скрутятся…

Слава и молва о Комер-сане бежали по земле быстрее его тяжелых обозов. Да и как же не быть быстрее, если в пути был не просто Комер—сан, один человек, а огромный клан с целой кучей барахла. Добра добытого торговлей честной, а когда и хитростью, насчитывалось до сотни обозов. Были здесь и материи разные – атлас из Хундустана, шелка из Итая, холстина плотная с Севера, ситец разноцветный – радость женам, разорение мужьям. Оружия всякого и на любую руку – от кастетов свинцовых до палиц пудовых, – было обозов десятка два. Барахлу же в виде камней самоцветов, украшений из золота и серебра, никто и счета не ведал. Да прибавьте к этому всяких заморских сладостей!…

Одни из зависти говорили, что продал Комер—сан душу нечистой силе за удачу в торговом деле. Другие, по умнее которые, считали, что удача тут вовсе не при чем. Просто мудрым был Комер—сан, человеческую природу насквозь видел. Да и опыту в торговле у него было не два дня. Родовитый посадский люд, знающий всегда все новости и откуда ветер дует, поговаривал, что давным – давно знаком был Комер—сан с самим знатным Садко. Связывала их не просто дружба, торговали вместе, выгоду имея обоюдную, и вроде бы Садко завещал Комер—сану свою удачу в рисковых делах торговых.

За многие годы спокойной жизни жирел Посад от торговли, как хряк жиреет от кормежки на убой. И всякое он повидал – товаров разных и людей чужих, и стал как невеста на выданье, которая уж слишком разборчива, – и это не в новинку, и эту невидаль уже видели, и эту сказку уже слышали, да позабыть успели. Но прибытие Комер—сана даже для Посада было событием большим. Не часто, ой не часто ТАКИЕ торговцы оседали в Посаде. Заезжать, конечно, заезжали, но чтобы вот так, разом, и на всю жизнь, – это редко бывало. Купцы, вроде Комер—сана, предпочитают со временем сами закладывать небольшие селения. Пройдет годков пятьдесят и превратятся они в такие же посады торговые со своими обычаями и своей торговлей.

Узнав о решении Комер—сана осесть в Посаде, люд посадский зашумел, и ведь было от чего! Самые беднейшие из купцов посадских носы к небу задрали, с высока смотреть стали на заезжих купцов. Как же, статус Посада становился неоспоримым в ближних и дальних землях, приобретал главенство в делах торговых и цены, которые теперь будут устанавливаться в Посаде, станут стандартом для других. Не многие понимали это, остальных же распирало любопытство.

Обозы Комер—сана остановились на окраине Посада. Покуда не будет выбрано место (с разрешения совета), где дом предстоит ставить, а рядом конюшни, амбары, склады для барахла торгового, свинарники да курятники, да жилье для прислуги, быть клану Комер—сана на окраине.

Знатный купец не обиделся, добро принял хлеб – соль от старейшины совета Зуба, и стал с неторопливой хозяйственностью устраиваться на новом месте. Сколько здесь стоять, он не знал, но, видать, не впервой Комер-сану такое. Пока дом поставят, да все что полагается при нем, месяц – другой пройдет. Вот и разбились шатры цветные на окраине, запахло бараниной жареной, свининой тушенной, ржание конское смешалось с криками подручных Комер—сана, распоряжающихся по поводу вечернего угощения.

Пригласил Комер—сан на ужин праздничный всех желающих, (столы стояли под открытым небом, подходи любой, да ешь, что приглянется – барашки целые запеченные, свиные окорока румяные, рыбы всякой и птицы, пей запейся браги да пива из Бовуссии). Чинных людей, представителей артелей торговых, да членов совета позвал Комер—сан в свой шатер и потчевал их там едой отборной, поил сбреженным соком ягод лозы, что росла вдоль рек Франзонии, да речи вел дельные: как торговля идет, из каких мест дальних больше товару везут, а из каких меньше?