Леонид Бляхер - Сибирская сага. Афанасий Бейтон

В гостиной («светлице», как говорил хозяин) был накрыт стол. Кроме хозяина здесь сидели два юноши, похожие на Бутурлина (явно его сыновья), и мужчина в темном одеянии – видимо, доверенный человек. Хозяин пригласил Бейтона к столу «отведать, чем Бог послал», усадив рядом с собой.

Русскую кухню Альфред не любил. Но у Бутурлина кормили вкусно. Прихлебывая горячие, пряные щи, закусывая пирожками с разнообразной начинкой, расправляясь с жареным мясом, хозяин подробно расспрашивал Бейтона о службе, о жизни. Спрашивал, женат ли тот и почему не женился? Бейтон старался отвечать внятно, благо по-русски говорил уже почти свободно, четко. Лишь небольшой акцент еще выдавал в нем чужеземца. Оказалось, что видел его боярин в смоленском лагере. Слышал о нем хорошие слова от князя Барятинского. А в Могилев прибыл почти сразу после того, как полк Бейтона отправился на Слуцк. Разговор пошел об известных событиях и общих знакомых. Такие тоже оказались. Кажется, воевода доволен своим капитаном.

– А что, капитан, как закончится наем, уедешь в свою Неметчину? – вдруг спросил Бутурлин, лукаво усмехнувшись.

– Пока планов таких не имею, – честно ответил Бейтон. – И ждать меня там некому.

– И то верно. Пошел бы ты через забор лаптем щи хлебать, – непонятно сказал воевода, – если бы ждал там родной человек! Ладно, капитан, не тушуйся. Господь милостив. Найдешь и ты свой дом. А пока угощайся. Девки! – крикнул он в приоткрытую дверь. – А ну тащите-ка нам сладкие заедки да вина.

В комнату вбежала худенькая, стройная девушка лет семнадцати. Девушка как девушка. Синие глазки искрятся, ямочки на щеках. Платок сбился набок, и из-под него наружу выбивался золотистый локон, будто солнечный лучик на стене. Забавная.

– Что хотели, батюшка? – робко спросила она.

– Вот глухая тетеря! – засмеялся Бутурлин. – Заедки давай и вина скажи ключнице, чтобы принесла. – Он обернулся к Бейтону: – Воспитанница моя, Арина. Ох, путанница! – И опять девушке: – Ну, беги. Нечего тебе здесь торчать.

Но на прощание ласково улыбнулся. Бейтон тоже улыбнулся девушке. Воспитанница вспыхнула, поклонилась и выскользнула за дверь.

***

Покрытое морщинами лицо Бейтона осветила улыбка. Он помнил эту встречу. Или ему казалось, что помнил. Сколько лет минуло. Целая жизнь пронеслась. А то чувство осталось, теплое и тревожное чувство. Словами не передашь. Только в груди и сейчас сладко и мучительно сдавливает старое сердце. Эх, Арина, Аринушка… Что он увидел тогда в смешной девчушке? Ведь и не скажешь сразу. Черты лица немного мелковаты. Носик кнопкой торчит. Скулы чуть-чуть раздались вширь. Зато глазищи… Огромные, синие, как озера. Утонуть можно. И смотрит так настороженно. Вроде и доверчиво, а с опаской. Волосы белые, как спелая пшеница. Из-под платка коса выбивается. Фигурку под русским сарафаном и не углядишь. Да и не о том оно. Как-то сразу было видно, что девица эта смешная много горя хлебнула. Почему-то хотелось ее защитить от новых бед. Хотя, казалось бы, что ему за дело?

Старик приподнялся на локте и уставился на гладь озера, расстилающегося перед ним. Темный купол неба, усыпанный изумрудами звезд, отражался в воде, удваивался, дрожал и рассыпался на ряби, поднимаемой ночным ветерком. Но Бейтон не видел всего этого. Он снова и снова вглядывался в ту далекую девицу, словно пытаясь понять, высмотреть что-то невероятно важное, что-то, что упустил тогда. Потом, в волнении, сел на телеге, обхватил руками колени и снова пропал в воспоминаниях.

***

Через минуту на столе уже стояли сладкие пироги и местное вино, более напоминающее сидр. Впрочем, обстановка за столом была располагающая. А сам хозяин рассказывал вещи крайне важные для капитана.

Томская крепость заложена уже почти полстолетия назад. Местные татары попросились под русское подданство – уж больно их с юга киргизы донимали. Вот город и поставили для защиты. Место богатое, торговое. С севера везут меха, с юга гонят скот, недалеко есть серебряные рудники. Хлеба растут не особо, но растут. Рыба ловится. Дань с тех мест идет в государеву казну. Важное место. Но и не простое оно, и совсем не спокойное. Война там задолго до появления русских началась. С одной стороны воюют киргизы – кочевники, живущие на Верхнем Енисее; над ними стоит Джунгарское ханство. С другой стороны – кочевники мунгалы и их король Алтан-хан. А еще дальше от них – сильная страна Цинь, которая их под себя забрать пытается.

В ходе войны киргизы и джунгарцы собирают дань с ясачных племен, отошедших под русскую длань, совершают набеги на русские городки. Вроде как и слово дали не ходить, а все одно – грабят. И не сказать, что сил там много. Пять-шесть тысяч воинов на конях с луками – уже армия. Хотя пушки у них тоже имеются. Да только русских-то и того меньше.

В том же Томске стоит приказ трехсотенного состава из городовых казаков. Это, как понял Бейтон, казаки, которые не землю пашут, а получают жалование и не платят подати. Что-то вроде стрельцов, только на дальних окраинах. До ближайшего большого города, столицы Сибири Тобольска, тысячи верст. Есть еще несколько крепостей и острогов. Но и там сил не больше. А солдаты, которых называют «служилые люди», – это, насколько понял Альфред, беда и недоразумение, и числом всего-то ничего. Выучкой от тех же кочевников не очень отличаются. Их-то и предполагалось учить Бейтону. Раньше государь хотел тех киргизов под свою руку принять, а теперь думает, как то, что есть, оборонить. Потому и посылает ближнего своего человека и иноземных офицеров.

– Что думаешь, капитан? Справимся? – спросил погрустневший Бутурлин.

– Мы должны справиться! – уверенно ответил Бейтон.

– Ну, дай нам Господь! – хозяин перекрестился на образа. – А ты учи людишек, капитан! Хорошо учи! Офицеры с тобой хороши?

– Да. Это – люди с боевым опытом, – отвечал капитан.

– Ну, добро, – промолвил воевода. – Господь нам в помощь.

Бейтон понял, что пора откланиваться. Сославшись на позднее время и занятость, он попрощался с будущим начальником.

От Остоженки, где проживал стольник, до Немецкой слободы Бейтон ехал неспешно. Было о чем подумать. Трудная задача у него. Приказ, то есть гарнизон, – это три роты солдат. Да и не солдат еще. Как выйдет? Ладно. До этой крепостицы еще доехать нужно. Вот скоро и тронемся.

Мысль неожиданно вильнула в другую сторону. Забавная эта воспитанница у воеводы. Чем-то приятная. В Московии Бейтона очень раздражало обыкновение состоятельных горожанок и дворянок использовать румяна и белила сверх всякой меры. Было в этом что-то уродливое. А эта девчушка была проста и естественна, и тем привлекала. Кстати, нужно будет потом как-нибудь спросить, что такое воспитанница? Потом… когда-нибудь. Пока не до того. Приходилось метаться по московским присутственным местам, выпрашивая, доказывая, убеждая.