Александр Аннин - Корректировщик

Матушкин подавленно молчал. А он-то возомнил, что самостоятельно, в одиночку (то есть с помощью разве что Ирины) раскрыл это хитроумное убийство, походя развалив версию гениального подполковника Басова! Но – Карлсон есть Карлсон, а он, Алексей Матушкин, всегда будет заурядным районным оперативником… Лейтенанту было по-настоящему стыдно за свои недавние амбиции.

– Ну так как, Алексей, пойдешь работать к нам в МУР, в отдел убийств? – безо всякого перехода брякнул Карлсон, будто выстрелил. – Понимаю, ездить на работу подольше придется, да ведь ты вроде не старик…

– И еще, парень, имей в виду, – вмешался Груздев, – забудь о таком понятии, как официальное время окончания рабочего дня, а также гарантированные Конституцией выходные. Это я тебя предупреждаю в плане того, чтоб ты подумал, обзаводиться ли семьей. Мы-то с Максимом – два одиноких волка…

– Зато звание повысим быстро, ну – где-нибудь через полгодика, – обнадежил Карлсон. – Будешь старлеем. Со всеми вытекающими. То бишь прибавкой к зарплате.

Алексей никак не мог прийти в себя от всего услышанного, он с трудом воспринимал перекрестные потоки информации.

– Я согласен, – просто сказал он. – Улаживайте вопрос с моим начальством.

– Слушай, а он мне нравится, – покачал головой Груздев. – Умеет принимать быстрые решения, к тому же – оптимальные. Это, Макс, признак настоящего оперативника.

Счастливый и слегка захмелевший Матушкин вдруг ляпнул:

– Товарищ подполковник! Разрешите обратиться?

Карлсон важно кивнул.

– Это правда, что когда-то вы в одиночку взяли банду Гомулы?

За столиком почему-то повисло тягостное молчание. Груздев подхватил Алексея под руку и повел его к стойке со словами: «Давай-ка, сынок, сходим взять еще по кружечке».

Пока девушка наливала им пиво, Груздев тихо сказал Матушкину:

– Да, это правда. Басов действительно в одиночку задержал и доставил в отделение банду Гомулы, которая наводила ужас на всю Москву в конце восьмидесятых. Ты тогда еще пацаном был… Только, Малыш, не говори об этом при Карлсоне, для него эти воспоминания весьма болезненны.

Потом Алексей узнал, что для Басова воспоминания о давнишней схватке с бандой Гомулы были неприятны по одной простой причине: они переносили подполковника в период его жениховства. Той летней ночью 89-го тридцатидвухлетний Максим Басов сидел на лавочке в парке Горького со своей любимой девушкой Анастасией, которая была моложе его на двенадцать лет. Он лихо трепался о своих подвигах, а юное создание заворожено внимало его рассказам.

Вдруг мимо них четверо пьяных парней протащили плачущую и слабо отбивающуюся девчушку. Максим вскочил со скамейки и окликнул их довольно мягко:

– Эй, мужики, это не дело! Надо бы по согласию…

Четверка от такой наглости обалдело остановилась, и жертва, выскользнув, умчалась к выходу из парка. Теперь отморозки плотной стенкой надвигались на Басова. Тот, не долго думая, выхватил табельный пистолет и выстрелил в воздух со словами:

– Всем стоять, милиция!

Один сунул было руку в карман, и Максим мгновенно прострелил ему правое плечо. И тут же, не мешкая, определил главаря и выстрелил ему в лодыжку. Оба повалились на асфальт, а остальные двое утратили волю к сопротивлению и подняли руки вверх. На выстрелы уже спешил милицейский патруль…

В отделении, куда все были доставлены, выяснилось, что тот, кому Басов прострелил ногу – не кто иной, как сам Гомула, а трое других – его ближайшие дружки. В то время все было как-то проще: если бандиты попадали в милицию, то они неизбежно садились в тюрьму, да еще и сдавали своих подельников. Разговор с ними был довольно короткий и не сказать, чтобы вежливый. Недаром стены в отделениях милиции традиционно красили в коричневый цвет… В общем, в ближайшие дни милиция «повязала» и других членов банды. Но народная, то бишь милицейская (да и воровская) молва стала приписывать Басову задержание чуть ли не пятнадцати человек одним махом, да еще и с перестрелкой, в боевых условиях… В награду Максим получил внеочередное звание майора и… кое-что еще.

Именно той ночью Настя дала свое согласие стать женой Максима Басова. Поэтому Карлсон и нахмурился, вспомнив о злосчастной свадьбе, о несложившейся семейной жизни.

Но как бы то ни было, с легкой руки доктора Груздева Алексей в той пивнушке впервые стал Малышом. И когда он спустя две недели появился в МУРе, то сотрудники отдела убийств, не сговариваясь, принялись называть его прозвищем юного друга Карлсона из детской сказки. И Алексей был вполне доволен своим новым именем. Оно как бы подчеркивало, что он действует в тандеме с самим подполковником Басовым!

И еще самолюбию Малыша льстило то обстоятельство, что он был один из немногих, кому Карлсон позволял обращаться к себе на «ты» – хотя подполковник годился Матушкину в отцы. Они пили брудершафт на свадьбе Алексея и Ирины, куда Матушкин пригласил весь отдел. И на глазах у всех захмелевший Карлсон громогласно объявил, что, мол, этот парень заслуживает того, чтобы быть «на ты» с великим Басовым. А ведь к тому времени Малыш проработал в отделе убийств МУРа всего-то пару месяцев…

Вскоре после свадьбы Алексей узнал о смерти бабушки – она в последнее время была так плоха, что не могла присутствовать на торжестве, которого ждала всю свою жизнь.

Малыш много рассказывал Ирине о старушке. И когда он сидел, понурясь, над письмом дальней родственницы из Егорьевска, жена утешала его: «Не грусти, Леша, твоя бабушка передала тебя мне. По наследству. И, между прочим, в хорошие руки передала, вот увидишь!»

…Обо всем этом Малыш вспоминал в промозглый ноябрьский день, который когда-то был общесоюзным кроваво-красным праздником. Вот уже год и десять месяцев он служит в МУРе – практически под началом подполковника Басова, и все еще, как говорится, «подает надежды»…

Тридцатидвухлетняя Елена Хрипунова никогда не изменяла мужу – ни до свадьбы, ни после. Они жили вместе уже двенадцать лет, на столько же Марат был старше ее – короче, идеальное соотношение возрастов и семейного стажа.

Белокурая Елена была спокойной, тихой женщиной, жила своей малопонятной жизнью. И ей нравился каждый прожитый день. Она искренне считала, что любит своего мужа – такого занятого, крупного человека, известного в обществе.

Лет пятнадцать назад Лена впервые появилась в редакции небольшой, но зубастой газеты, ниспровергавшей устои социализма. И с головой окунулась в журналистику и околожурналистскую тусовку. Марат Хрипунов казался ей небожителем, человеком эпохи. Будучи главным редактором, он вступал в бой с гигантами, с циклопами коммунистического режима. И безжалостно поражал их в голову, как Георгий Победоносец.