Владимир Владимиров - Другая реальность. Книга 1

Пол, стены, потолок были идеальной гладкости, но пол не скользил, стены и потолок потихоньку начали светиться, и яркость плавно увеличивалась. Посередине помещения находился постамент, по бокам две колонны высотой метра полтора.

Подойдя ближе, Георгий увидел, что на полу обозначены контуры для подошв, а на верхних плоскостях боковых колонн контуры локтей с ладонями. Причем для пяти пальцев рук предусмотрены углубления, и первые фаланги пальцев как бы углублялись в стаканчики. Как только пальцы погрузились в эти стаканчики, Георгий почувствовал, что его в пространстве стабилизирует какое-то силовое поле, прозвенел гонг, и свет начал плавно гаснуть.

От звука гонга Георгий дернулся и вытащил пальцы из стаканчиков, силовое поле пропало, свет опять начал набирать яркость. Эта ненавязчивость, готовность следовать его желаниям успокоила Георгия, и он вернул руки на место.

Опять возникло удерживающее поле, сработал гонг и начал гаснуть свет. Вдруг возник неожиданный спазм, головокружение, свет померк, и Георгий потерял всякую ориентацию в пространстве и времени.

Детство и юность Георгия прошли в Приморье на берегу Японского моря среди сопок Сихотэ-Алиня.

Свободу передвижения по окрестностям родители никогда не ограничивали, достаточно было сказать куда собираетесь с друзьями, на скалы, на сопки, или за три перевала.

Всем премудростям общения с окружающей природой, будь то море или тайга, обучал отец, который с малых лет лет брал Георгия с собой в свои скитания по окрестностям с ружьем и удочками, и порой они забирались достаточно далеко.

С самого раннего детства Георгий впитывал красоту Природы, в ее самых естественных проявлениях. В каждом времени года было свое очарование.

Зима хоть и коротка, но ветрена и снежна. Мальчишки успевали всласть накататься на санках, лыжах и коньках, благо сопок хватало и на лихих спусках было переломано немало лыж. Морская бухта и впадавшая в нее речка позволяли попробовать коньки и на морском и на речном льду.

Оттепели приходили к концу февраля, лед в бухте набухал и становился опасным для катания и рыбной ловли. Зато в лесу чувствовалось дыхание приближающейся весны, появлялись проталины и на них робкие побеги подснежников. После таяния снега, до появления первых листьев, сопки покрывались цветами багульника и это было поистине волшебное зрелище.

К маю лед уходил и местная детвора каждый год, 1-го мая, бежала через перевал в открытую бухту окунуться в воды залива Петра Великого. В этот день всегда было солнце, тепло и омовение в студеных волнах залива давало потрясающие впечатления.

С середины мая и до конца июня наступал сезон дождей, в этот период солнце почти не появлялось, вечный туман и морось, но, поскольку было тепло, детишки и здесь находили свои радости. Вода в обычно мелководной реке сильно поднималась. В бухте поверх холодной соленой морской воды плавала теплая пресная и все это здорово забавляло пацанов.

С июля наступал настоящий рай. Георгий с ребятами целый день пропадал на бухте, купаясь на эллингах. Там же они ныряли и собирали гребешки, которые тут же съедали сырыми. Частенько, с помощью сачков для бабочек, они ловили чилимов, собирая их, забираясь внутрь эллингов и высматривая добычу около металлических балок погруженных в воду и обросших водорослями.

Вдоволь нанырявшись, ребята убегали на сопки в лес, где, подобно Маугли, или Тарзану, прыгали с дерева на дерево, играя в пятнашки.

Когда ребятишки подросли, родители стали разрешать им и более дальние самостоятельные походы. Георгий стал осваивать уже знакомые по походам с отцом, но такие манящие свободой территории.

Любимые места – это скалы побережья залива Петра Великого. И южная точка Приморского края, мыс Поворотный, был не самым дальним местом, куда он с ребятами забирался.

Георгий очень любил выходить к морю по безлесной луговине заканчивающейся крутым высоким скальным обрывом. Яркое солнце, легкий ветер, приносящий непередаваемый и такой родной запах гниющих водорослей, позади и под ногами буйство зелени, менее чем в метре крутой обрыв, у подножия которого кипят волны, а впереди, на 180 градусов, необозримый, синий простор открытого Японского моря, хотя мальчишки предпочитали говорить гордо – это Тихий Океан.

Частенько, выходя так на вершину скал, Георгий видел фонтан воды и черную спину кашалота. Нарыбачившись, сварив обязательную уху, у ребятишек это был ритуал, от которого они никогда не отступали, они опять бежали в сопки, бродить по лесу.

Путешествуя по сопкам, они часто встречали в лесу заброшенные хозяйства проживавших здесь когда-то корейцев, полуразрушенные фанзы, одичавшие яблони и груши, и однажды в одном из урочищ неожиданно наткнулись на обитаемое жилище.

Оказалось, что здесь живет старый кореец. Он очень приветливо встретил ребят, и после этой встречи Георгий стал частым гостем у отшельника.

Для него это была встреча во многом определившая его дальнейшую судьбу. Мастер Чой стал его Учителем. Где-то через месяц после первой встречи Чой сам предложил Георгию встречаться почаще, выделив того среди других мальчишек.

Так, в 12 лет Георгий начал постигать древнюю корейскую борьбу «чхарек», создателями которой были горные отшельники – сонин. Это была даже не борьба, а духовная практика, совмещенная с активными физическими упражнениями. Система дыхания, медитация, изучение трав и кореньев, употребление отваров и настоев из них и, конечно же, постоянные физические тренировки.

Через год Георгий изучил ката, которые выполнял стоя на краю обрывистых береговых скал. Он чувствовал как во время этих упражнений энергия солнца, моря, воздуха, земли наполняют его организм живительными силами.

Мастер Чой не зря выделил Георгия среди ребят. Тот обладал любознательностью, упорством и внутренней самодисциплиной. Именно эти качества использовал Мастер, передавая парню свои знания.

Через три года занятий, узнав, что им предстоит разлука в связи с переездом Георгия во Владивосток, Мастер Чой решился передать своему ученику мягкое искусство «юсуль», один из приемов которого, точечные удары в уязвимые места, представлял очень грозное и опасное оружие. Но Мастер верил в своего ученика.

Во Владивостоке семья поселилась на Верхне-Портовой улице, что на мысе Эгершельд. Из окон квартиры высотного дома открывался вид с одной стороны на Амурский залив, в акватории которого по праздником выстраивалась эскадра Тихоокеанского флота, а с другой – на залив Золотой Рог, куда после путины заходила китобойная флотилия, которую весь город встречал ревом всех сирен, имевшихся в наличии.