Вадим Гуща - Семь звезд Гражуля Колы. Приключенческое фэнтези

Меня еще терзают спазмы, когда на берегу в зарослях кустарника сочно захрустели ломаемые стебли борщевика. По направлению оседающих макушек-зонтиков я вижу, откуда идет Витень.

– Алекс!

Я спешно забираюсь на глубокое место. Никто не должен видеть мои царапины позора. Пока не должен, до разговора с Алесей.

– Вить, я скоро. Давайте, собирайтесь там.

– Лады. Одежда здесь. Алеся еще спит, но ты все-таки приходи быстрее. Лера места себе не находит.

Голос доносится уже из ивняка, и хруст кустарника изменяет направление.

– Не переживайте, – кричу я уже с другого берега, – десять минут.

– Скажем так, пятнадцать, – насмешливый тихий голос рядом.

Вздрагиваю и оборачиваюсь. Паляндра. Сидит, то ли в воздухе, то ли опять на навке. Наклонила голову в одну сторону, затем в другую, рассматривает меня. Такое впечатление, что ей по-настоящему интересно мое мнение.

– Еще та ночка, да?

– Чем обязан такому вниманию, Мать Злорадства?

Склоняю голову в легком поклоне, достаточном для того, чтобы Паляндра не расценила его, как пренебрежение к собственной персоне и не разозлилась. Я уже перестал поражаться ее постоянному появлению. Может, в этом лесу у нее что-то вроде дачи?

– В нашем спектакле появился новый незапланированный персонаж, волк. Я не одобряю поступка молодой леди, хотя происходящее касается ее даже в большей степени, чем меня. Но понимаю ее. Она сделала выбор.

– Значит, никакой иллюзии, – шепчу я потрясенно, – шерстяная леди с собачьей грудью на самом деле нашла себе объект для ночных утех.

Несколько секунд Паляндра с изумлением смотрит на меня. Вот уж не думал, что эту главную нежить можно чем-то удивить. Затем ее лицо бороздят страшные морщины.

– Так ли ты непроходимо туп, волк? – рычит Паляндра.

Она встает, распрямляется, мгновенно вырастая вдвое, нависает надо мной. Никакой навки в качестве табурета она не использовала. Жаль. Если бы мог, я бы обмочился, чтобы доставить ей удовольствие взамен возможности удавить ближайшую нежить. Паляндра следит за направлением моего взгляда, затем рассматривает меня пристально, и откладывает немедленную месть. Гнев Паляндры неожиданно сменяется усмешкой.

– Так вот что тебя смущает. В таком случае, это тебе нужна эпиляция… э-э-э, мозга, а не ей тела. А мне не нужен фарс вместо премьеры. Мне нравится путь, по которому пошло развитие сценария. Неожиданные повороты сюжета, новые персонажи. Квест да и только. За столько веков скуки научишься ценить любые маленькие радости в жизни. А в развлечениях боги не знают усталости. Не так ли, волк?

– Как скажешь, Мать Небытия. Больше участников – больше веселья.

Я соглашаюсь, не особо вникая в смысл ее слов. Не особо? Это я себе льстил. Я абсолютно не понимаю, о чем она. Хочу, безумно хочу понять, но пока не удается.

– Как она, волк? – Паляндра снова усмехается. – Достаточно ли ты получил ласк сегодня ночью?

От унижения у меня заходится сердце, но я молчу, стиснув зубы.

– Ты назвал меня покровительницей злорадства, – продолжает она веселиться, – Я была довольна обращением, и в качестве соответствия ему скажу, что заклятие навьим сном наложила я, но не навечно, а только до рассвета. С первыми лучами солнца все просто бы проснулись, а не превратились в нежить. Так что, волк, термин «осел» относится к тебе в полной мере.

Паляндра тает в воздухе, всхлипывая от смеха. «Вот ведь соплеменники и покровители, что же вам всем от меня надо?»: – думаю я, не рискуя обозвать Паляндру вслух. Я настолько опустошен, что приди сейчас навка за продолжением, то не стал бы и сопротивляться неизбежному издевательству. Я наивно надеялся, что соитие было только мозгом. Ан нет, не тут-то было. В моих мыслях сейчас нет логики, сплошное броуновское движение вдоль и поперек извилин, никакой систематизации. Что-то знакомо крутится в мозгу: что-то приобретенное от навки, и проснувшаяся на миг Сорка, и удовлетворение Паляндры. Я чувствую, что приобретение есть, уверен в нем, но классифицировать и разложить по полочкам еще не получается.

– Волк.

Тихий-тихий шепот, словно лес выдохнул. Всматриваюсь в подлесок. Никого. Послышалось. Отворачиваюсь к реке. Делаю первый шаг в воду.

– Волк.

Доносится чуть громче вместе с всплеском воды под ступней, и я поворачиваюсь обратно, спрашиваю громко, замерев в ожидании:

– Да кто там, в конце концов?

Шорох в плотном кустарнике. Едва различимые в переплетения ветвей и листьев фигурки девичьих пропорций. Напрягаю зрение. Обнаженные. Не навки. Ну, если кто-то другой тоже желает получить свою долю удовольствий, то обернется это для них отнюдь не добром. Уж приласкаю, так приласкаю. С кровью.

– Волк, мы Гаевки, – приходит ответ на пределе слышимости.

– Гаевочки, – повторяю я для себя, – у вас что, обет молчания? С чего это внучки деда Гаюна крадучись шепчутся в лесу? Где задорный смех и громогласное веселье толпы?

– Тише, волк. Даже в дремучем лесу полно чужих ушей, а здесь и подавно.

Испуганный сдвоенный девичий голосок, и одна из Гаевок прижимает пальчик к губам

– К сожалению, у меня нет гостинца для вас, – растерянно развожу руками, – идемте со мной, познакомлю с сестренкой и не только. Угощение будет обязательно.

– Спасибо, в другой раз, – доносится шепот другой, – мы решили тебе помочь, мы все видели и знаем.

– Знаете, что задумала Паляндра?

Я едва успеваю укротить голосовые связки, но громкость вопроса все равно заставляет Гаевок поморщиться.

– Пожалуйста, тише.

Девичьи фигурки осторожно подходят к краю поляны, останавливаются сразу за первым рядом молодых осинок. Словно от удивления глаза лесных девушек становятся круглыми, а затем они обе прыскают от смеха, судорожно кусая кулачки.

– Не Мать, волк. Навка. Мы видели тебя с ней ночью. Такого же голого и ошалевшего, как и сейчас, только тогда ты был занят другим.

– Я слышу об этом не первый раз, – я зол от беспомощности забыть о прошедшей ночи, – не стоит так часто напоминать мне о печальном опыте с нежитью. Да и сами вы не особо одеты. Разве что вашим платьем станет воздух. И не стоит меня провоцировать на плохие поступки. А сейчас это очень легко сделать.

Девчушки перестают смеяться и заговорщиками таращатся на меня:

– С навкой, волк. С навкой. Мы и не думали оскорбить, предположив, что у тебя было любовное свидание с нежитью. Знаем, где она сейчас. Можем показать.

В ответ демонстрирую жестом, что я думаю по поводу их предложения, чувствуя, как внутри поднимается волна злобы:

– Не хочу даже слышать об этой…

– Нет?

Гаевочки ошарашены, и одна из них добавляет:

– И ты так вульгарен в своем поведении, волк.

– Да уж стараюсь не отстать от вашего наряда, – гаркаю я, – вам-то, что от этого?