Михаил Буканов - Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction

Животное падало на землю, а сцена охоты продолжалась. Правда, не долго! Когда преследующий остался один, он как-то задумчиво потряс головой, горестно взвыл и сел на землю. Продолжая всё же пугать противника стуком двух огромных кулаков в могучую грудь. Отдышавшись, Леон опять отправился по своему маршруту. Впереди вставала огромная арка. Кто и когда построил это истинно циклопическое сооружение было совершенно неизвестно. То что это не могли сделать местные, было совершенно понятно, но тогда кто? Лёгкая тень откуда-то сверху и справа рефлекторно отложилась в мозгу. И уже падая и выхватывая арбалетный болт, парень понял как вовремя он это сделал. Ещё одна загадка планеты, бронзовая страж-птица, появилась на горизонте. Спасения не было. Охрана природы была заложена в память этого далёкого от современности существа. Не живая и не мёртвая, парящая годами и самовоспроизводящаяся, птица-страж была ужасом планеты. Человек покушался на жизнь местного существа, человек должен был быть уничтожен! Болт уже был в арбалете, прицел, выстрел и пучок бронзовых перьев рухнул с небосвода. Не стоило ждать последующего явления ещё одной. Леон со всех ног бросился под арку. Не повезло и тут. Очевидно пробуженный к активности огромный трёхглазый робот с лазерным скорчером в одной псевдоруке, и бластером в другой, легко и охотно встречал путешественника. Арбалет и нож против лучевого оружия, превращающего даже камень в пар! Где-то здесь должен был находиться тайник со странным артефактом, получившим название разрыв-трава. По древнему поверию славян, разрыв-трава обладала такой силой, что всегда защищала тело человека от любого оружия. Искать её следовало в определённые дни и только в определённых местах. Древние ведуны спасали русских витязей от ран, используя скрытые в траве целебные свойства. Леон знал, что в корпусе робота существовало несколько уязвимых мест. Тщательно прицелившись, он поразил боевую машину в одно из них. Ударом по сервоприводу Леон перебил пульт управления ведением огня. Робот легко мог восстановиться, однако, это требовало какого-то времени. Выхватив нож, парень всадил его в броске в то место, где была расположена иннервация механизма. Робот замер, и Леон использовал все возможности для достижения тайника с артефактом. Но с опозданием! Выстрел из скорчера поразил беззащитное тело. Вспыхнул огонь, и человека не стало. Игра окончена, – раздался мелодичный женский голос. Вы не прошли на второй уровень. Опустите жетон и начинайте сначала. Надеемся, вас ждёт удача!

Я родился и вырос в Москве. Нет, это не был знаменитый родильный дом имени хрен его знает какого тов. Грауермана. Что на Арбате. Появился на свет я даже вовсе на Покровке, во дворе. Там ещё был районный суд и с улицы магазин спортивных товаров «Спартак!» А крещён в церкви Феодора Стратилата, что на Антиохийском подворье в Телеграфном переулке. Москва, в целом, была маленьким городом. Так из своего дома 2 по проезду Серова, бывшему Лубянскому, ходили мы, послевоенные пацаны, купаться на Майский просек в Сокольниках, на Оленьи пруды, или на платформу «Маленковская». Там тоже имелась цепочка прудов, идущая до парка «Сокольники». Подчёркиваю, пешком. Денег на проезд не было, так что шли. Купались и на набережной Москва-реки у Британского посольства, или там, где теперь огромный храм Христа Спасителя. От дома моего, дореволюционного гостиничного типа строения, сейчас ничего не осталось. Там лежит камень жертвам репрессий 1937 года. Я сам с этим категорически несогласен. Репрессии начались в семнадцатом, и не окончатся никогда. Да и что считать репрессией? Любое государство по сущности своей репрессивно. Иное дело, по закону ли это делается. Так в сучьей гитлеровской Германии в концентрационные лагеря направлялись люди беззаконно, по решению только репрессивных органов, минуя суд. Я не беру военное время. Иные мерки. Хоть в США, хоть в СССР. А в мирное только судебное решение должно определять судьбу человека. Не так было в России времён Ленина, Троцкого и его кровавых соратников. Всех этих ненавистников русских людей, культуры, языка, всегда последовательно проводивших геноцид русского народа. Именно они и были истреблены окрепшим Сталиным. Даже Геббельс в своих мемуарах признавал, что нацистам не помогала пятая колонна. В СССР её вывели до войны. Этот деятель жалел, что вместе с Ремом и его бойцами не уничтожили и большинство генералов, бездарно проигравших войну тем, кто пришёл на смену той верхушке армии, которая была до войны в СССР! Причём, эти приспешники главных палачей русского народа были осуждены по законам и судом. Но, я отвлёкся. Я же о протырках начал! У московских пацанов моего времени не было привычки без билета ездить в метро, как и на всём транспорте. Дойти легче. В милицию попадать страшились. Особенно в центре. Наше 46 отделение на Маросейке особо не славилось, а вот на Пушкинской улице, кажется, «Полсотое» гремело. Я вам честно скажу, в милиции в первый раз я был, когда паспорт получать пошёл. Да и другие тоже. Кроме тех, кто сел капитально, имея «гоп-стоп», «гоп-стоп не вертухайся», «рывок,» или «бакланку». А мы шуровали по мелочам. Доблестью было пройти на зрелищные мероприятия без билета. Во дворе все болели за «Динамо», и только я, сам не знаю почему, за «Спартак». Болельщиков ЦСКА не было, как и любителей команд «Торпедо» и «Локомотив». Основных стадиона было два. «Динамо» в старом Петровском парке и стадион в Лужниках! Вы не поверите, но я ходил туда и сюда пешочком. Летом делать нечего, день длинный, так что к семи в Лужники. Три линии обороны. Сначала входные ворота и высокая чугунная решётка. Там на билеты просто смотрели и пропускали. Но никакого билета у меня не было и быть не могло. Откуда у московского двенадцатилетнего пацана сумасшедшие деньги на билет? Я точно не помню, но, где-то, рублей десять. Мороженое фруктовое семьдесять копеек стаканчик, эскимо 1 рубль десять копеек. Билет в метро 50 копеек, троллейбус 40, а трамвай 30 копеек. Водка 22 рубля, а колбаса приличная 12 рублей килограмм. Мясо 8—10 рублей на рынке. Так что решёточку ту, отойдя в сторонку, я легко преодолевал. Раз, раз, и я в Лужниках! Но далее были турникеты, и билетёры у самого стадиона, проверяли билеты. Тут сложнее. Я карабкался по изразцам стены у входа в ресторан «Спорт», или «Рекорд». Забывать начал! А там, на высоте метров трёх, уже был внешний балкон стадиона. Прыжок, вот он я. Зритель. Оставался последний оплот проверок. Что-вроде секьюрити. Это уже при входе на трибуну. Но надо было знать ихнюю психологию. Идти на боковые трибуны, или не дай Бог туда, где располагалась правительственная ложа, явно не стоило. Спалишься! Я шел к трибунам, что за воротами. Публика там попроще, пацанов много, внимания не обратят. А вот и стадион. Если с занятого тобой места тебя и попросят, проблемы нет. Найдём ещё. Свисток. Матч начался. А потом пешочком домой. По набережной, мимо эфиопского посольства и мемориальной доски авиаполка «Нормандия- Неман!», пустырю на месте стройки Дома Советов, а там Кремль, Варварка, сквер, я дома. А вот на стадион «Динамо» с протыркой никаких трудностей не было. Там не курили во время матча, не было и буфетов с водой и едой. После первого тайма все выходили в аллеи Петровского парка, а ворота оставались широко открытыми. Без всяких проблем второй тайм был мой! А вот как я посетил позднее выставку в Манеже. «Чешское стекло», красота. Очередь вокруг здания и уходит в необозримость. Но надо осмотреться. Как-никак, люди мы русские. Поговорку «Вода дырочку найдёт» знаем! И точно! На выходе стоит один человек. Он и смотрит только на то, что бы столпотворения не было. Выходят большими группами. У всех созданные стеклодувами и тут же розданные значки выставки. А за очередью и я. Тихо, мирно, трюх-трюх! И внутри! Экскурсия в обратную сторону, но ничего. Потом всё равно назад идти. Час, и я со значком на улице. Очень красиво, жаль, что у меня никогда таких вещей не будет. Это-то я осознаю отчётливо! Да и поставить вазищу цветного стекла в нашей одиннадцатиметровой комнатке негде. Правда, очень красиво! А тут ещё и выставка Соединённых штатов в Сокольниках! Ну, это, ваще! И вот я там. Такой очереди коренной москвич, живший в послевоенной столице, никогда не видел. Лето. Жара безумная, но, мир сошёл с ума. Все хотят хоть на минуточку в США. Да ещё, говорят, там пепси-кола бесплатная! Отпад! И вот я тут. Только странные солидные люди могут не знать, в парк есть входы и с боковых сторон. Для прогулок в остальной части. И если от метро «Сокольники» милиции и лошадей как в дивизии Доватора, то со стороны Майского просека никого. Тишина. Трамваи ходят. Народу нет. Там я и идут. А вот ограда самой выставки. Просто смешно. Штакетник под два метра. Даже с перекладинами для моего удобства! Прыжок, рывок, и я уже на выставке. Народу, народу! А смотреть-то и не на что. Значки раздают, я взял. А вместо экспонатов огромные красивые стенды, пара роскошных машин и бумажные стаканчики с пепси. Дрянь. По сравнению с «Ситро» или «Освежащей», ваще труха! Набрал шикарных буклетов. Красиво живут. А вот и статейка. Всё на русском. Один из студентов университета одел на голову коробку и стал так ходить на занятия. Ему предложили снять, но тот обратился в суд и выиграл процесс. Свобода слова! Мне бы его проблемы. Домой пешком идти около минут сорока. Правда, по пути будет кинотеатр «Шторм» на Красносельской, а там с сегодняшнего дня идёт американский фильм «Великолепная семёрка». Говорят вещь! Два рубля у меня есть, так что в кино пройду чин-чинарём. А буклеты я выкинул. Думал, может буду когда в Америке, проверю. Шутка такая. Я хотел туда попасть с первого класса. За что и получил в «лесной школе» кликуху Мишка-американец. И за свою клетчатую кепку тоже. Bот теперь я в Америке, а клетчатой кепки у меня нет. И ни у кого, кого я вижу вокруг и по телевизору тоже! Может они и не американцы? А чего все на американском диалекте английского гутарят? Или трёкают?