Александр Косарев - Заметки кладоискателя. Выпуск №13

Я, кстати ранее не зря упомянул дату 13 июля 1941 года. Эта дата – последняя, когда о судьбе сокровищницы Могилёвского музея было известно что-то определённое. После этой скорбной даты следы ценнейшей коллекции, общая стоимость которой на данный момент составляет не менее 300.000.000 $, теряются безвозвратно. И ведь нельзя сказать, что её не искали впоследствии. Искали, ещё как искали-то! Всевозможными спецслужбами розыскные мероприятия проводились по всему миру. Поиски проводились в СССР, затем в России, а затем в Германии и даже США. В последние годы розысками занимаются сотрудники Интерпола и КГБ Белоруссии. Нельзя сказать, что их усилия не дают результатов. Поймано несколько предприимчивых деятелей, пытавшихся впарить зазевавшимся иностранцам всплывший неизвестно откуда взявшийся, но совершенно новенький «Крест Ефросиньи». Подделка конечно, но деньги за него подпольные умельцы стремились получить самые что ни на есть настоящие. Но это что касается самого креста. А как же всё остальное? Четыре грузовика бронзы, серебра и золота, как-никак пропало. Они-то где? Неужели за 60 лет после взятия Берлина у антикварных перекупщиков не всплыл ни одна музейный экспонат из Могилёва? Нет, не всплыла! Нигде! Никогда! Ни единой вещички!

То есть Вы теперь понимаете, что все вывезенные из Могилёва сокровища были упрятаны в третьем квартале 1941 года столь тщательно и при столь трагических обстоятельствах, что отыскать их теперь не представляется ни малейшей возможности. Но давайте всё же порассуждаем на эту тему. Возможно, в процессе мозгового штурма нам удастся хотя бы приблизительно очертить район, в котором были захоронены столь редкие музейные ценности.

Итак, война, частые бомбёжки, тревоги по поводу высадки немецких диверсантов…, короче – кромешный ад. По дороге на восток от Смоленска отходят войска 16 и 20 армий, под командованием М. Ф. Лукина и Ф. А. Ермакова. Поскольку активные боевые действия идут всего 23 дня, то эти армии хоть и потрёпаны в предыдущих сражениях, но всё же сохраняют и дисциплину, и вооружение, и управление. Комиссары на своих местах, политруки блюдут за личным составом, не допуская паники и морального разложения. И вот среди неторопливо вышагивающих пехотных колонн едет несколько грузовых машин. Разумеется, никто не знает, что в них перевозятся ценности, и поэтому на них особо никто не обращает внимания. То есть в гуще советских войск ценности на данном этапе были в относительной безопасности, и незаметно исчезнуть не могли ни при каких обстоятельствах. Единственно, что было плохо, так это скорость продвижения. Машины, образно выражаясь, ползли как черепахи, и обогнать устало бредущую пехоту они не могли. Почему? Да потому, что на большинстве отрезков старой смоленской дороги полотно шоссе столь узко, и идёт оно по столь обширным и протяжённым лесным массивам, что как-либо сильно по ней разогнаться по ней из-за великого скопления народа, танков, пушек, лошадей и стад крупного рогатого скота было просто невозможно.

Следовательно, и наши 4 машины тоже неторопливо плыли посреди этого живого месива, вынужденно приноравливаясь к такому непривычно медленному способу передвижения. А могли ли водители свернуть втихомолку в ближайшую рощицу и закопать свой груз в кустиках до лучших времён? Нет, не могли. Не могли, потому что на каждой полуторке имелся оперуполномоченный от НКВД, а в каждом кузове, кроме него, восседала вооружённая охрана не менее чем из 4-х человек. Кроме того, на передней машине ехал начальник колонны с большим наганом или маузером, имевший полномочия прикончить любого, кто проявил бы трусость и неповиновение. К тому же приказ у них был добраться до Москвы, в которую, как нам известно, немцам войти так и не удалось. Так что все были заинтересованы именно в скорейшем продвижении вперёд, а вовсе не в остановке, пусть и кратковременной.

Однако именно слишком медленное передвижение и сыграло в конце концов с колонной злую шутку. До вожделенной Москвы могилёвские эвакуаторы так и не доехали. Почему же? Ответ тут может быть только один. Все четыре грузовика вместе с охраной и начальником конвоя оказались там, куда угодили почти все войска 16-й и 20-й армий, а именно в так называемом Холм-Жирковском «котле». Туда, кстати сказать, угодили не только они. Множество иных машин с музейными и банковскими ценностями, вывозимые из европейской части страны, угодили в то же проклятое место. То есть, иными словами, та крупнейшая военная катастрофа, которая произошла в лесах западнее города Вязьмы, стала для нашего государства ещё и катастрофой экономической и культурной.

Отчасти данное соображение подтверждается тем, что по сию пору к материалам и военным картам, касающимся операциям в Холм-Жирковском котле военные никого не допускают, даже учёных историков. Казалось бы, какие там ещё тут могут быть секреты? Шестьдесят пять лет минуло после последнего выстрела в вяземских лесах! Что такого до сих пор тайного можно скрывать от посторонних взглядов? Теперь-то мы знаем, отчего так происходит! Государство, в лице Министерства обороны хранит эти документы под грифом « Секретно» вовсе не для того, чтобы спрятать от общественности тайну о гибели двух армий. Нет, оно до сих пор боится дать поисковикам хотя бы крошечную ниточку, которая может привести их к отысканию спрятанных многочисленными эвакуационными отрядами ценностей.

Однако нас такие преграды не страшат. Давайте просто логически порассуждаем на следующую тему: – какова же могла быть дальнейшая судьба вывезенных из Могилёвского музея ценностей, после того как машины конвоя вынужденно свернули с намеченного маршрута? По нашим представлениям на заключительном участке пути колонна двигалась по следующему маршруту: Соловьёво – Поляново – Новосёлки, а следующим пунктом должна была быть Вязьма. И тут приходит неожиданное известие о том, что Вязьма занята немецкими войсками. Куда было деваться советским войскам? От Новосёлок кроме основной трассы, идёт только одна-единственная дорога и идёт она на север, к Относово. По ней и двинулись отступающие войска. Иного пути просто не было. И именно у селения Относово они вышли на узенькое в ту пору шоссе Минск – Москва. И вновь встал вопрос, далее-то куда идти?

Возможно, командование отступавших армий и сделало некую попытку пробиться с северной стороны Вязьмы, но она явно была обречена на неудачу. Ведь прежде всего следовало произвести хоть какую-то разведку, развернуть измотанные длительным переходом войска в боевой порядок, поставить задачу командирам низшего звена, придумать как форсировать реки Бебря и Вязьма… А ведь времени на все эти действия у Лукина просто не было. Тысячи военных и гражданских, сотни единиц техники, едва выбравшись из прикрывавших их дремучих лесов, оказались на совершенно открытом пространстве. Прежде всего, надо было немедленно укрыть войска от немецкой авиации, которая надо думать не замедлила появиться в воздухе. Так куда же можно было идти далее? Где прятаться?