Александр Толстов - Путь в чаши

Странно, а ведь в детстве она любила праздники. Родители затемно пускались в путь, чтобы успеть побывать во всех главных храмах, оставить у алтарей подношения, поблагодарить за богатый урожай и попросить о долгожданном дожде. Но с тех пор, как Аммуган забрал отца и мать в свое царство, некому стало водить ее за руку по благовонному сумраку внутренних галерей, светлым пятнам перистилей и убранным праздничными гирляндами колоннадам.

– Слезу тебе с неба, Кора Мерценария! – раздалось совсем рядом, отвлекая от невеселых мыслей.

– Десма! – Кора протянула руки подруге, они порывисто обнялись, но тут же разомкнули объятия и зашагали рядом. Остановиться для беседы в движущейся толпе было попросту невозможно. – Как ты нашла меня?

– Случайно увидела, – рыжеволосая Десма Сциппа пожала пухлыми плечиками, и темные рубины на канте ее хитона подмигнули солнцу. – Разве в такой давке можно кого-нибудь найти?

– Верно, – Кора огляделась. – Ты с наперсницей или…

– С родителями. Даже Атиса с собой потащили. Дитяте году нет. Мне жаль его.

– Лишь зря наглотается пыли, – вокруг волновалось и гудело разноцветное море. – Ты нашла меня, а вот я, кажется, потерялась.

– Госпожа чуть впереди, – отозвалась одна из рабынь. – Попросить ее подождать?

Взглядом Кора, наконец, выловила в толпе черноволосую голову, перевитую золотистыми лентами:

– Не нужно, мы не отстанем.

– Ну, будущий инициат, – Десма склонилась к подруге и понизила голос. – Готова к бестиате?

– Нет. Быстрее бы все закончилось, чтобы уехать на кольцо хоть на время. От Аурума у меня постоянная мигрень.

– Брось! – Десма с недоверием посмотрела на подругу. – Не поверю, что тебе безразлично. Когда вы отправляетесь на рынок?

– Дядя говорил, в начале следующей деки.

– Жду не дождусь!

– Вот так развлечение…

– Только представь: собственные рабы! С десяток, не меньше!

– Недолго они у тебя пробудут, – Кора раздраженно оттолкнула чью-то грязную ладонь, тянувшуюся к ее подолу.

– До бестиаты целых две тетры. Вполне достаточно времени для того, чтобы обучить бестиариев.

– Воистину! Десма, они все погибают. Все. Как будто ты не знаешь.

Подруга сдвинула брови:

– После бестиаты я вымолю у отца купить мне еще одного.

– Рабы для бестиаты стоят очень дорого. Да и зачем он тебе?

– Заведу себе охранника, – надула губы Сциппа. Она вновь склонилась к подруге и заговорила ей прямо в ухо. – Выйду замуж и пущу его к себе под подол.

– Аммуган Всеблагой! – Кора споткнулась и уставилась на подругу. – Десма, ты сдурела?

Династа рассмеялась. Она ничуть не выглядела раскаивающейся:

– Да пол-Йаманарры так делает, если хочешь знать! Ты что, бестиариев никогда не видела?

– Видела, конечно. И?…

– А наших поцелованных Драконом*? Юные династы – просто слизняки в сравнении с этими зверьми!

– Десма, ты, кажется, слегка перегрелась.

– Вот я и хочу себе одного такого. А, может, даже нескольких. В качестве замужней династы я многое смогу себе позволить.

– …или не слегка.

– Ладно, – Сциппа лукаво улыбнулась. – Посмотрим, как ты запоешь, когда вернешься в Келетис. Сколько собирается покупать твой дядя?

– Не спрашивала. Но, думаю, не больше пятнадцати.

– Наверняка будет из кого выбрать! Ладно, мне нужно найти семью. Они собирались сначала заглянуть в храм Эрея. Дядька задерживается в море, и отец беспокоится.

Десма чмокнула ее в щеку, обдав сладким ароматом сандала и розы, и нырнула в пеструю сутолоку, а следом за ней две ее рабыни в коротких лавандовых туниках, подпоясанных кожаными ремешками.

Кора обрадовалась подруге – они не виделись с прошлой деки – но сейчас едва сдержалась от вздоха облегчения. Неужто так невтерпеж, что только об одном и думается? Тетка терпеть не могла рыжих, пользуясь любой возможностью упомянуть об их развратном характере и нечистых мыслях. И неудивительно – последнее время дядя часто приглашал на симпосионы Огненную Даллу, получившую свое прозвище не столько за темперамент, сколько за цвет волос. Гетера слыла признанной красавицей Аурума и два последних года ходила в любимицах у самого Агапия Килемния, верховного архонта Йаманарры. Но, кажется, теткины обличения отчасти подтверждались. Десма всегда любила обсуждать интимные дела всех, до кого могло дотянуться ее навостренное ушко и длинный язычок. Однако посреди улицы, в толпе… Побыстрее бы ее выдали замуж. Пусть заводит себе гигантского раба откуда-нибудь с северных островов. Говорят, они самые сильные и ненасытные в любовных делах. Может хоть тогда Сциппа поостынет…

За воротами, отделявшими город от священного места, начиналась храмовая дорога. Отсюда широкая людская река разбивалась на ручейки, струящиеся по бесчисленным тропкам, ведущим на террасы – горожане разбредались по всему храмовому городу, спеша навестить тех Драконов, помощи от которых ждали прежде всего. Самое время нагонять родственников и окунуться в прохладу мраморных лабиринтов. Нет, пожалуй, кляня сегодняшний день, она кривила душой – этого праздника Кора ждала, не в состоянии вообразить ничего приятнее тишины исполинских храмовых залов, где никто не позволит себе повысить голос или потревожить молящихся. Хвала Драконам!

Окер сидел на завалинке у своей лачуги. Скотина отогнана в горы и за ней присматривают младшие помощники. Что ни говори, а старшим пастухом быть и почетно и выгодно. Он потянулся к глиняному кувшину, воткнутому в ямку у ног. Кислое вино защипало глотку, ну да маур с ним. Здесь лучшего достать и не надейся. У Дазара разве, но пузатый усач всякий раз смотрит на него волком и в долг не наливает. Чтоб ему пусто было.

Рядом раздался возмущенный писк, и он лениво повернул голову.

– Эй, Брад, чтоб тебя бестии сожрали! Отстань от девчонки! А ты! – пастух указал корявым грязным пальцем на дочь. – Хватит сопли распускать! Уйди с дороги. На что тебе эти камни?

Мальчик обиженно шмыгнул носом, но послушно отстал от сестры и побрел в дом. Окер проводил его прищуренными глазами, кинул взгляд на притихшую Мэву, прижимавшую к груди окатанные морем голыши, и снова приложился к горлышку. Полуденный воздух раскалился до предела, даже вечно жужжащие рядом с кувшином мухи исчезли, пережидая самые тяжелые часы.

Особенно удивительно было в такое время увидеть на дороге человека. Тот бодро шагал под раскаленными лучами, лишь изредка поглядывая по сторонам. Человек как человек, не бедный и не богатый. Окер спрятал кувшин под порог и отер губы. Чужак, сразу видно. В поселке все друг друга знают, а этот – совершеннейший незнакомец, видит он его в первый раз. Коренастый, бронзовый от загара крепыш в штанах и рубахе, подвязанной засаленным, некогда красным кушаком, остановился у хлипкой калитки и поднял в приветствии ладонь. В темной коротко стриженой бороде виднелись густые пряди седины.