Наталия Зорра - Мечта должна летать

Мужчина взглянул на меня и снова стал смотреть на картину.

– То, что здесь изображено ст о ит намного дороже, – сказал он тихим приятным голосом.

– В самом деле? Почему?

– Посмотрите, – он указал рукой в чёрной кожаной перчатке на гриву коня, – сколько здесь чувств! Как всего лишь мазком кисти, художник передал чувство полёта, ветра и…

– Свободы.

– Да, свободы. Парень очень точно передал его. Если вы хоть раз в жизни испытали это чувство, вы будете его помнить. Эта картина, как капсула, – мужчина показал руками, словно держит цилиндрический предмет, – в которой спрятана свобода.

Матовый блеск его черных перчаток усиливал ощущение наличия в его руках такой капсулы. Полумрак галереи искажал черты лица мужчины, к тому же, я его видела всего несколько секунд, но он мне показался очень красивым.

– Несносный мальчишка! – раздался позади капризно-кокетливый женский голос. – Ты всё-таки купил её!

И я, и мужчина одновременно оглянулись. Перед нами стояла высокая женщина, очень ухоженная, в норковой шубке шоколадного цвета, хорошем брючном костюме и с дорогим маникюром. Она подошла к нему и обняла с моей стороны, закрывая его от меня. Потом стукнула пальчиком по его носу:

– Как может нравиться такая вульгарщина?

– Почему «вульгарщина»? – ответил мужчина, целуя её в щёчку. – Я же не называю твоего любимого Шагала «вульгарным». Хотя его работы похожи на рисунки больного астмой ребёнка.

– Чтобы в моём доме её не было! – поводя плечами и высвобождаясь из его объятий, сказала женщина. – Понятно?

Мужчина кивнул.

Я потихоньку вышла из галереи. «Какие разные оценки моего творчества, – подумала я. – Кто-то тратит пятсот фунтов, а кому-то моя работа кажется вульгарной. Да, сколько людей столько и мнений. Конечно, всем не угодишь!».

Я спешила домой, чтобы сообщить Келли хорошую новость о продаже моей картины. В квартире было непривычно тихо. Обычно музыка орала, футбольный матч по телевизору был включен на полную громкость, всюду смех или раздражающие звуки там-тамов кого-нибудь из друзей Келли. А сейчас – тихо. Я прошла через холл. Сквозь открытые двери в спальню девушки, я увидела, как она на диване целуется с каким-то парнем. Меньше всего мне хотелось мешать им. Поэтому я тихонько прошла на кухню, заглянула в холодильник, чтобы достать кастрюльку с овощным супом, который я сварила утром. Но холодильник был пуст. Не было ни сыра, ни остатков колбасы, ни моего йогурта. Это было странно. В каком бы состоянии гости Келли не были, но моего они не касались. В растерянности я смотрела вокруг. Потом включила чайник.

– Ой, Тара, ты пришла? – в дверях стояла Келли. – Ты извини, за еду. Просто, понимаешь…

– Привет, Тара, – раздался чужой мужской голос. – Я – Итон.

Парень подошёл к Гейт и положил руку ей на плечо, опуская кисть на правую грудь девушки. Этот жест был слишком интимным, слишком властным и слишком вульгарным.

Итон – классический красавец с тёмно-русыми волосами и блестящими голубыми глазами. Он был высок, строен и мускулист. Обтекающая футболка выделяла накаченность мышц груди и «кубиков» пресса его спортивного тела. Была ещё одна вещь, поразившая меня – его маникюр. Конечно, многие мужчины делают маникюр, наверное. Но его ногти были, как-то уж, очень холёными.

«Типичный Нарцисс!» – подумала я.

Мне хотелось сказать что-нибудь дерзкое, но я видела, счастливые и томные глаза Келли, поэтому промолчала.

– Я поставила чайник, – сказала я. – Кто-нибудь будет чай?

– Мы будем, – ответил парень и улыбнулся. – Тара принеси нам чай в комнату. Пошли дорогая, – обратился он к Гейт, и они вышли из кухни.

– «Принеси»? – в полголоса спросила я у самой себя и оглянулась на дверь.

Я заварила чай и две чашки понесла в комнату Келли. Руки мои были заняты посудой с горячим чаем, поэтому я толкнула задом прикрытую дверь в её спальню. Итон был уже без футболки и, завалив Гейт на спину, шарил руками по её телу, целуя обнажённые груди. На минуту я застыла, а парень оглянулся, посмотрел на меня из-за своего плеча и ухмыльнулся. Я видела, как блеснули его глаза. Быстро поставив чашки на край комода, я вылетела из комнаты. Трясущими руками я пила на кухне чай. Я никак не могла понять, что я только что видела. В голове было слишком много вопросов, на которые не было ответов.

Уже через пару недель Итон стал жить с нами. Не знаю почему, но я начала не просто запирать на ночь дверь в мою спальню, но и подпирать её стулом.

– Тара, теперь мы живём втроём, поэтому готовить надо не на двоих, а на троих, – однажды утром сказал мне Келлин бойфренд, когда я вошла на кухню.

– Сам себе готовь, козёл, – огрызнулась я. – Я не прислуга.

– Ты хочешь мне что-то сказать, девочка, – сказал он, выпирая нижнюю челюсть. – Или просто меня хочешь?

– Да, пошёл ты! – я повернулась, чтобы выйти из кухни.

– Что ты сказала, сучка? – он больно схватил меня за руку, выше локтя.

– Убери руку!

– А то, что? – приблизил он ко мне своё лицо.

– Выплесну этот чай прямо на твою холёную морду, – также выпирая нижнюю челюсть, сказала я. – Ну!

Он хмыкнул, отпустил мою руку, поднимая свои вверх.

Последнее время я стала замечать, что Келли непривычно молчалива. Но начались экзамены, поэтому разбираться в чужих чувствах не было, ни возможности, ни времени.

Как-то поздно вечером я зашла на кухню и увидела, как Гейт прикладывает к плечу пакет с замороженным зелёным горошком.

– Келли, что произошло? – спросила я.

Она вздрогнула.

– Тара, – она посмотрела в сторону двери. – Ничего. Я случайно ударилась о косяк.

– Случайно? Ударилась? – я положила на табурет эскизы. – Об какой косяк, Келли? Покажи мне, немедленно.

Девушка убрала пакет с руки. Синяк неровным пятном «красовался» по всему её плечу.

– Это он?

– Нет.

– Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? Он тебя ударил! – я огляделась вокруг. – Ну, я ему сейчас…

Я направилась к выходу из кухни.

– Нет, – кинулась ко мне Гейт, – Не надо, прошу тебя. Он не нарочно. Это случайно получилось.

– Ты в своём уме, Келли?! Такие, как он, не останавливаются. Брось его. Давай его выгоним!

– Я люблю его, – умоляюще посмотрела она на меня.

– Ох, Келли, – я покачала головой.

Спустя месяц, когда экзамены были уже позади, я возвращалась домой в прекрасном настроении, мне предложили место преподавателя рисования в частной школе в Эдинбурге. Я зашла в квартиру. Повсюду валялись вещи, одежда, обувь, обрывки журналов и рекламных брошюр, косметика, бумажные пакеты из супермаркета, как свидетельства либо большой страсти, либо беды. Эротические звуки, доносившиеся из комнаты Келли, не оставляли сомнений о роде занятий происходивших в её спальне. По всей квартире стоял зловонный запах марихуаны. Стараясь идти как можно тише, я прошла на кухню. Я собиралась заварить себе чаю и незаметно прошмыгнуть в свою комнату.